Даниэль Деронда.
Часть третья. Девичий выбор.
Глава XXV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даниэль Деронда. Часть третья. Девичий выбор. Глава XXV. (старая орфография)

ГЛАВА XXV.

Великие государи дают знать миру о своих намерениях и колеблют фонды на бирже очень немногими, лаконическими словами. Точно также Грандкорт, узнав об отъезде Гвендолины из Лейброна небрежно в общем разговоре заметил, что модные минеральные воды Лейброна были трущобой, еще худшей чем Баден. Этого замечания было достаточно для м-ра Луша, и он тотчас понял, что его патрон намерен возвратиться в Дипло. Конечно, исполнение этого плана не было делом неотложным и втечении целого следующого дня Грандкорт не дал прямого приказания готовиться в путь, быть может, отчасти потому, что Луш заметно ожидал такого распоряжения. Он долго медлил за своим туалетом, после которого всегда казался поблекшим слепком безукоризненного приличия, невольно заставлявшим краснеть за свою пошлость здоровые, свежия лица; потом он, по обыкновению, пошел на террасу, в игорную залу, в читальню и целый день слонялся без всякой цели, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Впрочем, встретив леди Малинджер, он с некоторым усилием приподнял шляпу и внимательно выслушал замечание о целебной силе местного источника.

- Да, - ответил он; - я слыхал, что, милостью Провидения, игорные притоны всегда одарены целебными источниками.

- О! это, вероятно, шутка, - сказала невинная леди Малинджер, обманутая серьезным тоном Грандкорта.

- Может быть, - произнес он тем-же тоном.

Леди Малинджер, однако сочла не лишним повторить эти слова своему мужу и сэр Гюго, выслушав ее, заметил:

- Поверь, он не дурак и в состоянии оценить шутку. Он разыграет любую игру не хуже нас с тобой.

- А мне он никогда не казался очень умным, - ответила леди Малинджер, как-бы в свое оправдание.

Вообще она не любила встречаться с Грандкортом, который ей постоянно напоминал о её единственной вине по отношении к мужу, которому она не подарила сына. Ей постоянно казалось, что муж мог по этой причине сожалеть о своей женитьбе на ней, и, по всей вероятности, если-б не был так добр, стал-бы с нею обращаться грубо, как естественно для всякого человека, разочарованного в своих ожиданиях.

Кроме леди Малинджер, Грандкорт удостоил своим разговором и Даниеля Деронду, который учтиво отвечал на все его вопросы, хотя и не питал к нему особенной приязни. Деронда, который знал, что, еслибы не его темное происхождение, то он имел-бы такия-же права на наследство Малинджера, как и сам Грандкорт, решился никогда не давать повода последнему предполагать, что он ему завидует. Впрочем, это ни мало не мешало Грандкорту быть уверенным, что его двоюродный брат с левой стороны питает к нему смертельную зависть, и эта мысль, удовлетворяя его чувству эгоизма, делала присутствие Деронды для него гораздо приятнее, чем можно было предположить. Поэтому он любезно заговорил с Дерондой на террасе о предстоявшем охотничьем сезоне и даже пригласил его к себе в Дипло.

Луш был очень доволен этой отсрочкой их возвращения в Англию и с удовольствием беседовал о своем жестоком патроне с сэром Гюго, который охотно слушал про него скандальные рассказы, называя их traits de moeurs, но никогда не передавал их людям, смотревшим слишком сериозно на жизнь. Поэтому эти разговоры происходили всегда в отсутствии Деронды.

- Вы уведомляйте меня от времени до времени обо всем, что происходит в Дипло, сказал сэр Гюго; - если брак с мисс Гарлет состоится или по какому-либо другому случаю Грандкорт будет нуждаться в деньгах, ему, конечно, лучше согласиться на мой план, чем обременять долгами Райландс.

- Конечно, - ответил Луш, - но не надо слишком настаивать. Грандкорт не всегда делает то, чего требует его прямой интерес, особенно когда это выгодно и другим. Вы знаете, что я ему предан и впродолжении пятнадцати лет жертвовал ради него всем. Я при нем вроде опекуна, с его двадцатилетняго возраста, и ему трудно былобы заменить меня кем-нибудь другим. У него странный характер, - хотя он в юности был очень привлекателен, да и теперь, если-б только хотел, мог-бы сохранить все свои прежния качества. Я очень к нему привязан и, право, ему было-бы плохо, если-б я его покинул.

Сэр Гюго не нашел нужным выразить ему свое сочувствие или одобрение, и Луш продолжал сам себя восхвалять.

На другое утро Грандкорт встретил его словами:

- Вы все приготовили для отъезда ближайшим поездом в Париж?

- Я не знал, что вы намерены ехать, - ответил Луш, нисколько неудивленный этой неожиданностью.

- Вы могли-бы догадаться, - промолвил Грандкорт, смотря на обгорелый кончик своей сигары и говоря хотя не громко, но тоном, недопускавшим никакого возражения; - ну, смотрите-же, чтоб все было готово, и позаботьтесь, чтоб в наш вагон не села какая-нибудь скотина. Да не забудьте отнести к Малинджерам мои карточки.

На следующий день они уже были в Париже, и Луш, к величайшему своему удовольствию, получил предложение, или, лучше сказать, приказание отправиться вперед в Дипло, куда Грандкорт последовал за ним только через несколько дней.

Этот промежуток времени Луш посвятил на приведение в порядок диплоского дома и на собрание справок о Гвендолине. Узнав о несчастье, поразившем её семейство, он решительно недоумевать, какое влияние она произведет на капризного, но, вместе с тем, упрямого Грандкорта, который мог теперь охотнее сделать предложение, уже не боясь унизительного отказа; с другой-же стороны - эта самая уверенность в успехе могла усилить его нерешительность. Луш хорошо знал своего патрона и потому не мог решить, как он поступит в данном случае. Ему могла придти в голову мысль поразить всех своим благородным самопожертвованием, женившись на бедной девушке, а не на миллионерше; но против этого предположения можно было сказать, что Грандкорт менее всего был склонен к благородным побуждениям. Таким образом, размышляя о будущем, Луш был уверен только в одном - в своем нежелании этого брака. Он лично с удовольствием согласился-бы чтоб Грандкорт женился на мисс Аропоинт или на м-с Глашер. В первом случае его приятное существование было-бы обезпечено на веки, а во втором - он мог разсчитывать на благодарность м-с Глашер за его постоянное, дружеское содействие. Точно также он не имел ничего и против того, чтоб Грандкорт совершенно остался холостым; но решил всеми силами противиться его женитьбе на дерзкой, неприятной молодой девушке, которая в конце-концов принесла-бы несчастье своему мужу и нарушила-бы спокойное существование его старого друга, соглашавшагося вести так долго собачью жизнь только в надежде обезпечения за собою навсегда роскошную жизнь.

В первый день своего приезда в Дипло Грандкорт был так занят лошадьми, что Луш не нашел свободной минуты рассказать ему о случившемся в Офендине и узнать о его намерениях. На следующее-же утро Грандкорт был нем, как рыба, не смотря на все попытки Луша завести с ним разговор; но когда он хотел выйти уже из комнаты, Грандкорт вдруг лениво произнес:

- Ну?

- Что такое? - нетерпеливо произнес Луш, который не всегда почтительно выслушивал резкия выходки своего патрона.

- Затворите дверь. Я не могу кричать на весь корридор.

Луш затворил дверь и уселся против Грандкорта, который через минуту спросил:

- Мис Гарлет в Офендине?

Он был вполне уверен, что Луш уже навел справки и что этот вопрос был ему неприятен.

перебраться в какую-нибудь лачужку.

- Пожалуйста не лгите, - произнес Грандкорт тихо. - Это вовсе не так забавно да и ни к чему не поведет.

- Что вы хотите этим сказать? - воскликнул Луш, чувствуя более обыкновенного нанесенное ему оскорбление.

- Скажите правду.

- Я ничего не выдумал. Я слышал эту новость от многих, между прочим, и от управляющого лорда Бракеншо, который передает Офендин в аренду другому лицу.

- Я не об этом вас спрашиваю, ответьте просто: здесь мисс Гарлет или нет?

- Клянусь, что не знаю, - ответил Луш недовольным тоном; - кажется, что она вчера уехала. Я слышал, что она поступила куда-то в гувернантки. Но, если вы ее желаете видеть, то, конечно, мать вернет ее, прибавил он с невольной иронией.

- Пошлите Гутчинса спросить, будет-ли она дома завтра?

Луш не двинулся с места. В его глазах Грандкорт хотел сделать такой неосторожный шаг, от которого он обязан был его предохранить, и, вполне веря в необходимость для него своих услуг, он с неожиданной смелостью сказал.

- Помните, Грандкорт, что теперь дело сериозное, вы не можете просто ухаживать за нею, как до сих пор. Вы должны решить вопрос, желаете-ли вы получить её согласие и готовы-ли перенести отказ

Грандкорт ничего не ответил, но бросил на пол газету и закурил новую сигару. Луш принял это за разрешение продолжать и, желая, главным образом узнать, что более пугало его патрона: вероятность успеха или возможность неудачи, - произнес тем-же дружеским тоном:

- Теперь совершенно другое дело. Вы не можете оставить матери вашей жены в бедности, а потому, вам придется содержать все её семейство. Все это будет стоить громадных денег, а вы знаете, что у вас доходы ограниченные. К тому-же, что вам даст этот брак? Теперь вы хозяин своим поместьям, настоящим и будущим. Жаль отягощать их долгами, благодаря капризу, в которых вы раскаетесь через год. Право, мне будет жаль, если, вы без всякой причины испортите всю свою жизнь.

Тон Луша с каждым словом становился все торжественнее, словно он увлекся своим собственным красноречием. Когда он окончил, Грандкорт вынул сигару изорта и медленно произнес:

- Я уже прежде знал, что вы не желаете моего брака с мисс Гарлет. Но я никогда не считал этого достаточной причиной отказаться от своего намерения.

- Я на это и не разсчитывал, - сухо ответил Луш; - я не приводил своего мнения, как доказательство против этого брака. Но мне казалось, что против него имеется и без того много доводов, и, между прочим, нелепая роль рыцаря, которую вам пришлось-бы разыграть. Вы знаете, что до вашего отъезда отсюда вы не могли решиться на этот брак. Не может быть, чтоб вы ее очень любили. Вы слышали в Лейброне, на какие выходки она способна. Впрочем, я желал только указать вам, что теперь нельзя более колебаться, а надо поступать прямо.

- Это правда, - сказал Грандкорт, смотря Лушу прямо в глаза; - я так и намерен поступить. Может быть вам это не очень приятно, но вы сильно ошибаетесь, если думаете, что я, чорт возьми, обращаю внимание на ваше мнение.

- Хорошо, - ответил Луш, вставая и чувствуя, что в нем снова проснулась его давнишняя злоба; - если вы решились на этот брак, то позвольте указать вам еще на другую сторону вопроса. Я до сих пор предполагал что она непременно согласится на ваше предложение, так-как нищей нечего выбирать; но я, право, не знаю, можно-ли на это разсчитывать теперь. Она мужественная девушка, и имела вероятно достаточно причин отсюда уехать.

Луш говорил смело, не боясь последствий, потому что он был уверен в необходимости для Грандкорта его услуг. Он предвидел, что Гвендолина его удалит, и потому рискнул на открытую ссору, надеясь, что рано или поздно Грандкорт вернет его к себе.

- Она имела причины уехать отсюда! - повторил он знаменательно.

- Я знал это и без вас, - ответил Грандкорт с презрительной улыбкой.

- Но вы и теперь не знаете этих причин.

- А вам, повидимому, оне известны? - произнес Грандкорт небрежно, как-бы не интересуясь ими.

Грандкорт ничего не ответил и продолжал курить. Молчание это продолжалось долго; наконец он взглянул на Луша и презрительно произнес;

- Так что-ж?

Луш пожал плечами и направился к дверям, но Грандкорт, пододвинул свой стул к письменному столу и - как будто между ними ничего не произошло, - спокойно сказал:

его приказания?

- Подождите ответа, - сказал Грандкорт, когда Луш исполнил его желание, и, поспешно написав записку оттолкнул ее от себя. - Пошлите тотчас с Гутчинсом.

Как Луш и ожидал, письмо было адресовано мисс Гарлет в Офендин. После первой вспышки гнева он был очень рад, что дело обошлось без открытой ссоры, но он все-же понимал, что Грандкорт будет иметь против него зубок и рано или поздно отомстит ему. Также было очевидно, что его слова только усилили решимость Грандкорта; но что из всего этого произойдет - он решительно не мог предугадать.