Даниэль Деронда.
Часть шестая. Открытие тайны.
Глава XLVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даниэль Деронда. Часть шестая. Открытие тайны. Глава XLVI. (старая орфография)

ГЛАВА XLVI.

Настало время для открытия Мардохею, что Мира его сестра, и для переезда его на новую квартиру, где он мог-бы жить вместе с нею. М-с Мейрик, которой Деронда открыл все, кроме своих особенных отношений к Мардохею, помогла ему найти приличную квартиру в Бромптоне, в нескольких минутах разстояния от её дома, так что брат и сестра могли постоянно пользоваться её материнскими попечениями. Она старательно скрывала свои хлопоты от детей, так-как они непременно все разболтали-бы Мире, а м-с Мейрик и Деронда хотели обезпечить её независимость прежде, чем она узнает брата. Быть может, добрая женщина сомневалась в достоинствах еврея, и, если радовалась предполагаемому счастею Миры, то исключительно из слепой веры в слова Деронды. Болезнь Мардохея, конечно, возбуждала в ней сожаление, но, как могла она сочувствовать его идеям, которые ей показались лишь еврейским упорством? как могла она радоваться появлению в своем семейном кружке человека, выражавшагося, подобно старинным пуританам в романе Вальтер-Скота, какими-то таинственными намеками? Она нисколько не была прозаична, но можно с восторгом читать целую ночь биографии суровых аскетов, в роде Сакиа-Муни, Св. Франциска или Оливера Кромвеля, и в то-же время вы пришли-бы в ужас, если-б одна из подобных личностей, явилась вдруг к вам в гости, а, тем более, оказалась бы вашим родственником. К тому-же, м-с Мейрик всегда надеялась, вместе со своими дочерьми, что преданность Миры еврейской вере мало-по-малу ослабеет от постоянных дружеских сношений с её семейством, и, в глубине своего сердца, оканчивала роман молодой еврейки не нахождением её родственников, а свадьбой с Гансом, любовь которого не была тайной для матери. А теперь вдруг появился брат, который, конечно, еще более укрепит в Мире все её еврейския стремления. Поэтому она не могла удержаться, чтоб не сказать Деронде:

- Я не менее вашего рада, что её брат не закладчик Коган, и уверена, что Мардохей хороший человек. Я, вообще, рада убедиться в том, что не все евреи похожи на Эзру Когана, который хватает за полы всякого проходящого мимо его лавки, чтобы затащить его к себе и не отпустить до тех пор пока он у него чего-нибудь не купит. Этот второй Эзра, которого вы назвали Мардохеем, мне симпатичен уже потому, что он так тепло относится к своей матери и сестре; это доказывает, что у него доброе любящее сердце; но я никогда не любила фанатиков, вероятно, потому, что в юности меня слишком доканали проповедями.

- Я не думаю, чтоб Мардохей надоедал кому-бы-то ни было своими проповедями, - ответил Деронда; - он не фанатик, то-есть, не человек с узким, односторонним взглядом, несправедливо и несочувственно относящийся к людям противоположных мнений. Мардохей-- энтузиаст; я так называю высший ум, стремящийся к всеобщему благу, к счастью всего человечества. Он не еврей, в строгом смысле этого слова, никому не прощающий малейшее отступление от традиций, и высказывает удивительное снисхождение и сочувствие ко всем. Люди, с которыми он живет, чрезвычайно его любят, хотя и не в состоянии его понимать.

- Хорошо, я буду любить его за те хорошия стороны, которые увижу в нем, а относительно других достоинств я поверю вам на-слово. Согласно вашему определению, можно быть фанатиком и поклоняться только здравому смыслу; мой муж всегда говаривал, что плохо было-бы жить на свете, еслибы в нем не было ничего, кроме здравого смысла. Во всяком случае - (разговор происходил в квартире, которую приготовляли для Мордохея и его сестры), - я позабочусь о том, чтоб нигде не дуло из окон и чтоб у брата Миры была мягкая постель.

- Теперь надо обо всем предупредить Мардохея и перевезти его сюда, что, пожалуй, будет не особенно легко, - сказал Деронда.

- А вы хотите рассказать об этом Мире прежде, чем я своим детям? - спросила м-с Мейрик; но видя, что Деронда колеблется ответом, прибавила - я полагала-бы лучше сказать обо всем Гансу и девочкам накануне, вечером, а на другое утро, когда вы приедете, они нарочно уйдут из дома.

- Да и я думаю, что так будет лучше; но, пожалуйста, не возстановляйте их против Мардохея, представляя им его каким-нибудь лжепророком, - сказал Деронда с улыбкою.

- Будьте покойны: я так пламенно выставлю все говорящее в его пользу, что сама уверую в него.

Деронда не стал более распространяться о Мардохее, не желая наносить оскорбления семейству Коган, привязанностью которого Мардохей, очевидно, дорожил. В последнее время он видался с Мардохеем в таверне, теперь-же он написал ему, что на другой вечер придет в квартиру Коганов, так-как имеет сообщить ему нечто очень важное. Деронда надеялся, что это письмо послужит для него маленьким подготовлением.

Действительно, когда он в назначенный час явился к Мардохею, то все семейство Коган встретило его не только с обычной любезностью, но и с какой-то безмолвной таинственностью. Деронда заметил, что все в доме, даже дети, одеты были по праздничному, и что на всех лицах запечатлено было какое-то нетерпеливое ожидание. Сам Эзра также разделял общее настроение и должен был сильно себя удерживать, чтобы не попросить Де.ронду поскорее удовлетворить его любопытство. Только когда вошедший, оглянувшись по сторонам, заметил: "Мардохей еще вероятно, у себя в комнате?" маленький Яков подошел к нему и спросил:

- Зачем тебе нужен Мардохей?

- У меня к нему дело, утешительное для него и совершенно непонятное для тебя, - сказал он, слегка дернув мальчика за ухо.

- А вот, сумеешь-ли ты так говорить, как я? - спросил Яков и начал вдруг торопливо декламировать многочисленные еврейские стихи, изученные им у Мардохея, безсвязно нанизывая один стих на другой, сливая и недоканчивая слов, говоря горлом, носом, руками и покачивая под такт головой.

- Нет, мальчик, - ответил Деронда с улыбкой, - я так не сумею.

- Я так и знал! - радостно воскликнул Яков и начал прыгать по комнате выворачивая при этом карманы своих красных панталон и доставая оттуда все свои безделушки, с очевидным намерением поразить Деронду своим богатством. Наконец, он отворил дверь в мастерскую и громко воскликнул:

- Мардохей! К вам пришел ваш молодой франт.

Так его назвал когда-то отец в присутствии Якова, и теперь маленький Каган хотел этим окончательно осадить Деронду.

Мать и бабушка закричали на мальчика, а Деронда войдя в мастерскую, увидал, что в ней тоже были сделаны некоторые приготовления для его приема: огонь горел в камине, свечи были зажжены, ковер положен на пол перед креслами, а Мордохей смотрел на него пылающим взором, как будто он ожидал от него чего-то рокового. Это тем более удивило Деронду, что из его письма к Мардохею ничего особенного нельзя было заключить.

Несколько минут они оба молчали. Наконец, Деронда взял свободный стул, придвинул его к столу и сел рядом с Мардохеем.

- Вы пришли сказать мне то, чего так жаждет моя душа, - сказал Мардохей торжественным, уверенным тоном.

- Да, я имею сказать вам нечто важное и, надеюсь, радостное для вас, - ответил Деронда.

- Вы узнали о своем происхождении! - воскликнул Мардохей с жаром; - вы теперь мой брат. Нас не разделяет уже более никакое сомнение. Наследие моих отцов - это и ваше?..

Мардохей опустился в кресло в безмолвном отчаянии. То, о чем он мечтал целые дни, на что он надеялся и во что верил, - обмануло его. Этот удар был слишком силен, и он страдальчески закрыл глаза.

- Но, - продолжал Деронда после минутного молчания, - я познакомился с близкой вам особой.

Мардохей спокойно взглянул на Деронду, не делая даже никаких догадок.

- Это лицо, близкое к вашей покойной матери, - сказал Деронда, желая понемногу подготовить Мардохея; но видя, что он нервно вздрогнул, поспешно прибавил: - оно было для вас и для матери дороже всего на свете.

Мардохей схватил Деронду за руку, и в глазах у него показался страх услышать мрачную весть о дорогом ему существе. Деронда его понял и торжественно произнес:

- То, о чем вы молили Бога, случилось: Мира спасена. Ваша сестра достойна вашей матери, которую вы так уважали.

Мардохей снова откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, начал что-то бормотать про себя по-еврейски. Мало-по-малу он успокоился, и лицо его приняло такое невозмутимое, счастливое, выражение, какое иногда бывает только у покойников. Впервые Деронда нашел в нем сходство с Мирой. Как только Мардохей мог выслушать рассказ, Деронда, передал ему историю Миры, но не распространялся о поведении её отца, объяснил её бегство в Англию желанием найти мать и, скрыв её попытку утопиться, подробно описал её пребывание в доме его друзей.

- Она более всего заботится об отыскании своей матери и брата, - прибавил он; - и для этой цели я, принимая в ней живое участие, явился в этот дом. Имя Эзры Когана было для меня самым интересным на свете. Признаюсь, я очень боялся, чтоб Коган не оказался её братом, и вот почему я вас спрашивал о его сестре. Но узнав, что её Эзра скрывается под именем Мардохея, я успокоился; у нея вполне достойный её брат.

- Мардохей - мое настоящее имя. Меня зовут Эзра-Мардохей Коган.

- Вы не родственник Коганам?

- Нет. Но мое сердце лежит к людям, которые приютили меня из любви к единоверцу и вообще из милосердия, которая сохранилась еще в еврейских сердцах. Встречаются евреи, которые по наружности, могли-бы быть отнесены к самым презренным людям, но в которых все-таки бьется благородное, любвеобильное сердце, подобно тому, как в завалявшихся черепках иногда еще сохраняется запах тех цветов, которые росли в них тогда, когда они еще были горшком. Я мирюсь с их невежеством и, питая к ним благодарность, сознаю всю нравственную нищету еврейского рабочого и торгового класса, мало культурного, от которого, поэтому, многого нельзя и требовать.

- Но вы не обязаны оставаться у них теперь, когда нашлись более близкие вам люди, - сказал Деронда; - не правда-ли, вам следует жить теперь с вашей сестрой, и я уже приготовил для вас обоих квартиру, по близости от её друзей. Пожалуйста, исполните мое желание. Я тогда буду в состоянии бывать у вас часто в те часы, когда Мира будет занята. Но, главное, Мира пожелает ухаживать за вами, а вы, как брат, должны быть её покровителем. У вас будет достаточно книг, и вы, конечно, не откажетесь заниматься со мною, а иногда и покататься со мною на реке. Вы найдете в новом помещении отдых и комфорт, которые вам с каждым днем становятся все более и более необходимы. Согласитесь на мою просьбу, - и вы меня осчастливите!

Деронда говорил со страстным искренним чувством; Мардохей пристально смотрел на него.

- И вы еще хотите, чтоб я сомневался в вашем еврейском происхождении! - сказал он с жаром, после непродолжительного молчания; - разве с самой первой минуты наши души не узнали друг друга как-бы после долгой разлуки? Конечно, я беден и немощен, мое тело слабо, и я уже стою на краю могилы, но разве души наши не сроднились помимо нас? Разве мы не походим на листья одного и того-же дерева, колыхаемые одним и тем-же дуновением? Кровь Израиля течет в твоих жилах, а ее не скроешь ни чем!..

Деронда молчал, но лицо его побагровело. Он не мог ни отрицать слов Мардохея, ни согласиться с ними. Он ждал, чтоб Мардохей дал ему более решительный ответ.

- Все, что вы желаете, я сделаю, - сказал наконец, Мардохей твердо; - моя мать, - да благословит ее Предвечный Бог, - только подтвердила-бы ваше желание. Я принимаю все, что вы для меня приготовили, и дом Миры будет моим домом. Но, - прибавил он грустно, - мне жаль разстаться с Коганами и их детьми. Скажите вы им об этом: у меня для этого не хватит духу.

- Я также думаю, что лучше мне им это сказать, - сказал Деронда, внутренне радуясь тому, что Мардохей не заставил себя долго упрашивать, - мы выйдем к ним сейчас?

- Да, сейчас - ибо дело это решенное, и мы не можем его изменить! - ответил Мардохей, решительно поднявшись с места, как человек с твердо принятым решением. - Но, - прибавил он - прошу вас не распространяйтесь о моей сестре и её приключениях.

Они вошли в комнату Коганов, и Мардохей попросил Якова вызвать из лавки отца на несколько минут; старушке-же он тихо сказал:

- Мой друг, Деронда, хочет вам что-то сказать.

Обе женщины улыбнулись тому, что Мардохей осмеливается назвать джентльмена своим другом и, чтобы загладить его неловкость, младшая м-с Коган пододвинула гостю наиболее удобное из имевшихся в комнате кресло.

Эзра не замедлил явиться из лавки с карандашом за правым ухом и, с удовольствием потирая обе руки, развязно проговорил:

- Я очень рад, господин, что вы снова удостоили нас своим посещением и что наша мирная обитель пришлась вам по сердцу.

мирно спал ребенок, покрытый шелковым одеяльцем, а в другом сидела старушка, держа на коленях Аделаиду-Ревекку. В стороне стоял сам Эзра, к ногам которого прижался Яков, а в углу сидели Мардохей и Деронда, резко отличаясь друг от друга, как своими лицами, так и костюмами. Мардохей старался держаться в тени, как-бы для того, чтобы скрыть свое волнение; но отблеск пылающого камина играл на ближайшей к нему стене и иногда неожиданно заливал это задумчивое, вдохновенное лицо, при чем глаза его зажигались каким-то особенным, неземным блеском.

- Я, вот, принес Мардохею весть, - начал Деронда, обращаясь ко всем присутствующим, - которая должна сразу изменить всю его жизнь. Вы также сейчас все признаете, что обстоятельства, о которых я говорю, в высшей степени важны для Мардохея; но так-как он считает вас своими лучшими друзьями, то он и поручил мне прежде всего открыть это вам.

- Вы вероятно, отыскали для него каких нибудь богатых родственников? - поспешно спросил Эзра, как-бы желая доказать ему свою догадливость.

- О, нет, - возразил Деронда, улыбаясь, - хотя это и лучшая из его родных: я нашел его младшую сестру, которая всею душою жаждет его увидеть, помочь ему и ухаживать за ним, в виду его безпомощности и болезни.

- Замужняя?

- Нет, девушка.

- Но, вероятно, с большим состоянием, которым могла-бы его содержать.

- Нет, но с большими дарованиями, более обезпечивающими ее, чем самые большие богатства... Я уже нанял для них и квартиру.

В комнате стояла глубокая тишина, которую никто не решался нарушить. Наконец старушка со слезами в голосе проговорила:

- Значит, ты, Мардохей, оставляешь нас навсегда.

- Ты уходишь туда, где нет таких деток, как наши? в свою очередь проговорила жена Эзры жалобно.

- Где ни Якова, ни Аделаиды, ни Евгении нет! - прибавила старушка - и окончательно расплакалась.

Маленький Яков все это слушал с широко раскрытыми глазами. Он не верил словам Деронды, потому что вообще не мог себе представить, чтобы Мардохей мог когда-нибудь уйти от них навсегда, чтобы проходили дни, недели, годы, в которые он не увидит своего учителя. Но, когда Эзра заговорил о школе, Яков понял, что это не шутка и разревелся. Аделаида также последовала ево примеру, так-как вообще любила делать то, что делал её старший брат. Вскоре из люльки присоединился к ним голос разбуженного младенца, и все трое дружно заголосили. Мардохей вздрогнул и поманил к себе Якова, который радостно подбежал к нему и прижался головкой к его плечу.

Между тем, Эзра, чувствуя, что он, как хозяин ответствен перед гостем за безпорядок в доме, набрался духу и, обращаясь к Деронде твердо заговорил:

- Вы должны знать, господин, что мы вообще не алчны и не завистливы и, еслибы явился человек, который устроил-бы Мардохею такую-же лавку, как у меня, и на нашей-же улице, по соседству с нами, то поверьте, что это-бы меня нисколько не огорчано. Дело в том, что я и сам не из последняго десятка и в обиду себя не дам... Я могу пресмыкаться перед сильным, извиваться, как червяк, но при первой возможности, снова стану на ноги. Вот и теперь, когда вы лишаете нас помощника в доме, я не тужу. Дело в том, что еврей обыкновенно творить добро не для награды, а во имя добра. Правда, мне придется теперь потратиться на учителя для Якова, но я никогда не был скрягой и теперь тоже не буду скупиться на это делю. Конечно, не скрою от вас, наши женщины и дети слишком привыкли к нему, и им жалко с ним разстаться: но - на то оне женщины, и не даром мы, мужчины, ежедневно благодарим Бога за то, что он не создал нас женщинами... Простите-же нас за все, что вам пришлось пережить в нашем доме. Что-же касается до посланной Богом Мардохею молодой девушки - сестры, то ведь вы сами понимаете, на сколько мы все рады его счастью.

Эзра замолчал, но прежде, чем Деронда собрался ответить на эту странную, полупонятную речь, Мардохей воскликнул:

без важной причины не отвернулся-бы от вашей нежной доброты. Но вы, ведь, знаете: "награда за исполнение одной обязанности заключается в способности исполнять другую", как говорит Бен-Азай. Вы обратили свой долг к ближним в радость для себя и утешение для меня; ваша награда будет в том, что вы никогда не лишитесь возможности доставлять себе счастье подобными добрыми делами... А Якову можно будет приходить ко мне? - спросил вдруг Мардохей, обращаясь к Деронде.

- Конечно, - произнес Деронда, - ваша новая квартира недалеко отсюда, в Бромптоне.

Яков мало по малу перестал плакать и вытер слезы, которые ему мешали слушать и видеть все окружающее. Известие о том, что ему можно будет посещать Мардохея, его очень обрадовало, потому что он знал, из своих визитов к дедушке, что всякия его посещения вознаграждаются вкусными пирожками и всякими другими соблазнами. Он начал радостно прыгать по полу, добрался до камина и, засунув руки в карманы, начал пристально всматриваться в пылающий огонь.

- Но я надеюсь, Мардохей, - проговорила старушка со вздохом, - что тебя будут кормить "кошерной" пищей? ведь не ты сам себе будешь готовить, а другие?

- Успокойся, мамаша, все будет в порядке, - прервал ее Эзра, стараясь замять разговор, который, мог быть неприятен Деронде. - Так вы, сэр, не об ученых предметах хотели поговорить с Мардохеем? - прибавил он с улыбкой; - я всегда подозревал, что тут кроется нечто важное.

Все домашние стали упрашивать его, чтобы он их попрежнему посещал, обещая отпустить Мардохея на следующий день утром. Когда Деронда вышел, Мардохей одел пальто, обернул платком шею и последовал заним. Ночь стояла холодная и темная. Деронда боялся за Мардохея и старался не уходить с ним слишком далеко от дома. Он знал, что происходит в душе Мардохея, и не говорил ни слова. На краю улицы Деронда начал упрашивать его вернуться домой.

Мардохей молчал несколько минут, не произнося ни слова.

- Не знаю, следует-ли это делать? - промолвил он, наконец, с усилием, - дело в том, что в этом доме имеется одна семейная рана, которую не следует растравлять. Уже много лет тому назад дочь старушки, сестра Эзры, безвозвратно пропала с тем, чтобы никогда более не вернуться... Как неисповедимы пути Господа! Многие бедные люди взывают о помощи, но не все ее находят; мы часто проходим безучастно мимо одного нуждающагося, между тем, как второй получает от нас то, что ему нужно. Я всю свою жизнь прислушивался к чужим мольбам, но к мольбам не отдельных лиц, а целых поколений!.. И я понял, что я не для себя живу, а для чего-то высшого и бесконечного... И, если я теперь о чем нибудь молюсь, так только о том, чтобы жизнь моя не прошла безследно и безполезно...