Даниэль Деронда.
Часть восьмая. Плоды и семена.
Глава LX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даниэль Деронда. Часть восьмая. Плоды и семена. Глава LX. (старая орфография)

ГЛАВА LX.

Явившись в банкирский дом на Шустер-штрассе в Майнце, Деронда спросил Иосифа Калонима, и его тотчас-же провели в соседнюю комнату, где за столом сидел старик с седой бородой, тот самый, которого он видел год тому назад во франкфуртской синагоге. На нем была та-же старинная поярковая шляпа, а на полу подле него стоял уложенный чемодан с пледом и пальто, перекинутыми через крышку. Увидав Деронду, который еще в конторе подал письмо княгини, он встал, но не сделал к нему ни шагу и не протянул руки.

- Вот видите-ли, молодой человек,--сказал он по-немецки, смотря на него проницательным взглядом своих блестящих черных глаз, - теперь вы меня ищете.

- Да, ищу, чтоб выразить горячую благодарность другу моего деда, - ответил Деронда: - я премного обязан вам за ваши заботы обо мне.

- Так вы не сердитесь за то, что вы - не англичанин? - спросил Калоним, радушно протягивая ему руку.

- Напротив: я вам очень благодарен за то, что вы некоторым образом помогли мне узнать тайну моего происхождения и сохранили для меня шкатулку моего деда.

- Садитесь, садитесь, - сказал Калоним поспешно и, заняв свое прежнее место у стола, снял шляпу.

Он стал пристально разсматривать молодого человека; Деронда отвечал на его испытующий взгляд почтительным молчанием, каким-то инстинктивным удовольствием сознавая, что этот взгляд соединяет его неведомым электрическим током с дедом, другом которого был этот старик.

- Боже! Ты был многомилостив к нашим предкам, многомилостив Ты и к нам! - сказал торжественно Калоним по-еврейски и потом продолжал по-немецки. - Я очень рад, молодой человек, что вы меня застали дома, потому, что я сегодня уезжаю в далекое путешествие. Вы мне доставили большое удовольствие своим посещением. Я вижу в вас моего друга, каким он был в молодости, и меня больше всего радует то, что вы уже не чуждаетесь своего народа, и не отворачиваетесь с гордым презрением от человека, который узнал в вас еврея. Вы теперь пришли принять то наследие, которого вас хотели лишить посредством обмана. Не правда-ли, вы добровольно и от всего сердца говорите: "Я внук Даниеля Каризи"?..

- Конечно! - ответил Деронда, - Но позвольте вас уверить, что я никогда не относился презрительно к еврею только потому, что он еврей. Вы сами поймете, что я не мог-же сказать незнакомому человеку: "я не знаю, кто моя мать!"

- Грех, великий грех, - произнес Калоним, закрывая лицо рукою; - это такой-же грабеж по отношению к нашему народу, как воспитание юношества в былые времена римскою церковью. Но я возстал против подобного насилия и спас вас для нашего народа. Мы с вашим дедом, Даниелем Каризи, еще детьми поклялись быть вечными друзьями, и, хотя последнее время мы редко встречались, но связывавшия нас узы любви никогда не были расторгнуты. Его решились ограбить после смерти, но нельзя было лишить его моей дружбы. Я спас то, что он ценил дороже всего на свете, и завещал своему внуку, а теперь я возвращаю ему и этого внука, которого у него хотели отнять. Я сейчас отдам вам вашу шкатулку.

Калоним вышел в другую комнату и через минуту возвратился в сопровождении слуги, который нес шкатулку в кожанном чехле. Она была невелика, но очень тяжела от массивных, литых бронзовых блях и ручек. Деревянная крышка была богата украшена инкрустацией с арабскими буквами.

- Вот, - сказал Калоним, - и секретный ключ. Я надеюсь, что вы будете его беречь...

- У меня никогда не было ничего драгоценнее этого залога стольких надежд и забот! - ответил Деронда, пряча ключ в карман; - Я буду достойным хранителем его и никогда не забуду, что вам обязал сохранением этого дорогого для меня залога. Не можете-ли вы передать мне подробные сведения об этом деле, или я злоупотребляю вашим временем?

- Я могу еще немного посидеть с вами; через час и восемнадцать минут я отправлюсь в Триест, - сказал Калоним, глядя на часы; - сейчась придут мои сыновья, и вы позволите мне познакомить вас с ними. Они будут очень рады оказать гостеприимство внуку моего лучшого друга. Они живут здесь в богатстве и роскоши, но я сам предпочитаю жизнь вечного странника.

- Я с удовольствием познакомлюсь с ними, но только в другой раз: - сказал Деронда; - мне необходимо ехать, как можно скорее в Англию, где друзья, быть может, нуждаются в моем присутствии. Меня слишком долго задержали на континенте непредвиденные обстоятельства. Я непременно приеду в Майнц при первой возможности, чтоб ближе познакомиться с вами и вашим семейством.

- Хорошо, но вы навряд-ли найдете меня, так-как мне за семьдесят лет, и я постоянно странствую. Но мои сыновья и внуки живут здес в покое и довольстве. Для нашего народа в Майнце теперь наступило другое время: нас уже не режут поголовно, как в эпоху огульного и насильственного обращения. Многое переменилось с тех пор, как Карл Великий перевел из Италии моих предков для просвещения грубых немецких братьев. Впрочем, в моей жизни были и печальные дни. Но мы выдержали тяжелую борьбу и теперь живем спокойно. Еврейские мозги поддерживают немецкую науку на достойной высоте, но наши ученые и мыслители не всегда сохраняют еврейския сердца... Вы, конечно, молодой человек совершенно не знаете истории нашего народа?

- Нет; я с нею знаком, - ответил Деронда; - я в последнее время, не зная еще своего происхождения, случайно изучал эту историю с большим интересом, так что без всякого специального намерения приготовился к воспринятию наследия моего деда.

- Вы, вероятно, были-бы таким-же великим человеком, как ваш дед, если-б не получили английского воспитания, - произнес Калоним. - Вы очень похожи на него, но у него было более энергичное выражение лица. Железная воля светилась во всех его чертах У вас я этого не вижу. Даниель Каризи обыкновенно говорил: "дурно направленная воля, лучше чем нерешительная, прямой враг, лучше чем колеблющийся друг, ложная вера, лучше чем безверие". Он более всего на свете презирал равнодушие. Я не могу теперь привести вам всех его доводов, но он доказывал справедливость своего мнения очень красноречиво.

- Однако, при всей его решительности, он не был человеком ограниченным? - сказал Деронда, намекая на обычное оправдывание нерешительности многосторонним знанием.

- Он - ограниченный? Нет; - ответил с улыбкой Калоним. - С детства он всасывал в себя знание, как растение - дождевую влагу. Специально-же он занимался медициной и различными теориями о жизни и здоровье человека. Он путешествовал по различным странам, многое видел и изследовал лично. Он, главным образом, утверждал, что сила и богатство людей зависят от равновесия принципов индивидуальности и общественности; вместе с тем, он пламенно возставал против наших единоверцев, сливающихся с массой иноверцев. В нем соединялись всякого рода знания, и он напоминал собою арабских писателей золотой эры. Мы занимались с ним вместе, но он всегда уходил гораздо дальше меня. Хотя мы всегда были закадычными друзьями, и он всегда изливал передо мною свою душу, между нами все-таки была огромная разница: он мыслил самостоятельно, а я перенимал его мысли. Мы оба были ревностными евреями, но он постоянно думал о будущности нашего народа, а я довольствовался тем, что нашему народу, наконец, предоставлена относительная свобода. Я с молодости любил странствовать и наблюдать. Для меня самое большое удовольствие это было - лежать на палубе парохода и смотреть на звезды. Его-же никакия зрелища не соблазняли; он все думал о прошлом и будущем нашего народа. Мы любили друг друга, и я очень рад, что хоть под старость мог исполнить обязанность, возложенную на меня этой дружбой.

Калоним встал, и Деронда последовал по примеру.

- Оставаясь его преданным другом, вы, вместе с тем, не дали мне лишиться моего наследия, - сказал Деронда, - еще раз, благодарю вас от всего сердца.

- Будьте-же достойным внуком великого деда, молодой человек! Какая у вас специальность?

- Я еще не избрал себе специальности.

- Нам надо на чем-нибудь остановиться. Еврей должен быть деятелен и трудолюбив. Вы конечно, объявите себя евреем и будете исповедывать веру наших отцов?

Произнеся эти слова, Калоним положил руку на плечо Деронды и впился в него своими зоркими глазами.

у других народов. Но, полагаю, что я могу держаться принципа моего деда о согласовании индивидуальности с общественностью. Я чувствую, что выше всего для меня - это долг по отношению к нашему народу, и, если можно чем-нибудь возстановить и улучшить жизнь моих единоверцев, то я посвящу этой задаче всю свою жизнь!

- О, вы также заглядываете в будущее: вы настоящий внук Даниеля Каризи! - сказал Калоним и по-еврейски благословил молодого человека.

Они разстались и, когда Деронда приближался к Лондону, старик Калоним уже снова предавался своему любимому созерцанию звезд на безоблачном небе востока.