Даниэль Деронда.
Часть восьмая. Плоды и семена.
Глава LXVIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даниэль Деронда. Часть восьмая. Плоды и семена. Глава LXVIII. (старая орфография)

ГЛАВА LXVIII.

Совет Ганса успокоить Миру, ревновавшую м-с Грандкорт, побудил Деронду как можно скорее объясниться ей в своей любви. Он чувствовал, что, если она, действительно, его любит, то он мужественно перенесет все ожидавшия его неприятности со стороны Лапидуса. Он не замечал в нем никакой резкой перемены, и старик по-прежнему ухаживал за ним; но он предвидел, что пребывание Лапидуса в доме детей приведет когда-нибудь к открытому столкновению и позорному унижению, от которых он решился на-сколько возможно защитить Эзру и Миру.

Эти предчувствия еще более усилились-бы, если-б он знал, что происходило в душе старика, который добровольно подвергал себя всем стеснениям своего нового положения в надежде выждать удобный случай и получить значительную сумму от Деронды или от Миры. Желание добыть денег для удовлетворения своей страсти к игре было в нем так сильно, что он не остановился-бы даже перед кражей. С этой целью он старался узнать, где Мира прятала свои деньги и ключи; но все это было тщетно так-как она, со своим обычным практическим благоразумием, отдавала все свои деньги м-с Мейрик, оставляя себе только мелочь на необходимые расходы. Поэтому Лапидус мало-по-малу пришел к тому убеждению, что ему остается только попросить у Деронды большую сумму, в виде отступного, и снова уехать заграницу.

В тот день, когда Деронда явился с твердым решением объяснить Мире свои чувства, Лапидус находился в таком дурном настроении, что даже не желал слушать чтения еврейских рукописей, а пошел прямо в сквер покурить. Миры не было дома, но Деронда знал, что она вскоре вернется, и был необыкновенно весел, разсчитывая найти подтверждение слов Ганса в выражении глаз молодой девушки при её входе в комнату.

- В такую жару вам здесь, Эзра, вероятно, особенно тяжело дышать, - сказал он, прерывая чтение; - я постараюсь найти для вас лучшее жилище. Ведь теперь, - прибавил он с улыбкой, - я могу распоряжаться вами, какъя сам захочу.

- Мне везде трудно дышать, но вы, вот, могли-бы жить в какой-нибудь деревне, в великолепном дворце, а ради меня остаетесь в этой тюрьме. И все-таки я не могу сказать вам прямо: уезжайте!

- О, нет, самая лучшая местность показалась-бы мне без вас тюрьмою, - ответил Деронда; - эта комната - для меня самый приятный уголок во всем мире. К тому-же я здесь представляю себя уже в Палестине, так-как я все равно собираюсь туда рано или поздно. Только позвольте мне снять галстух с этим тяжелым кольцом, - прибавил он и положил их на стол, заваленный книгами и бумагами. - Я не разстаюсь с этим памятным мне кольцом и всегда ношу его в галстухе, но во время работы оно меня душит своею тяжестью.

Через несколько минут Деронда снова принялся за чтение еврейской рукописи под руководством Эзры, который коментировал ему каждую фразу, и ни один из них не заметил, как в комнату вошел Лапидус и тихо сел в углу. Глаза его тотчас-же остановились на блестящем кольце Деронды, и, занятый мыслью выманить у Деронды какую-нибудь сумму денег, он невольно стал, размышлять, за сколько можно было-бы продать это кольцо. Конечно, он не мог-бы выручить столько, сколько надеялся получить от Деронды наличными, но последнее было только гадательно, а первое находилось уже в его руках. Он мог свободно взять кольцо, не боясь никакого преследования со стороны друга его детей, и не было ничего легче, как на вырученные деньги уехать заграницу. Но, с другой стороны, было лучше получить прямо значительную сумму, и поэтому он решился подождать ухода Деронды и на улице объясниться с ним на этот счет. Он встал и подошел к окну; но кольцо, хотя оно лежало на столе за его спиною, неотступно преследовало его своим блеском, и он только соображал, можно-ли одним шагом перейти от стола к выходной двери. Тем не менее, он все-же не изменил своего решения объясниться с Дерондой, и вышел на лестницу, чтоб там его дождаться. Но проходя мимо стола, он как-то инстинктивно протянул руку к кольцу, как пьяница - к водке. Очутившись с кольцом на лестнице, он надел шляпу и поспешно вышел на лестницу. Дойдя до конца сквера, он окончательно решил продать кольцо и отправиться морем заграницу.

Деронда и Эзра еле заметили его уход и продолжали, попрежнему, свои занятия. Вскоре, однако, появление Миры прервало чтение. Она вошла в комнату в шляпе, и, когда Деронда встал, чтоб с нею поздороваться, она с какимлуто странным смущением промолвила:

- Я зашла только на минуту, чтоб подать Эзре новое лекарство. Я сейчас должна пойти к м-с Мейрик по делу.

- Позвольте мне вас проводить, - сказал Деронда; - я не хочу более безпокоить Эзру и, к тому-же, сегодня слишком жарко заниматься. Мне также надо повидаться с м-с Мейрик. Вы позволите мне пойти вместе с вами?

- Конечно, - ответила Мира, замечая что-то новое в. выражении лица Деронды, и невольно краснея.

Отвернувшись, она налила в ложку лекарства и подала брату, который сидел с закрытыми глазами, всецело поглощенный содержанием только-что прочитанных еврейских рукописей. Деронда все время думал о предстоящем объяснении, и вдруг вспомнил, что он был в неприличном deshabillé.

- Извините меня, пожалуйста, я совсем забыл, - сказал он, обращаясь к молодой девушке и поспешно надевая галстух; - но где-же кольцо?

Нагнувшись, он стал искать его на полу. Эзра молча взглянул на него, а Мира, быстро подбежав, промолвила:

- Вы положили кольцо на стол?

- Да, - ответил Деронда, продолжая разыскивать свою пропажу, передвигая мебель и предполагая, что, вероятно, кольцо куда-нибудь закатилось.

- Здесь был отец? - спросила Мира у брата на ухо, бледная, как смерть.

Он выразительно взглянул на нее и молча кивнул головой. Она снова подбежала к Деронде и быстро опросила.

- Не нашли?

- Может быть, я положил кольцо в карман, - произнес Деронда, заметив испуганное выражение лица Миры.

- Нет, вы положили его на стол! - сказала она решительно и выбежала вон из комнаты.

к окну устремила безсознательный взгляд на улицу. Через минуту она обернулась к Деронде, и в глазах её отразилось самое тяжелое чувство позора, и унижения. Но он взял ее за обе руки и с жаром произнес.

- Мира! Я понимаю вас, но, прошу вас, пусть он будет моим отцом, так-же, как и вашим; будем вместе делить с этой минуты всякое горе и радость! Ваше унижение в моих глазах выше самой громкой славы. Скажите, что вы меня не отталкиваете, что вы разделите со мною все, что только вам предстоит в жизни, что вы будете моею женою. Я долго скрывал от вас свою любовь, долго сомневался. Скажите, что вы ее принимаете, и я докажу вам всей своей жизнию, как горячо и преданно я вар люблю!

любовью Деронды не к ней, а к Эзре, и только мало-по-малу усвоила себе истинное значение его неожиданного объяснения. Она вспыхнула, глаза её заблестели; но когда Деронда умолк, она не могла произнести ни слова, а только подняла к нему лицо и просто, молча поцеловала его, словно это был самый естественный ответ на его предложение. Несколько минут они стояли неподвижно, под влиянием только-что пережитых впечатлений. Наконец, она шопотом промолвила:

- Пойдем, милый, успокоим Эзру.