Адам Бид.
Книга третья.
XXV. Игры.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Адам Бид. Книга третья. XXV. Игры. (старая орфография)

XXV.
Игры.

Танцы собственно должны были начаться только в восемь часов; но для мальчиков и девушек, которым захотелось бы потанцевать раньше на траве под тенью, была музыка под-рукою; разве труппа благотворительного клуба не была способна играть превосходные жиги, хороводы и матросския илиски? Кроме-того, была нанята большая труппа из Россетера, которая своими удивительными духовыми инструментами и надутыми щеками приводила маленьких мальчиков и девушек в неописанный восторг. Мы почти могли бы умолчать о скрипке Джошуа Ранна, которою он запасся движимый благородною предусмотрительностью на случай, если у кого-нибудь найдется достаточночистый вкус длятого, чтоб предпочесть для своих танцев соло на его инструменте.

Между-тем, лишь только солнце скрылось с большого открытого пространства перед домом, как начались и игры. Тут, конечно, стояли хорошо-намыленные шесты, на которые должны были лезть мальчишки и молодые парни, были устроены беги для старух, беги в мешках; тут находились большие тяжести, которые должны были подымать сильные мужчины, и длинный список вызовов к фокусам, исполнение которых было делом чести; так, например, проскакать как можно большее пространство на одной ноге. Все это были штуки, в которых, по общему мнению, ужь непременно отличится перед прочими на славу Жилистый Бен - самый проворный и живой малый в околотке. В заключенье, должен был происходить бег ослов - самый величественный бег из всех, который основывался на великой идее социалистов: каждый ободряет осла, принадлежащого другому, выигривает же самый жалкий осел.

Вскоре после четырех часов, Артур привел величественную старую мистрис Ирвайн, в великолепном штофном платье, в украшениях и черных кружевах, за которой следовала и вся фамилия, к возвышенному месту в полосатой палатке, где она должна была раздавать призы победителям. Важная, церемонная мисс Лидия просила позволения уступить эту королевскую должность старой величественной леди, и Артур с удовольствием воспользовался случаем, который давал ему возможность угодить крестной матери в её страсти к важности. Старый мастер Донниторн, изящно-чистый, пропитанный духами, сухощавый старик, вел мисс Ирвайн с своею обычною слишком-точною кислою вежливостью; мистер Гавен вел мисс Лидию, в изящном шелковом платье персикового цветя, имевшую безпристрастный и принужденный вид, и последним шел мистер Ирвайн со своею бледною сестрою Анною. Из всех друзей семейства один мистер Гавен был приглашен сегодня: большой обед для всех соседних помещиков был назначен на завтра, сегодня же следовало употребить все силы на то, чтоб угостить наславу арендаторов.

Перед палаткою был вырыть ров, разделявший лужок от парка, но для прохода победителей был сделан временной мостик, и группы людей, стоявших на лугу или сидевших там-и-сям на скамьях, тянулись с каждой стороны открытого пространства от белых палаток до рва.

-- Какое, право, прелестное зрелище! сказала старая леди своим низким голосом, когда села и окинула взором светлую сцену с темнозеленым фоном: - и, вероятно, это последний праздник, который я вижу... если вы только не поспешите жениться, Артур. Но смотрите! чтоб у вас была очаровательная невеста, а то я скорее соглашусь умереть, не видав её.

-- Вы так ужасно-взыскательны, крестная, сказал Артур. - Я боюсь, что никогда не буду в-состоянии угодить вам своим выбором.

-- Могу вас уверить, что ни за что не прощу вам, если она не будет красавица. Не думайте, чтоб вы могли примирить меня с нею, выставляя на вид её любезность: ведь всегда люди стараются этим извинить существование некрасивых людей. Далее, она не должна быть глупа: это нам будет вовсе не кстати, потому-что вами нужно управлять, а глупая женщина не может управлять вами. Кто этот высокий, молодой парень, Адольф, с кротким лицом? вон тот... он стоит без шляпы и так заботится о высокой старухе, которая стоит рядом с ним... это, конечно, его мать. Я очень-люблю видеть подобные сцены.

-- Как, не-уже-ли вы не знаете его, матушка? сказал мистер Ирвайн. - Это Сет Бид, брат Адама, методист, но весьма-хороший малый. Бедный Сет, повидимому, был очень-убит и разстроен в последнее время. Я думал сначала, что он горюет об отце, который умер такою горестною смертью. Но Джошуа Ранн сказал мне, что Сет хотел жениться на этой молоденькой методистке-проповеднице, которая была здесь с месяц назад, а она отказала ему.

-- А! я припоминаю, что слышала о ней. Но тут бесконечное множество людей, которых я не знаю: все так выросли и переменились с-тех-пор, как я встречала их на своих прежних прогулках.

-- Какое у вас отличное зрение! сказал старый мистер Донниторн, державший перед глазами двойное стекло: - когда вы можете видеть выражение лица этого молодого человека на такое разстояние. Для меня его лицо представляет только бледное мутное пятно. Но за то мое зрение окажется лучше вашего, когда нам придется смотреть на близкие предметы. Я могу читать мелкую печать без очков.

-- А, мой дорогой сэр! вы близоруки ужь с самого детства. Близорукие глаза сохраняются лучше всех других. Мне нужны весьма-сильные очки длятого, чтоб я могла читать, но за то мои глаза видят все лучше-и-лучше предметы на далеком разстоянии. Но моему мнению, еслиб я могла прожить еще пятьдесят лет, то не могла бы видеть всего, что было бы в кругу зрения других людей, как человек, который стоит в колодце и не видит ничего, кроме звезд.

-- Посмотрите, сказал Артур: - старухи уже приготовляются бегать в-запуски. За которую держите вы пари, Гавен?

-- Выиграет длинноногая, если только им нужно пробежать один конец, в противном же случае, вон та, небольшая, жилистая такая старушка.

-- Вот семейство Пойзер, матушка, неслишком-далеко отсюда по правую руку, сказала мисс Ирвайн - Мистрис Пойзер смотрит на вас. Поклонитесь ей, пожалуйста.

-- Непременно, сказала старая леди, благосклонно кланяясь мистрис Пойзер. - Не должно пренебрегать женщиной, которая присылает мне такой отличный сливочный сыр... Бог ты мой! что за жирный ребенок у ней на коленях! Но кто эта прелестная девушка с темными глазами?

-- Это Гетти Соррель, сказала мисс Лидия Донниторн: - племянница Мартина Пойзера, очень-порядочная молодая девушка и с приятною наружностью. Моя горничная выучила ее тонкому шитью, и она весьма-изрядно починила мне кружева... действительно, очень-изрядно....

-- Да она шесть или семь лет живет у Пойзер, матушка, и вы непременно видели ее, сказала мисс Ирвайн.

-- Нет, дитя мое, я никогда не видала ее; по-крайней-мере не такою, какова она теперь, сказала мистрис Ирвайн, продолжая смотреть на Гетти. - Приятная наружность. Нет, этого мало; она совершенная красавица! С самой молодости своей я не видала такого прелестного создания! Как жаль, что такая красавица гибнет между фермерами, когда хорошия фамилии без состояния так-страшно нуждаются в таких девушках! Право, можно сказать, что она выйдет за человека, который и тогда считал бы ее такою же красавицею, еслиб у ней были круглые глаза и рыжие волосы.

Артур не решался обратить взоры на Гетти все время, пока мистрис Ирвайн говорила о ней. Он показывал вид, что не слышит и что все его внимание обращено на какой-то предмет на противоположной стороне. Но он, не глядя на нее, видел ее довольно-хорошо; он представлял себе ее еще большею красавицею, слыша, как восхваляли её красоту. Нам известно, что мнение других людей, было словно родным климатом для ощущений Артура; им необходим был именно этот воздух длятого, чтоб лучше всего развиться и окрепнуть. Да, она была довольно-красива длятого, чтоб вскружить голову кому угодно: каждый на его месте сделал и чувствовал бы то же самое. И после всего этого отказаться от нея, как он решился сделать, было бы с его стороны поступком, о котором он всегда будет вспоминать с гордостью....

-- Нет, матушка! сказал мистер Ирвайн в ответ на её последния слова: - в этом я не могу согласиться с вами. Простой народ не совсем-то так глуп, как вы воображаете. Самый обыкновенный человек, имеющий свою долю смысла и чувства, сознает разницу между милою, изящною женщиною и обыкновенною. Даже собака чувствует разницу в их присутствии. Может-быть, простолюдин не лучше собаки способен объяснить впечатление, которое производит на него изящная красота, но он чувствует это.

-- Бог ты мой, Адольф! ну как может старый холостяк, как вы, знать про эти вещи?

-- О! напротив, в этих-то вещах старые холостяки умнее женатых, потому-что имеют больше времени для более-общих наблюдений. Тонкий критик женщин никаким образом не должен сковывать своего суждения, называя одну женщину своею. Но в пример того, что я говорил, я вам скажу, что мне сообщила методистка-проповедница, о которой я только-что упоминал. Она рассказывала мне, что проповедывала перед самыми грубыми рудокопами, и последние всегда обращались с нею с величайшими уважением и ласкою. Причиною этому то, хотя она этого и не знает, что она сама дышет такою нежностью, утонченностью, непорочностью. Такая женщина окружена чем-то небесным, к чему не может быть нечувствителен и самый грубый. человек.

"Женщина, или девушка" была наша старая знакомка Бесси Кренедж, иначе Чадова Бесс. Её большие румяные щеки и загорелые от солнца лицо, шея и руки страшно разгорелись, так-что, еслиб она была случайно небесным светилом, то показалась бы величественною. К сожалению, я должен сказать, что Бесси опять надела серьги после отъезда Дины и носила еще другия малоценные украшения, какие только могла собрать. Кто, мог бы заглянуть в сердце бедной Бесс, тот заметил бы поразительное сходство в крошечных надеждах и безпокойствах её и Гетти. Преимущество, может-быть, оказалось бы на стороне Бесси относительно чувства. Но вы знаете, как отличались оне за то друг от друга наружностью. Вам захотелось бы потрепать Бесси за уши, а Гетти вам страстно хотелось бы поцаловать.

Бесси увлеклась в затруднительное беганье, частию благодаря своей резвой веселости, частию же в надежде добыть хороший приз. Говорили, что между призами есть салопы и другая одежда.. Девушка подошла, к палатке, обмахиваясь платком; ей круглые глаза блестели торжеством.

-- Вот приз для первого бега в мешках, сказала мисс Лидия, взяв большой пакет со стола, где были разложены призы, и подавая его мистрис Ирвайн, прежде чем Бесси взошла в палатку. - Прекрасное камлотовое платье и кусок байки.

-- Вы, я полагаю, не думали, что приз выиграет такая молоденькая, тётушка? сказал Артур. - Но можете ли вы найти чего-нибудь другого для девушки и оставить это угрюмое платье для старухи?

-- Я накупила только полезных и прочных вещей, сказала мисс Лидия, поправляя свои кружева. - Я вовсе не думала поощрять любви к нарядам в молодых женщинах этого звания. У меня есть яркокрасный салоп, но он назначен для старухи, которая выиграет.

Речь мисс Лидии вызвала несколько-насмешливое выражение на лице мистрис Ирвайн, когда она посмотрела на Артура, между-тем, как Бесси взошла в палатку и несколько раз быстро присела.

-- Это Бесси Кренедж, матушка, сказал мистер Ирвайн добродушно: - Чада Кренеджа дочь. Помните вы Чада Кренеджа, кузнеца?

-- Как же, помню, сказала мистрис Ирвайн. - Ну, Бесси, вот твой приз: прекрасные теплые вещи для зимы. Я уверена, что тебе не малого труда стоило выиграть их в этот жаркий день.

Бесси надула губы, увидев безобразное, тяжелое платье, казавшееся также весьма-теплым и неприятным в этот июльский день; без неудовольствия нельзя было даже и нести эту большую, невзрачную вещь. Она снова присела несколько раз, не подымая глаз, и с усиливающимся дрожанием в уголках около рта вышла из палатки.

-- Бедняжка! сказал Артур. - Она, кажется, обманулась в своих ожиданиях. Я желал бы, чтоб она получила что-нибудь другое, более по вкусу.

-- Она на вид очень-дерзкая молодая девушка, заметила мисс Лидия. - Ужь таким-то я вовсе не намерена покровительствовать.

Артур безмолвно решил, что он попозже сделает Бесси денежный подарок, чтоб она могла купить себе то, что ей более нравится. Но она, не зная предстоявшого ей утешения, сошла с открытого места, где ее можно было видеть из палатки, и, бросив ненавистную ношу под дерево, принялась плакать, при безпрестанном поддразниваньи маленьких мальчишек. В этом положении увидела ее разсудительная замужняя двоюродная сестра, которая, не теряя времени, передала трудного ребенка на попечение мужа и подошла к плакавшей.

-- Что случилось с тобой? спросила Бесси женщина, подымая пакет и тщательно разсматривая его. - Ведь не о том ты, я думаю, плачешь, что задохлась от жара, бегая таким сумасшедшим образом. Вот за то дали тебе несколько кусков хорошого камлоту и байки; по справедливости-то следовало дать это тем, у кого хватило ума удерживаться от подобных глупостей. Ты можешь подарить мне кусок этого камлота ребенку на рубашку. Ты, ведь, всегда была такая добренькая, Бесси, ужь это можно про тебя сказать.

-- Возьми хоть все, мне этого добра ненужно, сказала Бесс-девушка брюзгливо, принимаясь отирать слезы и оправляясь.

-- Ну, хорошо, ужь я, пожалуй, возьму, если тебе так хочется избавиться от этого, сказала безкорыстная кузина, быстро отходя от нея с узлом из опасения, чтоб Бесс не переменила своего мнения.

в приятных усилиях, с которыми она старалась разгорячить последняго осла шипением, между-тем, как мальчишки употребляли в дело палки. Но вся сила ослиного ума заключается в том, что он принимает ход обратный тому, какого настоятельно требуют доводы; впрочем, если разсмотреть ближе, это требует такой же нравственной силы, как и прямой порядок; и осел, о котором идет речь, доказал, что обладает нравственною понятливостью, остановившись, как мертвый, именно в то время, когда удары достигли самой сильной степени. Безпредельны были крики толпы, совершенно светел смех Билля Доунза, каменопильщика и счастливого владетеля превосходной скотины, стоявшей хладнокровно и на окоченелых ногах среди своего торжества.

Для мужчин Артур сам приготовил призы, и Билль был осчастливлен блестящим карманным ножом, который был снабжен столькими клинками и буравчиками, что с ним человеку не страшно было попасть на пустынный остров. Лишь-только он возвратился из палатки с призом в руке, как увидели, что Жилистый Бен намеревался позабавить общество, прежде чем господа уйдут обедать, экспромтом и даровым представлением, именно матросскою пляскою, главная идея которой была заимствована у других; но танцор намеревался развить ее таким особенным и сложным образом, что никто не мог отказать ему в похвале за оригинальность. Жилистый Бен гордился своим искусством в танцовании (это дарование производило большое впечатление каждый годовой праздник), и эту гордость следовало только слегка возвысить лишним количеством хорошого эля для убеждения Бена в том, что господа будут очень поражены именно его подвигами в матросской пляске. Это намерение решительно поддерживал в нем Джошуа Ранн, заметивший, что справедливость требовала сделать что-нибудь приятное для молодого сквайра взамен того, что он сделал для них. Подобное мнение в такой важной личности покажется вам не столько удивительным, когда вы узнаете, что Бен просил мастера Ранна акомпанировать ему на скрипке, и Джошуа был вполне уверен, что хотя в танце, может-быть, не будет ничего особенного, зато ужь музыка вознаградит публику.

Адам Бид, находившийся в одной из больших палаток, где был развит этот план, сказал Бену, что лучше он не делал бы из себя дурака. Но такое заключение с-разу заставило Бена решиться на исполнение своей мысли: ужь он ни за что не отказался бы от того, над чем Адам Бид задирал кверху нос.

-- Что это, что это? спросил старый мистер Донниторн. - Это вы, что ли, устроили, Артур? Наш дьячок идет со скрипкой, а за ним проворный парень с цветком в петле.

-- Нет, отвечал Артур: - я ничего не знаю об этом. Клянусь Юпитером, он начинает танцовать! Это один из плотников... я забыл его имя в эту минуту:

Дайте я сведу вас в комнаты, вы там можете отдохнуть до обеда.

Мисс Анна встала очень-охотно, и добрый брат увел ее, междутем как Джошуа после предварительного царапанья разразился песнью: "Белая кокарда", из которой намеревался перейти к разнообразным мелодиям посредством целого ряда переходов, которые, благодаря своему хорошему слуху, он исполнял действительно с некоторым искусством. Как был бы он огорчен, еслиб узнал, что общее внимание было слишком-поглощено пляскою Бена, длятого, чтоб кто-либо слушал его музыку.

Случалось ли вам когда-нибудь видеть, как пляшет настоящий английский простолюдин один? Вы, может-быть, видели простолюдина в балете, улыбающагося, как фарфоровый пастушок, грациозно-выворачиваюшого ноги и вкрадчиво-двигающого головою. Это столько же похоже на действительность, как "Вальс птиц" ручного органа походит на настоящее пение птиц. Жилистый Бен ни разу не улыбнулся; он был так серьезен как танцующая обезьяна, так Серьёзён, словно экспериментальный философ, желавший узнавать на собственной своей особе количестве сотрясений и разнообразие угловатостей, которые могут быть даны человеческим членам.

важностью, неуступавшею важности Бена. То был Мартин Пойзер, сидевший на скамейке и державший между ногами Томми.

-- Как ты думаешь об этом? спросил он свою жену. - Он пляшет по музыке так верно, словно часы. Я также большой был мастер плясать, когда был полегче, но никогда не мог потрафить с такою точностью, как этот.

стрекоза, тогда-как господа смотрят на него. Я вижу, они, просто, помирают со смеху.

-- Ну, что жь, тем лучше; это, значит, забавляет их, сказал мистер Пойзер, который неохотно становился на раздражающую точку зрения. - Но они, кажется, идут обедать. Мы пройдемся немножко, не правда ли? и посмотрим что делает Адам Бид. Он должен присматривать за напитками и другим угощением: он вряд ли много веселится.