Адам Бид.
Книга четвертая.
XXXIV. Помолвка.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Адам Бид. Книга четвертая. XXXIV. Помолвка. (старая орфография)

XXXIV.
Помолвка.

Было сухое воскресенье, действительно веселый день для второго ноября. Солнце не сияло, но облака шли высоко, и ветер был так тих, что желтые листья, слетевшие на землю с вязов, образовывавших изгороди, вероятно, слетели, просто, от того, что завяли. Тем не менее, мистрис Пойзер не пошла в церковь, потому-что простудилась, и её простуда была слишком-серьёзна, чтоб можно было пренебречь ею. Не более, как две зимы назад, она пролежала несколько недель, благодаря простуде. Так-как жена не шла в церковь, то и мистер Пойзер думал, что вообще ему лучше также остаться дома "для компании". Он, может-быть, и не мог дать определенную форму причинам, по которым дошел до этого решения, но всякому опытному уму хорошо известно, что наши самые твердые убеждения нередко зависят от нежных впечатлений, для которых слова служат слишком-грубым средством. Как бы то ни было, из семейства Пойзер никто не пошел в церковь в это послеобеда, кроме Гетти и мальчиков; однакожь у Адама хватило на столько смелости, что он присоединился к ним после службы и сказал, что пойдет домой с ними, хотя всю дорогу через деревню он, казалось, преимущественно занимался с Марти и Томми, рассказывал им о белках в бинтонском леске и обещал взять их когда-нибудь туда. По когда они вышли на поля, он сказал мальчикам:

-- Ну-ка, кто из вас самый сильный ходок? Кто первый будет у ворот дома, тот первый отправится со мною в бинтонский лесок на осле. Но Томми должен начать свой путь вот от того столбика, потому-что он младший.

До этого времени Адам никогда не вел себя так решительно, как влюбленный. Лишь только оба мальчика тронулись с места, как он посмотрел на Гетти и спросил умоляющим томом, будто уже спрашивал ее, и она отказала ему: "Не хотите ли опереться на мою руку, Гетти?" Гетти взглянула на него, улыбаясь, и в одно мгновение положила свою кругленькую ручку на его руку. Ей не значило ничего взять Адама под-руку; но она знала, что для него это было не вздор идти с нею под-руку, и желала, чтоб он думал об этом таким образом. Сердце её не билось скорее, и она смотрела на полуобнаженные изгороди и вспаханное поле с тем же чувством тягостной скуки, как и прежде. Но Адам почти не чувствовал земли под собою. Он думал: Гетти должна знать, что он прижимал её руку немного, очень-немного. Слова приливали к его губам, слова, которые он не смел произнесть, которые он твердо решился не произносить еще несколько времени; и он молчал, пока они прошли все поле. Спокойствие и терпение, с которым он некогда ожидал любви Гетти, довольствуясь только присутствием девушки и мыслью о будущем, покинули его около трех месяцев назад со времени ужасного сотрясения. Волнения ревности придали его страсти новое безпокойство; страх и неизвестность были для него почти невыносимы. Но хотя он не мог говорить Гетти о своей любви, он сообщит ей о своих новых надеждах и посмотрит, будет ли ей это приятно. Таким-образом, когда он достаточно подавил свое волнение, он сказал:

-- Я хочу сообщить вашему дядюшке новости, которые удивят его, Гетти; я думаю, он обрадуется также, когда узнает эти новости.

-- Что жь это такое? равнодушно спросила Гетти.

-- Видите ли, мистер Бёрдж предложил мне участвовать в его делах, и я принял это предложение.

В лице Гетти произошла перемена, конечно, вовсе-непричиненная приятным впечатлением этих новостей. Действительно, она почувствовала мгновенную досаду и безпокойство. Она слышала, как часто намекал её дядя на то, что Адам мог бы современем жениться на Мери Бёрдж и получить участие в деле, еслиб только захотел, соединила теперь оба предмета вместе и немедленно вообразила себе что Адам, может-быть, отдалился от нея от того, что случилось в последнее время, и обратился к Мери Бёрдж. С этою мыслью, и прежде чем она успела припомнить какие-нибудь причины, почему это могло бы быть несправедливо, ею снова овладело чувство одиночества и обманутого ожидания. Единственный предмет, единственный человек, на котором останавливались её мысли в своей ужасной скуке, ускользал от нея, и капризное чувство несчастия наполнило её глаза слезами. Она смотрела вниз, но Адам видел её лицо, видел слезы, и прежде чем успел кончить вопрос: "Гетти, дорогая Гетти! о чем плачете вы?" его пылкая, быстрая мысль пролетела по всем причинам, которые он мог постигнуть, и остановилась наконец вполовину на верной: Гетти думала, что он намерен жениться на Мери Бёрдж. Ей не хотелось, чтоб он женился; может-быть, ей хотелось, чтоб он женился только на мой самой? Всякая осторожность исчезла, исчезли все причины быть осторожным, и Адам чувствовал только трепетную радость. Он наклонился к ней, взял ее за руку и сказал:

-- Я мог бы жениться теперь, Гетти... я могу доставить жене спокойную жизнь; но а никогда не пожелаю жениться, если вы не выйдете за меня замуж.

Гетти посмотрела на него и улыбнулась сквозь слезы, как было в первый вечер, когда она находилась с Артуром в лесу, думала, что он не придет, а между-тем он пришел. Облегчение и торжество, которые она чувствовала теперь, были слабее, но большие черные глаза и прелестные губы были так же прекрасны, как всегда, может-быть, даже прекраснее, потому-что в последнее время в Гетти развилась более-роскошная женственность. Адам с трудом мог верить в блаженство этой минуты. Его правая рука держала её левую, и он прижимал её руку к самому сердцу, наклоняясь к ней.

-- Действительно ли любите вы меня, Гетти? Хотите ли вы быть моею женой, которую я буду любить и о которой буду заботиться всю свою жизнь?

Гетти не говорила, во лицо Адама было очень-близко к её лицу и она прислонилась своею круглою щечкою к его щеке, как кошечка. Она ждала, чтоб ее приласкали; она хотела чувствовать, будто Артур был снова с ней.

Адаму незачем было говорить после этого, и они почти более не разговаривали друг с другом во всю остальную дорогу.

-- Могу я сказать об этом вашему дядюшке и вашей тётушке? спросил он только.

-- Да, отвечала Гетти.

Красное пламя в камине на господской мызе освещало в этот вечер радостные лица, когда Гетти отправилась наверх и Адам воспользовался благоприятным случаем сообщить мистеру и мистрис Пойзер и дедушке, что он видел возможность содержать жену теперь и что Гетти согласилась выйти за него замуж.

-- Надеюсь, вы не станете делать возражений против того, чтоб я стал её мужем, сказал Адам. - Я, правда, человек еще не богатый, но она не будет нуждаться ни в чем, пока я могу работать.

-- Возражений? сказал мистер Пойзер, между-тем как дедушка наклонился вперед и протяжно произнес: "конечно, нет". - Какие возражения можем мы иметь против вас, мой друг? Что вы тут говорите, что еще небогаты! Да в вашей голове есть деньги, как есть деньги в засеянном поле, но на все нужно время. У вас довольно для начала, а мы можем дать вам домашних вещей, которые вам будут нужны. Ведь у тебя, я думаю, порядком припасено перьев и холста - не правда ли?

головой, но вскоре была не в-состоянии противостоять искушению выразиться точнее.

-- Это была бы плохая история, еслиб у меня не было перьев и холста, сказала она хриплым голосом: - когда я не продаю ни одной птицы, не ощипав её, а самопрялка работает все будни.

-- Подойди, дружочек, сказал мастер Пойзер, когда Гетти спустилась вниз: - подойди сюда и поцелуй нас, дай нам пожелать тебе счастья.

Гетти подошла очень-спокойно и поцаловала толстого добродушного человека.

-- Ну вот так! сказал он, потрепав ее по плечу. - Теперь поди поцелуй тётку и дедушку. Я желаю пристроить тебя так же хорошо, как еслиб ты была моя родная дочь. Того же самого желает и твоя тётка - ручаюсь тебе в этом, потому-что она обходилась с тобой в эти семь лет, Гетти, как с своею родною дочерью. Подойди, подойди сюда теперь, продолжал он, уже шутливым тоном, лишь только она поцаловала тётку и старика: - Адам, я готов побожиться, также ждет поцелуя, и он имеет на то теперь полное право.

-- В таком случае, Адам, возьмите сами, настаивал мистер Пойзер: - иначе вы не мужчина.

Адам, этот высокий крепкий парень, встал, покраснев как маленькая девочка, и, обняв Гетти, нагнулся и нежно поцаловал ее в губы.

Это была прелестная сцена, освещаемая пламенем, пылавшим в камине, потому-что свечей не было. Да и к чему тут свечи, когда огонь был так ярок и отражался в оловянной посуде и полированном дубе? никому ненужно было работать в воскресенье вечером. Даже Гетти чувствовала нечто похожее на довольство среди всей этой любви. Привязанность Адама к ней, ласки Адама не волновали её страстью, не могли даже удовлетворить её тщеславию; но жизнь не представляла ей в настоящее время ничего лучшого: оне обещали ей некоторую перемену.

Много было разговоров, прежде чем Адам ушел, о возможности найти дом, в котором он мог бы удобно поместиться. Свободным был только один домик в деревне, рядом с домиком Вилла Маскри, да и тот был теперь слишком-мал для Адама. Мистер Пойзер настоятельно утверждал, что лучше всего было бы выехать Сету с матерью, а Адаму остаться в старом доме, который можно было бы увеличить через несколько времени, так-как на дровяном дворе и в саду было довольно места. Но Адам не соглашался выселить мать из дома.

Я не люблю долгого ухаживанья, но надобно же время на то, чтоб устроить все, как следует.

-- А мне становится несколько-страшно, сказал мистер Пойзер: - когда подумаю, что мы, может-быть, должны будем оставить этот дом и взять ферму милях в двадцати отсюда.

-- Э-э-эх! сказал старик, выпучив глаза на пол и размахивая вверх и вниз руками, опиравшимися на локотники его кресла. - Плохая будет это история, если мне придется оставить старое место и если меня похоронят в чужом приходе. Да и тебе, может, придется платить двойную цену за ферму, добавил он, взглянув на сына.

-- Ну, батюшка, не тревожься прежде времени, возразил Мартин младший: - может-быть, капитан возвратится домой и помирит нас с старым сквайром: я крепко разсчитываю на это. Ведь я знаю, капитан, хочет, чтоб всем оказывали должную справедливость, где только это зависит от него.