В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга I. Мисс Брук.
Глава XI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга I. Мисс Брук. Глава XI. (старая орфография)

ГЛАВА XI.

Лейдгат уже успел сильно увлечься женщиной, однакож совершенно иного характера, чем мисс Брук. Сам он еще не подозревал, что уже потерял равновесие и любовь начинает овладевать всем его существом; говоря о любимой им женщине, он выражался о ней не иначе, как: "это воплощенная грация; как она мила, как очаровательна! Вот настоящая женщина: она действует на вас, как прелестная музыка". Женщины некрасивые, по его мнению, были печальными явлениями природы; на них следовало смотреть только с точки зрения философа и считать их не более, как предметом для научных наблюдений. Розамунда Винци, напротив, действовала на доктора как очаровательная мелодия: она увлекала собой все его чувства. Мы все знаем, что если мужчина видит часто женщину, избранную его сердцем, сватается за нее и все-таки остается холостяком, то причиной тому обыкновенно бывает недостаток решимости со стороны невесты, а совсем не со стороны жениха. Лейдгат, впрочем, намеревался жениться разве чрез несколько лет - тогда только, когда ему удастся пробить, лично для себя, покойную, торную дорожку, в стороне от большой дороги, по которой он в настоящую минуту свободно шел. Мисс Винци, как яркая звезда, блестела на его горизонте впродолжение всего того времени, которое Казобон употребил на свое сватовство и женитьбу. Но ученый джентльмен имел состояние; он прославился собранными и разработанными им материалами, составил себе репутацию еще до выхода на сцену, как литератор, - а это нередко бывает выгоднее для человека, чем самая слава. Он взял жену для украшения пути своей жизни, а себе предоставил роль маленькой планеты, вращающейся вокруг своего солнца. Лейдгат не мог так действовать: он был молод, беден и честолюбив. Его жизнь была еще впереди, а не назади; он приехал в Мидльмарч с намерением заниматься делом, которое не только не могло обогатить его, но даже не могло обезпечить его порядочным ежегодным доходом. Для человека, поставленного в подобное положение, немыслимо взять себе жену как украшение; ему нужно найдти в ней помощницу, друга, и Лейдгат, конечно, считал эти свойства высшими достоинствами в женщине. Но мисс Брук, по его мнению, не смотря на её красоту, не годилась даже в приятные собеседницы. Она смотрела на вещи совсем не по женски; просидеть с нею глаз-на-глаз несколько времени было все равно, что заняться каким-нибудь серьезным делом, а совсем не отдыхать среди игривых шуток, слушая милый голос и любуясь на голубые глаза.

В настоящее время Лейдгату было, конечно, все равно - изменится направление ума мисс Брук или нет, точно также и для мисс Брук было все равно - те или другия качества в женщине нравятся доктору Лейдгату. Но, всматриваясь повнимательнее в странные столкновения людей, мы постоянно убеждаемся, что жизнь каждого из нас всегда влияет на жизнь другого; это как будто горькая насмешка судьбы за тот холодный, равнодушный взгляд, которым мы встречаем каждого нового знакомого.

Старинное провинциальное общество представляет нам яркую картину подобных столкновений; тут мы видим блестящих светских дэнди, кончающих свою жизнь женитьбой на женщине нехорошого поведения, с шестью человеками детей в придачу; там - людей, пренебрегающих оковами общественного мнения и живущих совершенно независимо, не обращая внимания ни на какие толки и требования света. Здесь - один тихо сползает вниз по лестнице общественного положения; рядом с ним другой, напротив, лезет вверх, переходя со ступени на ступень. Кругом мы видим несчастных искателей счастия, разбогатевших бедняков, гордых джентльменов, представителей своих местечек; одних увлекает политический поток, других - церковное движение и они, сами того не сознавая, сталкиваются между собой целыми группами среди итого общого волнения; несколько отдельных личностей, а иногда и целые семьи людей, долго стоят незыблемо, как скалы, но под конец и они начинают незаметно подвергаться изменению, сначала в наружной форме, а потом и в своем основании. Муниципальные города и селения одного и того-же прихода мало по малу сближались между собой и отношения их жителей друг в другу становились все теснее и теснее. Деньги, хранившияся в старом чулке, отдавались в банк; золотые монеты, которые береглись пуще глаза, пускались в оборот; сквайры, баронеты и даже достопочтенные сельские лорды, жившие в продолжение долгого времени особняком от горожан, решились, наконец, сблизиться с ними. Затем появились издалека новые поселенцы; одни из них обучили туземцев искуствам, другие выучили их обманывать по новой системе. Словом, в старой Англии мы видим то-же движение, ту-же смесь людей, которые мы встречаем в истории Геродота. Этот древний писатель, начав свое повествование о прошлом, взял за точку исхода, также как и мы, положение женщины в свете и в семье. Разница между нами и им состоит только в том, что его Ио, соблазнявшаяся, как видно, нарядами, слишком мало походит на нашу мисс Брук. Она скорее напоминает Розамунду Винци, которая необыкновенно изящно одевалась, тем более, что её нимфообразная наружность и удивительная белизна и свежесть давали ей полную свободу в выборе фасона платьев и цвета материй. Но эти качества были в ней второстепенными. Главным же её достоинством было то, что она единогласно была признана лучшим цветком школы м-с Лемон, - главной местной школы, - где в курс образования молодых девушек были включены всевозможные науки и искуства, в том числе даже искуство грациозно входить в карету и выходить из нея. М-с Лемон постоянно ставила мисс Винци в пример другим: "ни одна из моих воспитанниц, говорила она, - не имеет таких отличных способностей, как эта молодая леди; ни у одной из них нет такого изящного выговора, как у нея, а ужь о музыкальном её таланте и говорить нечего: он выходит из ряда обыкновенных талантов". Очень может быть, что похвалы эти были и преувеличены; но мы никак не можем запретить другим людям говорить о нас за глаза что угодно, и могло случиться, что та-же самая м-с Лемон, описывая Джульету или Имогену, впала-бы в другую крайность и нашла-бы этих героинь совсем не поэтическими созданиями. Но в отношении в Розамунде она была совершенно безпристрастна. Стоило только взглянут на нее, чтобы всякое предубеждение, возбужденное похвалами начальницы школы, исчезло в одно мгновение.

Лейдгат, поселившись в Мидльмарче, должен был встретиться с местной красавицей, а встретившись искать случая познакомиться с её семейством. Мисс Винци была этой красавицей и Лейдгат, конечно, искал случая познакомиться с её семейством. Хотя м-р Пикон, которого заменил Лейдгат и принял его практику, заплатив за это конечно довольно дорого, - не был домашним доктором в доме Винци (м-с Винци не нравилась его система лечения), за то у него было много пациентов между людьми, знавшими это семейство. Впрочем, из главных представителей Мидльмарча не было никого, кто-бы лично не знал, или по крайней мере не слыхал о фамилии богатого мидльмарчского фабриканта. Винци были фабрикантами изстари веков; три их поколения сряду держали открытый дом в городе; поэтому ничего нет мудреного, что вся молодежь этого семейства породнилась, посредством браков, с некоторыми более или менее аристократическими домами в околодке. Сестра м-ра Винци сделала очень выгодную партию (в отношении состояния), приняв предложение м-ра Бюльстрода, который, в свою очередь, чрезвычайно много выиграл от этого брачного союза с девушкой из коренной мидльмарчской семьи, потому-что сам он был уроженец другой местности и происхождения довольно темного; но с другой стороны сам м-р Винци несколько унизил себя, женившись на дочери трактирщика. Правда, в этом браке деньги играли немаловажную роль, потому-что младшая сестра теперешней м-с Винци была второй женой старого богача м-ра Фетерстона и умерла бездетной, несколько лет тому назад; все разсчитывали, что племянники и племянницы её будут со временем пользоваться плодами нежности старого вдовца к своей покойной жене. Случилось же так, что г-да Бюльстрод и Фетерстон, два главнейшие пациента доктора Пикона, выказали (вследствие различных причин) какую-то особенную приветливость в молодому доктору Лейдгату, успевшему уже нажить себе сторонников и врагов. М-р Вренч, годовой врач в доме Винци, на первых-же порах, после приезда Лейдгата в город, получил откуда-то очень верные сведения о том, будто вновь приезжий его собрат очень нескромен, как доктор, и с этих пор каждая сплетня, каждый пустой слух на его счет начали переноситься в дом Винци, где гости толпились с утра до вечера. М-р Винци, любивший жить лучше в мире со всеми, чем держаться одной какой-нибудь партии, не считал однако нужным спешить знакомством с каждым новоприезжим лицом. Розамунде втайне очень хотелось, чтобы её отец пригласил к себе м-ра Лейдгата. Ей надоели одни и те-же люди, вечно торчавшие пред нею; ей наскучило смотреть на их неправильные профили и нескладные тальи, наскучило слушать глупые фразы, которыми щеголяли мидльмарчские молодые люди, знакомые ей с детства. Она училась в школе с девочками более высшого общества, у которых были братья поинтереснее неизбежных её собеседников в Мидльмарче. Но молодая девушка не находила нужным высказывать отцу свое желание, а тот в свою очередь не заговаривал об этом неважном для него предмете. Альдермэну, может быть, будущему мэру, конечно, следовало увеличивать понемногу число приглашаемых им к обеду гостей; но в настоящее время вокруг изящно убранного стола м-ра Винци и без того собиралось их весьма достаточное количество.

Стол этот очень часто оставался неубранным впродолжение долгого времени после завтрака, когда м-р Винци со вторым сыном давно уже сидел в складе, а мисс Морган, гувернантка, на другом конце дома в классной комнате давала утренние уроки младшим девочкам. Остатки завтрака не убирались по милости семейного баловня, который считал удобнее наставлять других ждать себя, чем вставать во время. Точно также завтрак стоял на столе неубранным в тот день, когда Казобон приехал с визитом в Грэндж, в последний раз, как жених. В столовой было так жарко от камина, что домашний пудель разинул рот и удалился подальше от огня. Розамунда, почему-то, засиделась в тот день за вышиваньем и, время от времени встряхивая головой, клала работу на колени и тоскливо смотрела на нее издали. Мама, только-что совершившая свою обычную экскурсию в кухню, уселась по другую сторону рабочого столика, с выражением полнейшей кротости на лице; но только-что столовые часы предварительно стукнули, собираясь бить, она подняла голову, отложила в сторону свою работу (она чинила кружева) и своими пухлыми руками дернула за звонок.

-- Притчард, сказала она вошедшему лакею, - постучитесь снова в дверь м-ра Фреда и скажите ему, что пробило уже половина одиннадцатого.

Все это было сказано очень спокойно, без малейшого изменения в добродушно-веселом лице м-с Винци, на котором сорокапятилетняя жизнь не провела ни одной морщинки; отбросив назад розовые завязки своего утренняго чепца, нежная маменька опустила кружева на колени и принялась любоваться на свою хорошенькую дочь.

-- Мама, заговорила Розамунда, - когда Фред придет сверху, не позволяйте ему есть селедок. Я не могу выносить их запаха, особенно утром.

-- О, душа moi! возразила мать, - отчего ты так строга к своим братьям? По-моему, это твой единственный недостаток. У тебя ангельский характер вообще, но ты всегда придираешься к братьям.

-- Я никогда не придираюсь к ним, мама: - вы ни разу не слыхали, чтобы, говоря с ними, я выражалась как-нибудь неприлично.

-- Положим, что так, но ты им запрещаешь многое.

-- Ах, Боже мой, но ведь братья так невнимательны во мне!

-- Душа моя, они очень молоды и достаточно внимательны; от них нельзя требовать большого внимания. Благодари судьбу, если у них сердце доброе. Женщина должна приучаться не делать историй из-за безделиц. Ты сама выйдешь замуж когда-нибудь.

-- Только я ни за что не выйду замуж за человека, похожого на Фреда, сказала с жаром Розамунда.

-- Не осуждай твоего родного брата, друг мой, возразила очень кротко мать. - С ним могут равняться немногие, хотя он и не получил атестата в школе... Не понимаю, как это могло случиться; мне кажется, что он чрезвычайно умен. Ты сама знаешь, что его в училище считали наравне с воспитанниками самого высшого круга. Удивляюсь, как ты, такая щепетильная в отношении приличий, не радуешься, что у тебя брат настоящий джентльмен. Не сама-ли же ты бранишь Боба за то, что он не похож на Фреда.

-- О, нет, мама, я его браню за то только, что он Боб.

-- Ну, тогда, моя душа, ты в каждом мидльмарчском молодом человеке найдешь что-нибудь дурное.

-- Но... и при этом Розамунда весело улыбнулась, обнаружив на щеках две хорошенькия ямочки. Нужно заметить, что свои ямки на щеках Розамунда считала безобразием и потому в обществе редко улыбалась.

-- Но, продолжала она, - ведь я никогда и не выйду замуж ни за которого из этих мидльмарчских господ.

-- Извините, мама, заметила Розамунда, - но мне-бы хотелось, чтобы вы не употребляли выражения самому отборному.

-- Это почему? спросила мать, - я чрезвычайно точно выразилась.

-- Мне кажется, что это выражение... слишком тривиально.

-- Очень может быть, душа моя, но ведь я сроду не отличалась красноречием. Как-же мне следовало сказать?

-- Самому лучшему из них.

-- То есть лучшему из глупых и необразованных людей? Нет, это не так. Мне следовало-бы подумать немного, тогда я выразилась-бы иначе; я-бы сказала: самому превосходному человеку из всей молодежи. Впрочем, с твоим образованием, ты должна знать эти вещи лучше, чем я.

-- Что должна Рози знать лучше, чем вы, матушка? спросил вдруг Фред, - незаметно прокравшийся сквозь полуотворенную дверь в то время, когда обе леди, нагнув головы, принялись снова за работу; подойдя к камину, он стал греть подошвы своих туфель.

-- Правильно-ли выражение: самому превосходному молодому человеку, отвечала м-с Винци, дернув за звонок.

-- Как это слово мне надоело, заметил Фред; - теперь только и читаешь в объявлениях: превосходные сорта сахара, превосходные сорта чаю. Это слово вошло в жаргон лавочников.

-- Давно-ли ты начал находить дурным жаргон? кротко, но с большим достоинством спросила Розамунда.

-- Я люблю жаргон, но не охотник до тривиальных выражений. У каждого класса людей есть свой жаргон, отвечал Фред.

-- А правильный английский язык, неужели это также жаргон? спросила сестра.

-- Еще-бы нет! изысканным правильным языком говорят только педанты, пишущие истории и очерки. Но самым натянуто-изысканным жаргоном я считаю язык поэтов, серьезно сказал Фред.

-- Чего только ты не выдумаешь, Фред, чтобы отстоять свое мнение, возразила Розамунда.

-- Да ты мне объясни, поэтическое это выражение, или жаргон, если, говоря о быке, поэт употребит такую фразу: "сгибающий голени".

-- По твоему, это может быть и поэзия, заметила Розамунда.

-- Ага, мисс Рози, так вы и Ромера не признаете за поэта? воскликнул брат. - Значит, моя правда, у каждого класса людей есть свой жаргон. Я непременно изобрету игру для тебя: напишу на бумаге рядом несколько выражений поэтического жаргона и столько-же поэтических простых выражений, ты и решай тогда, - где поэзия, где жаргон.

-- Ах ты, Боже мой! произнесла в умилении, складывая руки, м-с Винци, - какое это наслаждение слушать умные речи!

-- Притчард! сказал Фред, обращаясь к слуге, который вошел в столовую, неся на подносе кофе и гренки с маслом, - неужели мне ничего другого не приготовили в завтраку?

-- Не угодно-ли вам яиц, сэр? спросил лакей.

-- Яиц? не хочу. Прикажите мне зажарить кусок говяжьяго ребра.

-- Фред, заметила Розамунда, когда слуга исчез за дверью, - если ты любишь есть горячее жаркое за завтраком, приходи, пожалуйста, пораньше. Ведь ты встаешь же в шесть часов, когда тебе нужно ехать на охоту. Я не понимаю, отчего тебе так трудно подниматься с постели в другие дни?

-- Не ваше дело, мисс Рози, отвечал брат. - Я встаю рано, когда мне нужно ехать на охоту, потому-что мне так нравится.

-- А что-бы ты сказал, если-бы я являлась в столовую двумя часами позднее вас всех и приказывала-бы подавать себе жареное мясо?

-- Я-бы сказал, что ты - молодая леди необыкновенно крепкого здоровья, с славным апетитом, отвечал Фред, преспокойно уписывая масляные гренки.

-- Я не могу понять, отчего братья имеют право делать другим неприятности и причудничать больше, чем сестры? сказала Рози.

-- Я вовсе не причудничаю, вольно тебе придираться ко мне, возразил Фред. - Неприятности же делаешь ты мне, а не я тебе.

-- Но разве приятно слышать запах жареного мяса?

-- Жареное мясо тут ни при чем. Все дело в том, что твой носишка пропитан той-же чопорностью, которой тебя пропитала насквозь классическая школа м-с Лемон. Погляди на мать, она всеми и всем всегда довольна, кроме себя самой. Вот, по моему, образец милой женщины.

-- Господь с вами, детки, перестаньте ссориться! сказала м-с Винци, с материнской нежностью в тоне голоса. - Фред, разскажи-ка нам лучше что-нибудь о новом докторе. Полюбклся-ли он дяде?

-- Кажется, очень полюбился, отвечал сын. - Дядя делал Лейдгату различные вопросы и потоп строил такия гримасы, выслушивая его ответы, точно ему вырывали ногти из пальцев. Вы знаете его манеру... А-а! наконец-то несут мне жаркое! весело воскликнул Фред.

-- Но отчего-жь ты, милый, так поздно встал? продолжала спрашивать мать. - Ведь ты хотел быть вчера только у одного дяди?

-- Я и был у него; а потом поехал обедать к Плеймдалям; после обеда играли в вист. Так я встретился с Лейдгатом.

-- Ну, что, каков он, по твоему мнению? У него, я думаю, наружность джентльменская? Говорят, он из прекрасной фамилии... его родные чуть-ли не графы.

-- Я слышал-то-же самое, отвечал Фред. - В школе у нас был Лейдгат, который тратил пропасть денег. Оказывается, что доктор приходится ему троюродным братом. Впрочем, у богатых людей могут быть также и нищие троюродные братья.

-- Однако, все-таки что-нибудь да значит принадлежать к. аристократической фамилии, произнесла Розамунда таким решительным тоном, который ясно доказывал, что этот вопрос не в первый раз приходит ей в голову. У молодой девушки было убеждение, что она была-бы вдвое счастливее, еслибы её отец не был только мидльмарчским фабрикантом. Она ненавидела все то, что напоминало ей происхождение её матери, которая была дочерью трактирщика. Действительно, взглянув на красивую, всегда веселую м-с Винци, каждый мог очень живо себе представить ее за прилавком, угождающей посетителях.

-- Мне сперва показалось странным имя доктора, продолжала румяная матрона. - Тертий - престранное имя! Но потом, я сообразила, что это верно родовое имя. А все-таки, ты нам разскажи поподробнее о нем; опиши нам его наружность.

-- Он высок ростом, брюнет, человек образованный, говорит складно, большой фат, как видно.

-- Желала-бы я знать, что значит, по твоим понятиям, фат? спросила Розамунда.

-- Друг мой, докторам необходимо иметь свое мнение, сказала м-с Винци. - На то они и доктора.

-- Да, матушка, они должны высказывать свое мнение, когда, их спрашивают о болезни, это так, за то им и деньги платят. Но я называю фатами тех людей, которые на каждом шагу подносят вам свои мнения.

-- Мэри Гарт, я полагаю, в восторге от м-ра Лейдгата, заметила внушительным тоном Розамунда.

- Если ты ревнуешь к нему Мэри, продолжал он, не поднимая глаз на сестру, - то езди чаще в Стон-Корт и постарайся ее затмить.

-- Фред, пожалуйста, без глупых шуток, возразили строго Розамунда. - Если ты кончил завтракать, потрудись позвонить.

-- А ведь брат-то правду тебе говорит, Розамунда, начала опять мать, когда лакей убрал со стола. - Мне очень жаль, что у тебя недостает терпения навещать дядю почаще. Он тобой так гордится и так-бы желал, чтобы ты поселилась у него в доме. Кто знаегь, быть может, он для тебя и для Фреда многое сделает. Бог видит, как вы мне дороги; но ради счастия моих детей, я готова даже на разлуку, и охотно отпустила-бы вас туда жить. Теперь ясно, что ваш дядя Фетерстон все завещает Мэри Гарт.

-- Мэри Гарт может легко переносить жизнь в Стон-Корте, сказала Розамунда, складывая свою работу. - Это все-таки лучше, чем поступить в гувернантки. А я скорее откажусь от наследства, лишь-бы не слышать ежеминутно дядюшкиного кашля и не встречаться с его безобразными родственниками.

-- Душа моя, возразила мать, - дяде не долго жить. Я, конечно, смерти ему не желаю, но с такой одышкой и с такими внутренними болями жить ему вовсе не отрадно. На том свете ему будет покойнее. Я ничего не имею против Мори Гарт, но нужно действовать но справедливости. Первая жена м-ра Фетерстона не принесла ему денег в приданое, а моя сестра принесла; поэтому племянницы и племянники первой жены не могут иметь таких прав на наследство после его смерти, как наше родство. Наконец, Мэри Гарт сама по себе очень ничтожная девочка, особенно по наружности, и её настоящее призвание быть гувернанткой.

-- Положим, что так, мой милый, сказала мать; - но если она и будет иметь современем состояние, то всякий мужчина, который пожелает жениться на ней, по необходимости должен будет сблизиться с её родными, а Гарты все чрезвычайно бедны и живут по-нищенски. Впрочем, я мешаю тебе заниматься, заключила добродушная м-с Винци, - мне давно пора идти в лавки.

-- Занятия Фреда совсем не серьезные, заметила Розамунда, поднимаясь вместе с матерью с места, - он просто читает роман.

-- Ну, ну, ну, полно тебе его бранить, возразила мать, ласково гдадя сына по голове. - Он почитает немного, а потом погрузится в свою латынь и другия мудрости. В курильной комнате для этого нарочно и камин затопили. Фред, продолжала она, заглядывая в лицо сыну, - помни, что отец этого желает; я всегда беру твою сторону в разговоре с ним и обещаю ему, что ты вернешься в училище и добьешься там ученой степени.

Фред молча потянул к себе руку матери и крепко поцеловал ее.

-- Нет, отвечал Фред, - а что?

-- Папа говорит, что я могу теперь ездить на караковой лошади.

-- Поедем завтра со мной. Только знай, что я намерен отправиться в Стон-Корт.

-- Мне очень хочется прокатиться верхом, отвечала сестра, - поэтому мне решительно все равно, куда-бы ни ехать (Нужно заметить, что Розамунда желала ехать только в Стон-Корт).

-- Можно, Фред, только не сегодня, отвечала Роза.

-- Почему-же не сегодня?

-- Хорошо, мисс Розамунда, возразил брат, - дайте только кому-нибудь влюбиться в вас, - я тотчас его разочарую, разскажу, как вы любезны дома.

-- А ты с чего взяла, что я поеду с тобой кататься? опросил брат.

Розамунде оставалось только согласиться с желанием брата, потому-что ей хотелось, чтобы поездка в Стон-Корт непременно состоялась.

Таким образом, Фреду удалось сегодня почти целый час упражняться на флейте, а Рози акохпанировала ему на фортепьяно. Они розыграли все любимые Фредом арии из "Самоучителя игры на флейте", и хотя исполнение юного артиста сопровождалось довольно сильным сопением, но сам исполнитель чрезмерно гордился своих талантом и возлагал на него большие надежды.