В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга V. Мертвая рука.
Глава LII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга V. Мертвая рука. Глава LII. (старая орфография)

ГЛАВА LII.

Весело было в старомодной гостиной Фэрбротеров в тот июньский вечер, когда м-р Фэрбротер получил известие, что он утвержден священником в Ловике. Мать его от радости не могла пить чай; на щеках её горел румянец, глаза блистали.

-- Всего отраднее, Камден, говорила она, - что ты этого заслужил.

-- Ну, матушка, половина заслуги принадлежит тем, которые произвели меня на свет, отвечал сын, сияя от удовольствия. - Теперь, тетушка, продолжал он, потирая руки и обращаясь к мисс Нобль, которая издавала какие-то тихие, нежные звуки, - вы можете красть вдоволь сахару со стола для детей, и у вас будет всегда запас новых чулок для подарков, что, конечно, не помешает вам ставить штопку на штопке на ваших собственных чулках.

Мисс Нобль кивнула племяннику и разсмеялась тихим, полуиспуганным смехом, так-как в виду счастливого события она уже скрала лишний кусочек сахару.

-- Тебя-же, Винни, продолжал викарий, - я с удовольствием выдам замуж за какого-нибудь ловикского холостяка, хоть, например, за м-ра Соломона Фэтерстона, как только замечу, что ты в него влюбилась.

Мисс Винифред, которая все время не спускала глаз с брата и плакала, чем обыкновенно выражалась у нея радость, улыбнулась сквозь слезы и отвечала:

-- Ты должен показать мне пример, сам: ты должен теперь жениться.

-- Изволь, я готов. Но кто-же влюбится в меня, старого холостяка. Что вы скажете на это, маменька?

-- Ты очень не дурен собою, Камден, хотя, конечно, не так красив, как был твой отец, отвечала старушка.

-- Мне-бы хотелось, чтобы ты женился на мисс Гарт, брат, она-бы оживила Ловик.

-- Отлично. Послушать тебя, так невесту можно достать себе, как курицу на рынке. По твоему, стоит мне только захотеть, и всякая пойдет за меня.

-- Мы вовсе не хотим всякой. Но ведь вам приятно было-бы, если-бы он женился на мисс Гарт, матушка, не правда-ли?

-- Выбор моего сына будет и моим выбором, отвечала м-с Фэрбротер с величественною сдержанностью. - А тебе-бы следовало жениться, Камден. Скучно тебе будет без виста в Ловике.

-- Я не стану больше играть в вист, матушка.

-- Почему это, Камден? В мое время вист считался самым приличным развлечением для священника, заметила м-с Фэрбротер довольно резко, видя в словах сына вредное стремление к новым идеям и не подозревая, какое значение имел для него вист.

-- Я буду слишком занят для того, чтобы играть в вист; ведь у меня на руках будут два прихода, отвечал викарий, предпочитая не вдаваться в разсуждения о достоинствах этой игры.

Он предупредил Доротею, что не считает нужным отказаться от с.-ботальфского прихода, а ограничится тем, что найдет себе помощника, и она одобрила это решение.

-- Иногда я жалел о том, что я священник, говорил Фэрбротер Лейдгату, - но теперь я нисколько в этом не раскаяваюсь и постараюсь быть безукоризненным священником. Вот что значит, когда в дело замешается материальная выгода: она всегда устраняет все трудности, докончил он с улыбкой.

Викарий разсчитывал, что обязанности его будут очень легки. Но обязанность имеет обыкновение изумлять нас своею неожиданностью.

-- Мне совестно безпокоить вас, заговорил Фред, - но вы единственный друг, к которому я могу обратиться за советом. Я раз говорил с вами откровенно обо всем, я вы были так добры во мне тогда, что я опять пришел к вам.

-- Садитесь, Фред, я рад помочь вам, чем могу, сказал викарий, занимавшийся в, это время укладкой вещей.

-- Я пришел сказать вам... Фред остановился на минуту и затем продолжал храбро: - что я намерен поступить в духовное звание. Другого исхода у меня нет. Мне это звание не нравится, но, отказавшись от него, я слишком огорчу отца, который затратил столько денег, чтобы подготовить меня к нему.

Фред снова остановился и потом повторил:

-- Да, наконец, я и не вижу другого исхода.

-- Я говорил по этому поводу с вашим отцом, Фред, но это ни к чему не повело. Он отвечал, что слишком поздно. Но что-же вы, собственно, имеете против этого звания?

-- Да просто оно мне не нравится. Я не люблю ни богословия, ни проповедей, ни обязанности быть всегда серьезным. Я не чувствую расположения ни к чему тому, чего требуют от священника. Но другого исхода у меня нет. Отец не может уделить мне капитала, чтобы я мог снять ферму; компаньоном своим он меня сделать не может. Приняться за изучение юридических наук или медицины я теперь не могу, потому-что отец требует, чтобы я сам себе заработывал копейку. Оно хорошо говорить, что мне не следует идти в священники, да что-же мне прикажете делать, надеть петлю на шею, что-ли?

-- Вас, может быть, смущают некоторые догматы, вы с ними не согласны?

-- Я ничего не имею против догматов. Люди и поученее меня вполне согласны с ними. С моей стороны было-бы смешно высказывать какие-нибудь сомнения по этому поводу; я в этом деле не судья, заключил Фред простодушно.

-- Так вы полагаете, что вы можете быть хорошим приходским священником, не будучи богословом?

-- Конечно, ужь если я непременно должен быть священником, так я постараюсь исполнять свои обязанности, как следует, хотя мне и не нравится это звание. Как вы думаете, вправе кто-нибудь осуждать меня за это?

-- За то, что вы поступаете в священники? Это уже дело вашей совести, Фред, хорошо-ли вы обдумали все, что потребует от вас ваше положение. Я могу вам только сказать про себя, что я не вполне безукоризненно выполняю свои обязанности, и это меня всегда мучит.

-- Есть еще одно препятствие, заговорил Фред, краснея. - Я вам никогда не говорил об этом прямо, но вы, может быть, сами догадались по намекам, которые вырывались у меня. Есть женщина, которую я очень люблю. Я полюбил ее, когда мы были еще детьми.

-- Мисс Гарт? спросил викарий, пристально разглядывая какие-то ярлычки.

-- Да. Ради нея я готов быть, чем угодно, и я знаю, что могу сделаться хорошим человеком, если только она захочет пойдти за меня замуж.

-- Вы думаете, что она платит вам взаимностью?

-- Она мне этого никогда не говорила; она даже взяла с меня обещание не говорить с ней об этом. Она-то вот особенно возстает против того, чтобы я сделался священником, я это знаю. Мне кажется, что и она ко мне расположена. Вчера я встретился с м-с Гарт и она сказала мне, что Мэри гостит теперь в Ловике у мисс Фэрбротер.

-- Да, она так добра, что помогает сестре. Вы желаете отправиться туда?

-- Нет, но я пришел попросить вас о большом одолжения. Мне очень совестно, что я вам так надоедаю, но Мэри выслушает вас. Что, если-бы вы поговорили с ней об этом, - о том, что я иду в священники.

-- Это очень щекотливое поручение, любезный Фред. Мне придется говорить с ней так, как-будто я знаю о ваших чувствах к ней; передать ей наш разговор в том виде, как вы этого желаете, будет все равно, что спросить ее, отвечает-ли она на ваши чувства.

-- От этого зависит, пойдете-ли вы в священники?

-- Если Мэри скажет, что никогда не пойдет за меня замуж, то мне все равно, на какой дороге ни пропадать.

-- Какое безумие, Фред. Люди переживают свою любовь, но не переживают последствий своего легкомыслия.

-- Только не такую любовь, как моя; я всегда, всегда любил Мэри. Отказаться от нея - все равно, что начать ходить на деревяшках.

-- Не оскорбится-ли она моим вмешательством?

-- Ни в каком случае. Она никого так не уважает, как вас, и над вами она не станет трунить, как надо мной. Никого-бы, кроме вас, я не стал просить поговорить с нею. Ведь вы и мой друг, и её.

Фред остановился на минуту и дотом добавил жалобным тоном:

-- Она должна-же признать, что я работал, чтобы выдержать экзамен, и может поверить, что я стану работать для нея.

Наступило молчание; наконец, м-р Фэрбротер протянул ему руку и сказал:

-- Хорошо, мой милый. Я исполню ваше желание.

В тот-же день Фэрбротер отправился в Ловик.

Он застал Мэри в саду; она обрывала розы и ощипывала листочки, которые сыпала на лист бумаги. М-р Фэрбротер подошел к ней по траве совершенно неслышно в то время, как она читала нотацию маленькой, черненькой собачке, которая упорно лезла на бумагу и обнюхивала листки розанов. "Муха, Муха, говорила Мари серьезным тоном, держа собаку за передния лапы и грозя ей пальцем. - Мне стыдно за тебя. Прилично-ли умной собаке так вести себя, всякий сочтет тебя глупым молодым джентльменом".

-- Вы немилосердны к молодым джентльменам, мисс Гарт, сказал викарий, подходя к ней.

Мэри вздрогнула и покраснела.

-- Это всогда действует на Муху, отвечала она, смеясь.

-- А на молодых джентльменов?

-- На некоторых да, некоторые из них становятся отличными людьми.

-- Очень рад это слышать, потому что пришел поговорить с вами об одном молодом джентльмене.

-- Надеюсь, не о глупом, сказала Мэри, принимаясь снова ощипывать розы; сердце её тревожно забилось.

-- Нет, хотя силу его составляет не ум, а чувства и откровенность. Надеюсь, что вы догадались по этому, о ком я говорю.

-- Он просил меня поговорить с вами на счет намерения его идти в священники. Надеюсь, что вы не сочтете черезчур дерзким с моей стороны, что я согласился на это.

-- Напротив, м-р Фэрбротер, отвечала Мэри, оставляя розы и складывая руки, но не поднимая глаз; - я всегда считаю за честь говорить с вами.

-- Но, прежде чем мы перейдем к этому вопросу, позвольте мне коснуться одного предмета, который сообщил мне ваш батюшка, в тот самый вечер, когда я исполнял также поручение, данное мне Фредом перед его отъездом в колонию. М-р Гарт рассказал мне, что случилось в ночь смерти м-ра Фэтерстона, как вы отказались сжечь завещание, и сказал, что вас мучит мысль, что вы были невинною причиною того, что Фред не получил своих десяти тысяч фунтов. Я не забыл этого и желаю прежде всего успокоить вас на этот счет.

М-р Фэрбротер приостановился на минуту и взглянул на Мэри. Он намеревался исполнить вполне честно обещание, данное им Фреду, но считал необходимым разсеять прежде всего в Мэри предразсудки, которые заставляют иногда женщину выходить замуж за человека в виде вознаграждения за причиненное ему зло. Щеки Мэри пылали, но она молчала.

-- Я хочу сказать, что ваш поступок не произвел никакого существенного различия в судьбе Фреда. Первое завещание не могло-бы быть признано законным по сожжении последняго, если-бы против него был предъявлен спор, а спор был-бы наверно предъявлен. Так что на этот счет вы можете быть совершенно спокойны.

-- Благодарю вас, м-р Фэрбротер, сказала Мери серьезно; - благодарю вас за такое внимание к моим чувствам.

-- Хорошо, теперь я могу приступить прямо к делу. Фред, как вам известно, выдержал экзамен. Теперь вопрос в том, что ему делать с собою. Вопрос этот до такой степени затруднителен, что он соглашается уже исполнить желание отца и вступить в духовное звание, хотя, как вам известно, он всегда возставал против этого. Я имел с ним по этому поводу разговор и, признаюсь, не вижу никаких существенных препятствий к тому, чтобы он сделался священником. Он говорит, что при одном условии постарается исполнять свои обязанности, как следует. Если это условие осуществится, то я готов помогать Фреду всеми силами. Через несколько времени, конечно, не сразу, я возьму его к себе в помощники, и тогда он будет получать почти столько-же, сколько получал я, будучи викарием. Но, повторяю, все это возможно только при одном условии. Он открыл мне свое сердце, мисс Гарт, и просил быть его ходатаем. Это условие - ваши чувства.

Мэри была так взволнована, что он предложил ей пройдтись.

-- Говоря прямо, продолжал он, когда они сделали несколько шагов молча, - Фред не изберет себе такого поприща, которое уменьшит для него возможность согласия вашего на брак с ним; но под этим условием он готов взяться за всякое дело, которое вы одобрите.

-- Я не могу сказать, выйду-ли когда-нибудь за него замуж, м-р Фэрбротер; одно я могу сказать, что я никогда не cделаюсь его женою, если он пойдет в священники. Я нахожу слова ваши вполне справедливыми. Но у меня свой, может быть, ребяческий взгляд на вещи.

-- Он желал, чтобы я передал ему все, что вы думаете по этому поводу.

-- Я не могу полюбить человека смешного. У Фреда достаточно смысла и познаний, чтобы взяться за какое-нибудь светское дело и вести его с успехом. Но я не могу себе представить его говорящим проповеди, представить, что он увещевает обратиться на путь истинный, благословляет, молится у постели больного, - это будет просто-на-просто какая-то каррикатура. Ведь он идет в священники исключительно ради аристократических предразсудков, а для меня нет ничего противнее такой нелепой погони за аристократизмом. Я всегда думала это, глядя на м-ра Крауза, с его плоским лицом, модным зонтичком и аффектированными речами. Какое право имеют подобные люди делать из себя представителей христианской церкви, как будто это учреждение основано исключительно для удовлетворения аристократических предразсудков идиотов, как будто...

Мэри вдруг остановилась. В увлечении своем она забыла, что перед нею не Фред, а м-р Фэрбротер.

-- Девушки обыкновенно слишком строги, оне не чувствуют потребности деятельности так, как мужчины; впрочем, вы в этом отношении составляете исключение. Но вы, конечно, не дорожитесь такого низкого мнения о Фреде Винци?

-- Нет, он человек с умом, но этот ум ни на что не пригодится ему, если он пойдет в священники. Он сделается просто лицемером по ремеслу.

-- Значит, вопрос этот решен. Священником он не может надеяться заслужить ваше расположение.

Мэри покачала головой.

-- Но если он победит все трудности и съумеет добыть себе средства в существованию другим путем - позволите-ли вы ему надеяться? Может-ли он разсчитывать, что вы согласитесь сделаться его женой?

-- Я не понимаю, с какой стати Фред добивается повторения того, что я уже раз сказала ему, отвечала Мэри с легким оттенком досады. - Я раз уже сказала ему, чтобы он не обращался ко мне с подобными вопросами, пока не примется за настоящее дело, вместо того, чтобы отделываться одними обещаниями.

М-р Фэрбротер помолчал с минуту и потом заговорил серьезным тонок, обличавшим сдержанное волнение:

что вы останетесь верны ему до тех пор, пока он не заслужит вашей руки, во втором случае, ему нужно теперь-же отказаться от всякой надежды. Извините меня, Мэри, - вы мне позволите называть вас этим именем, которым я называл вас, когда вы учились у меня закону Божию, - но когда чувства женщины имеют влияние на счастье целой жизни человека и, может быть, не одного, а нескольких людей, мне кажется, что с её стороны благороднее высказаться совершенно откровенно и искренно.

Ей никогда и в голову не приходило, чтобы кто-нибудь мог полюбить ее, кроме Фреда, который обручился с нею, когда она еще ходила в коротеньких юбочках, тем менее могло ей придти в голову, чтобы ею мог заинтересоваться такой человек, как м-р Фэрбротер, стоявший положительно головою выше всех остальных её знакомых. Но как ни смутило ее это открытие, она недолго заставила его ждать ответа.

-- Если вы считаете, что я обязана быть совершенно откровенной, м-р Фэрбротер, то я вам скажу, что я люблю Фреда так сильно, что не могу отказаться от него ради кого-нибудь другого. Мысль, что, потеряв меня, он будет страдать, сделает несчастной и меня. Когда мы были еще детьми я полюбила его за то, что он любил меня, что он постоянно заботился, чтобы я как-нибудь не ушиблась. Чувство это росло с годами. Я не могу представить себе, чтобы какое-нибудь другое чувство в состоянии было вытеснить его. Для меня не будет большого счастья, как видеть его вполне достойным общого уважения. Но, пожалуйста, скажите ему, что я не обещаю выйдти за него замуж до тех пор: это-бы огорчило моих родителей. Он свободен выбирать себе другую жену.

-- Значит, я вполне успешно выполнил свое поручение, сказал м-р Фэрбротер, протягивая Мэри руку, - и проеду теперь прямо в Мидльмарч. С такой надеждой впереди, Фред, я уверен, выйдет на настоящую дорогу, и я доживу до того, что соединю вас. Господь да благословит вас.

-- Ах, пожалуйста, останьтесь, напейтесь у нас чаю, просила Мэри. Глаза её наполнились слезами; в обращении и тоне м-ра Фэрбротера слышалось подавленное страдание, и сердце её сжалось мучительною болью, как оно сжималось раз, когда она почувствовала, как рука отца дрожит в её руке в тяжелую для него минуту.

-- Нет, моя милая, мне нужно домой.