В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга VIII. Солнце закатилось и снова взошло.
Глава LXXIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга VIII. Солнце закатилось и снова взошло. Глава LXXIX. (старая орфография)

ГЛАВА LXXIX.

Две ночи к ряду после второго свидания с Розамундой, Доротея спала без просыпу, отчего в ней не осталось и следов прежнего утомления, даже ощущался избыток сил и проявилась лихорадочная подвижность, не позволявшая ей сосредоточиться ни на каком занятии. Утром на третий день она углубились в чтение какого-то специального сочинения и не заметила, что в библиотеку вошел слуга и доложил о приходе мисс Нобль. Он должен был повторить свой доклад и только тогда Доротея ответила: "просите".

Маленькая старушка, верх шляпки которой едва достигал плеча Доротеи, появилась в комнате и была встречена хозяйкой необыкновенно приветливо. Пожимая руку Доротеи, мисс Нобль семенила ножками и издавала какие-то звуки ртом, собираясь что-то сказать.

-- Садитесь, пожалуйста, произнесла с живостию Доротея, подкатывая ей кресло. - Нет ли какой нужды до меня? Я с радостию все исполню.

-- Я не могу у вас остаться, отвечала мисс Нобль, шаря рукой в маленькой корзинке, которую принесла с собой, - меня дожидается один знакомый на кладбище...

Доротея почувствовала, что вся кровь бросилась ей в лицо.

-- М-р Владислав, заговорила робкая старушка, - очень боится, что он вас прогневил... и поручил мне... просить у вас несколько минут свидания...

Доротея, в первую минуту, ничего не ответила; в голове её мелькнула мысль, что она не имеет права принять Виля в этой библиотеке, где как-будто витает еще тень её мужа. Она молча повернула голову к окну.

-- Не выйдти-ли мне к нему в сад? подумала она. - Небо покрыто тучами, деревья трепещут, как перед бурею... нет, выходить не надо!

-- Повидайтесь с ним! умоляла патетическим тоном мисс Нобль, - иначе мне придется идти к нему назад с отказом, а это его убьет!

-- Хорошо, я готова с ним видеться, отвечала Доротея; - попросите его придти.

Что-ж было ей делать? Ей страстно хотелось видеть Виля; это желание преследовало ее ежеминутно, но в то-же время она чувствовала в себе такую тревогу, точно решалась совершить что-то преступное.

Когда малютка мисс Нобль, засеменив опять ножками, исчезла из комнаты, Доротея остановилась посреди библиотеки, скрестив пальцы и опустив руки. Она забыла обо всем, кроме Виля, кроме того, как жестоко поступило с ним общество. "Если я полюбила его так горячо, то именно потому, что ему сделали много зла", - говорил в ней внутренний голос.

В эту минуту дверь отворилась и на пороге появился Виль. Доротея не двинулась с места, а он вошел так робко и неуверенно, как никогда. Он боялся, чтобы лишнее слово, лишний взгляд не изгнали его навсегда из её присутствия; что-ж касается Доротеи, то она испугалась своего собственного волнения. Не имея сил пошевелиться, она стояла, не рознимая рук, и серьезно, как-то вопросительно глядела на Виля. Видя, что она не протягивает ему, как бывало, руку, он остановился в нескольких шагах от нея и произнес в смущении:

-- Я вам так благодарен, что вы позволили мне придти...

-- Мне нужно было вас видеть, отвечала Доротея, сама не зная, что говорит. Ей даже в голову не пришло сесть, и Виля покоробило от такого приема; однако, он решился высказать все, что у него было на душе.

-- Я боюсь, что вы осуждаете меня за то, что я скоро вернулся в Миддльмарч, сказал он; - за то я и наказ.ян. До вас, конечно, дошли уже слухи о несчастной истории с моим родственником; мне это было известно еще до отъезда отсюда и я собирался сообщить вам все при первой встрече с вами...

Доротея сделала-было движение, но опять сложила руки и не сказала ни слова.

-- Теперь в городе идут разные толки, продолжал Виль; - поэтому мне хотелось передать вам, что перед моим отъездом случилось одно обстоятельство, которое послужило поводом к моему скорому возвращению, а именно: Бюльстрод, желая загладить несправедливость, сделанную им относительно моей матери, предложил мне наедине часть своего состояния; в то время я отказался, но в Лондоне мне понадобились деньги для одного полезного общественного предприятия и я подумал о предложении Бюльстрода. Вот цель моего приезда сюда. Вам, вероятно, известно, какую роль играл Бюльстрод в моей семейной истории...

-- Да, да, я знаю, поспешно ответила Доротея.

-- Я не хотел пользоваться деньгами, добытыми из такого грязного источника; притом я был уверен, что если-бы я поступил иначе, вы имели-бы обо мне самое дурное мнение... Я чувствовал это!

Последние слова вырвались у него невольно.

-- Вы поступили именно так, как я ожидала от вас, заметила Доротея, с просиявшим от радости лицом.

-- Я твердо верил, что история моего происхождения не возбудит в вас таких предубеждений против меня, как в других, сказал Виль, встряхнув, по обыкновению, головой, чтобы откинуть назад волосы на голове.

-- Если-бы я знала, что это послужит новым испытанием для вас, то стала-бы еще крепче держать вашу сторону, отвечала с жаром Доротея. - Меня ничто не в состоянии переменить к вам... (тут голос её дрогнул и она договорила с больших усилием) - кроме мысли, что вы не такой благородный человек каким я считала вас...

невыразимое отчаяние...

-- Я не сомневаюсь в вас более, сказала Доротея, протягивая ему руку.

Виль почтительно поднес ее к губам и что-то похожее на рыдание вырвалось из его груди. Доротея с трудом отняла свою руку и в смущении отошла к окну.

-- Посмотрите, какие темные тучи и как ветер качает деревья, заметила она, вовсе не думая о том, что говорит.

Виль подвинулся в ней и облокотился на высокую спинку кожаного кресла, на которое он решился, наконец, положить свою шляпу и перчатки, позволив себе в первый раз такую безцеремонность в присутствии Доротеи. Надо заметить, что он был необыкновенно счастлив в эту минуту: чувства Доротеи уже не составляли для него тайны. Оба они стояли молча, не сводя глаз с деревьев, которые ветер неистово гнул в разные стороны.

Виль никотда так не радовался буре, как теперь: она представляла ему основательный предлог, чтобы не уходить. Листья и мелкия ветки вихрем кружились вдоль аллеи; удары грома раздавались все ближе и ближе; в комнате сделалось почти совсем темно и только изредка яркий блеск молнии освещал ее. При каждом ударе Доротея и Виль вздрагивали и с улыбкой смотрели друг на друга.

-- А вы не хорошо делали, что предавались отчаянию, заговорила Доротея; - когда судьба отымет у нас то, что нам всего дороже, мы должны избрать целью нашей деятельности счастие ближних. Это большая отрада. Я убедилась в этом в самые горькия минуты моей жизни. Уверяю вас, что я не имела-бы сил перенести посланного мне испытания, если-бы меня не поддерживала эта идея.

-- Вы не можете понять того горя, которое я перенес! воскликнул Виль. - Каково мне было знать, что вы меня презираете!

-- Мое положение было хуже; разве мне легко было думать дурно...

Тут голос Доротеи оборвался и она остановилась.

Виль весь вспыхнул. Ему показалось, что она намекает на то фатальное обстоятельство, которое стало между ними преградой. Помолчав с минуту, он воскликнул с жаром:

-- Будемте, по крайней мере, говорить откровенно. Так-как я должен сейчас же уехать и разлучиться с вами навсегда, то вы можете смотреть на меня, как на человека, стоящого одной ногой в гробу.

При последних словах, страшная молния осветила комнату и Доротея в испуге отскочила от окна. Виль бросился к ней и безсознательно схватил её руку. Они стояли так, прижавшись друг к другу, как дети, и с ужасом смотря в окно, между тем, оглушительные удары грома ежеминутно разражались над их головой, а дождь лил, точно из ведра. Когда гроза поутихла, они взглянули один на другого.

-- Для меня не существует надежд, начал снова Виль; - если-бы вы даже любили меня так, как я вас люблю, еслибы я был для вас дороже всего на свете, то и тогда я не мог-бы быть вашим мужем. У меня нет ничего впереди; при самой благоразумной разсчетливости, я могу жить все-таки только, как бедняк. Нам невозможно принадлежать друг другу. Очень может быть, что я даже неблагородно поступил, выпросив себе это свидание с вами. Мне-бы следовало уехать молча, - но я не выдержал...

-- Не горюйте, возразила Доротея нежным, ласковым голосом; - мне самой было-бы невыносимо тяжело перенести разлуку с вами...

Губы её задрожали и она замолчала. Неизвестно, каким образом лицо Виля наклонилось к её лицу, они робко поцеловались и разошлись.

Дождь, между тем, неистово хлестал в оконные рамы; бешеный вихрь, как злой дух, носился по парку. Это была одна из тех бурь, когда и боязливый, и смелый человек невольно содрогаются.

Доротея села на низенький оттоман, стоявший посреди комнаты и, скрестив руки на коленях, продолжала смотреть в окно. Виль постоял молча перед нею, потом сел подле нея и взял ее опять за руку. Они оставались несколько времени в таком положении, не говоря ни слова, под впечатлением однех и тех-же мыслей.

Лишь только дождь перестал, Доротея взглянула на Виля. Он в то-же мгновение вскочил с места, будучи не в силах выносить долее нравственную пытку.

-- Нет, невозможно! воскликнул он, отходя снова к окну и облокачиваясь на спинку стула. - Разлука хуже убийства! Невыносимо думать, что наша жизнь может быть исковеркана такими мелочами.

-- Не говорите этого! кротко возразила Доротея, следя за ним грустным взглядом. - Ваша жизнь не должна быть испорчена.

-- А между тем она уж испорчена! с досадой отвечал Виль. - С вашей стороны жестоко утешать меня; вам грех играть моей любовью, как игрушкой, когда на лицо есть факты, подтверждающие мои слова! Я не могу жениться на вас.

-- Почему-ж нет? Со временем... возразила Доротея взволнованным голосом.

-- Когда-же это? с горечью спросил Виль, - когда я буду в славе, что-ли? Разве я могу разсчитывать на какой-нибудь успех? Еще не знаю, достанет-ли у меня средств прилично прожить... может быть, придется отдать себя в кабалу какому нибудь журналисту. Мое будущее известно... Мне нечего думать о женитьбе, тем более о женитьбе на женщине, выросшей в роскоши.

В комнате водворилось молчание. В душе Доротеи происходила страшная борьба; но высказать словами волновавшия ее чувства - она была не в состоянии. Ей казалось, что если-бы Виль повернулся в эту минуту к ней лицом, она не выдержала-бы; но он, как нарочно, мрачно глядел в окно и, наконец, протянув машинально руку за шляпой, произнес с отчаянием в голосе:

-- Итак - прощайте!

-- Что мне за дело до вашей бедности, заговорила она; - я ненавижу мое богатство...

Виль в одно мгновение очутился возле Доротеи и принял ее в свои объятия; но она слегка отшатнулась и, смотря ему прямо в глаза, продолжала ласковым голосом, всхлипывая, как ребенок: