| Автор: | Эмар Г., год: 1878 |
| Категории: | Роман, Приключения |
XIII
ПРИДВОРНАЯ ИНТРИГА
Прошло несколько дней без особых событий.
Граф дю Люк вернулся в Париж и почти безвыходно жил в отеле де Лафорса, где находилась главная квартира протестантов.
Партия была в сильной тревоге.
Ходили самые противоречивые и довольно мрачные слухи о намерениях двора.
Аудиенцию несколько раз откладывали. Говорили, что королева нарочно это делала, чтобы вернее нанести решительный удар по протестантским вождям.
По приказанию герцога де Люиня в Париж вошли два полка швейцарцев и стояли в предместьях, готовясь по первому знаку вступить в город.
Людовик XIII, за несколько дней перед тем приехавший из Сен-Жермена, уединенно жил в Лувре, не принимая никого, кроме своего фаворита, герцога де Люаня, и Анжели, придворного шута.
Королева поступила так же. Придворные решительно были сбиты с толку. Но всего серьезнее и страшнее был слух о том, что по особенному приказанию короля парламент готовился судить герцога де Рогана как виновника смут, врага короля и католицизма и изменника.
Но герцог де Роган держался настороже, никто не знал, где он живет, хотя подозревали, что он скрывается где-нибудь в самом Париже.
Бассомпьер был католик и не собирался отставать от партии короля, но, ненавидя герцога де Люиня и будучи в дружбе с некоторыми гугенотскими вождями, особенно с герцогом де Лафорсом, одним из своих самых давнишних друзей, он не мог не предупреждать их обо всем, что против них замышлялось, чтобы они могли вовремя принять меры.
В таком положении находились дела, когда однажды в десятом часу утра в большую гостиную отеля де Лафорса, где собралась большая часть вождей партии, вошел мажордом и доложил о Бассомпьере.
Приезд его в столь ранний час удивил всех.
Бассомпьер был слишком ревностным придворным, чтобы нарушить обязанность присутствовать на утреннем приеме короля и лишиться лишний раз его взгляда или улыбки.
- Что же сегодня заставило его уехать из Лувра?
Де Лафорс и его друзья терялись в догадках, но удивление их перешло в сильное беспокойство, когда они увидели мрачное, тревожное лицо и сдвинутые брови Бассомпьера.
После первых приветствий он сел на приготовленное ему кресло по правую руку де Лафорса.
- Это правда, - отвечал герцог, - но тем не менее очень рады вас видеть, любезный полковник.
- Благодарю и принимаю комплимент только как дань вежливости. Не правда ли, господа, вам хотелось бы в настоящую минуту послать меня ко всем чертям?
- Полноте, что вы!
- Pardieu! Я ведь, словно бомба, влетел к вам посреди ваших совещаний. Но осторожнее, господа заговорщики! - прибавил он, смеясь. - Если не ошибаюсь, король собирается славно подрезать вам крылья.
- Король?
- Или его фаворит, не все ли равно?
- Значит, есть что-нибудь новое?
- И очень много. Иначе разве я стал бы беспокоиться?
- Так вы для...
- Постойте, любезный герцог, не торопитесь, пожалуйста, - перебил он со своей вечной улыбкой. - Прежде всего я являюсь послом его величества короля Людовика Тринадцатого. Я мог бы для этого приехать к вам и двумя часами позже, но мне хотелось поскорее сообщить вам все. Предупреждаю, я привез нерадостные известия.
- Этому легко поверить. От кого вы их получили?
- От лица, которому все очень хорошо известно: от самого короля.
- От короля? - с удивлением вскричали все.
- Ну да! Сегодня я должен был раньше обыкновенного явиться в Лувр по службе; вы знаете, что в предместьях стоят два полка швейцарцев? А сегодня ночью вступили еще три.
- Три полка швейцарцев!
- Да; так как я имею честь командовать швейцарцами, я отправился сегодня утром в Лувр спросить короля, где он прикажет расположить эти вновь прибывшие полки. Его величество выбивал на стекле какой-то небывалый марш и спорил с Анжели. Увидев меня, он подбежал с самой приветливой улыбкой. "Ах, Бассомпьер, здравствуйте, - сказал он, - я ужасно скучаю, мой друг! Вы ведь знаете, что король всегда и везде скучает. Да, - продолжал он, - Анжели сегодня невыносим, мне очень хотелось бы отослать его на конюшни к мсье де Конде". "Зачем же, ваше величество? - быстро спросил шут. - Я ведь так же хорошо умею чистить ослов, как и лошадей, а в вашей передней немало и тех, и других". Король рассмеялся. Видя, что он в хорошем расположении духа, я заговорил о швейцарцах.
"Хорошо, - сказал он, - а где они?" - "В Пантене и Монмартре". - "Ну и пусть они там стоят, может быть, они нам и не понадобятся, а кстати..." - Заметьте, господа, как вставлено было это "кстати"... - "Кстати, вы ведь по-прежнему в хороших отношениях с гугенотами?" Я хотел ответить, но король перебил меня. "Я вас не обвиняю, Бассомпьер, - поспешно сказал он, - я знаю, что вы нам верны, а только говорю то, что есть, поэтому вам незачем оправдываться. Сделайте мне удовольствие, съездите к ним и скажите, что моя мать примет их завтра в восемь часов утра".
- В восемь часов утра? - с удивлением вскричал герцог де Лафорс.
- Я скромно заметил его величеству, что это немножко рано. "Знаю, - отвечал король, - но я в девять уезжаю в Сен-Жермен, а мне бы хотелось быть при аудиенции".
- Так, любезный граф, но знаете ли вы, кто будет присутствовать на аудиенции, кроме их величеств? Герцог де Люинь и монсеньор епископ Люсонский, то есть два самых ожесточенных врага вашей веры.
- Ого! Что же это значит? - сказал герцог.
- Только то, что вас ожидает серьезная встреча; хорошо еще, если вас не арестуют тут же.
- Неужели это возможно? Неужели они осмелятся?
- Как знать! Я не стану ничего утверждать, но только предупреждаю вас, действуйте теперь сообразно с этим. Главное, остерегайтесь епископа Люсонского; боюсь я этого священника. Он необыкновенно быстро начинает входить в милость, поговаривают, что его сделают кардиналом.
- Кардиналом! Его - епископа Люсонского!
- Да, господа! И вспомните мои слова: если когда-нибудь этот человек заменит де Люиня и захватит власть в свои руки, он не расстанется с ней до самой смерти, и, как ни невероятно это вам покажется, вам придется пожалеть о тирании де Люиня.
- О, вы уж слишком далеко заходите, мсье де Бассомпьер!
- Нет, клянусь вам! Увидите сами. Может быть, мне придется больше, чем всем вам, пожалеть о бедном коннетабле, а я, Бог свидетель, сильно его ненавижу {Известно, что предсказание это исполнилось: маршал Бассомпьер был заключен Ришелье в Бастилию и вышел оттуда только после смерти кардинала, то есть через 12 лет, в 1643 году.}. - Теперь скажите, господа, как вы думаете поступить? Со мной, вы знаете, можете говорить смело.
- Решать не мне, любезный Бассомпьер, а этим господам.
- Все равно!
- Наш ответ короток, - сказал, вставая, дю Люк. - Вожди наши назначили выборных идти к ее величеству, депутаты приняли на себя священную обязанность, которую честь и совесть заставляют их нести до конца.
- Хорошо, граф! - вскричал герцог де Лафорс, пожимая ему руку, остальные депутаты обступили его тесной толпой. - От такого человека, как вы, нельзя было ожидать менее благородного и гордого ответа.
- Все это прекрасно, мои почтенные друзья, - отвечал Бассомпьер, печально качая головой. - Pardieu! Я предвидел ваш ответ, он меня не удивляет, но я еще не все вам сообщил.
- Что же еще?
- Очень серьезные и даже страшные вещи. Право, вы лучше сделаете, подумав, прежде чем решиться на что-нибудь окончательно. Дело идет о герцоге де Рогане!
- Как! - вскричали столпившиеся вокруг него протестанты.
В это время тихонько приотворилась секретная дверь, но никто этого не заметил.
- Как я вам сейчас говорил, господа, - продолжал Бассомпьер, - король, что редко с ним случается, был сегодня в большом ударе. Дав мне поручение, которое вам уже известно, он, не глядя мне прямо в глаза, сказал своим насмешливым тоном с едва заметной улыбкой: "Бастейн {Людовик XIII называл так Бассомпьера в дружеском разговоре.}, друг мой, вы ведь из Лотарингии?" "Да, ваше величество", - отвечал я, не понимая, к чему он клони г, потому что король, лучше, чем кто-нибудь, знает генеалогию знатных домов Франции. "Ах, - продолжал он, - много бедной Франции пришлось потерпеть от лотарингских принцев, начиная с времен Франциска Второго до моего покойного отца Генриха Четвертого!" И он вздохнул. "Великие Генрихи Гизы один за другим доставляли неприятности моим предшественникам. Благодаря Богу, мы с ними теперь покончили. Теперь, - горько прибавил он, пристально поглядев на меня, - наступила очередь Бретани выслать нам своего Генриха. Что вы об этом думаете, друг мой, Бассомпьер? Только на этот раз уже не с Генрихом Гизом нам приходится иметь дело, а с Генрихом де Роганом, и этот тоже принц, но происходит, к счастью, не от Карла Великого, его генеалогия яснее; знаешь, по крайней мере, чего держаться. Кроме того, ведь и государством теперь управляет не юбка, не правда ли, Бассомпьер? Екатерина Медичи умерла, у нас есть парламент, выносящий приговоры. Ступайте в парламент, друг мой, ступайте в парламент! Там вы много узнаете о великом Генрихе де Рогане, об этом Маккавее {Маккавей Иуда - вождь народного восстания во II в. до н. э. в Иудее.} протестантов!" Говоря так, король тихонько толкал меня к двери и, наконец, засмеявшись мне в лицо, повернулся ко мне спиной.
- Да что, господа? Я был в парламенте... Приговор объявлен.
- Объявлен!
- Я пришел как раз в ту минуту, когда президент встал, чтобы прочесть его. Увидав меня, он любезно подождал, пока я сяду, чтобы дать мне возможность хорошенько все выслушать.
- В чем же состоит приговор?
- Вы хотите знать?
- Умоляем вас!
- Пожалуй! Слушайте внимательно, господа, это стоит того! - сказал Бассомпьер глухим голосом, в котором слышалось сдержанное волнение.
Все головы повернулись к нему. Наступила напряженная тишина. Из полуоткрытой двери за лотарингским дворянином следил человек с умным, гордым лицом и большими голубыми глазами.
Бассомпьер помолчал с минуту и сказал разбитым от волнения голосом:
- Герцог Генрих де Роган приговорен к смерти!
- К смерти!
- Да, но так как он скрывается, казнь будет совершена сначала над его изображением.
- О, это ужасно!
- Но еще не все, господа! Голова герцога де Рогана оценена!
- Боже мой! Да у кого же хватит совести продать его?
- Если он не станет остерегаться, господа, такой человек найдется, сумма назначена круглая. Парламент предлагает предателю, от имени короля, полтораста тысяч экю.
- О! - вскричали все.
- Итак, милый Генрих, - спокойно продолжал Бассомпьер, вдруг обернувшись к секретной двери, - если верите мне, скрывайтесь лучше, чем теперь; скрывайтесь, иначе вас скоро арестуют, друг мой!
- Pardieu, милый мой Бассомпьер, - весело сказал герцог, совсем отворив двери и подходя к нему, - только вы умеете проникать в тайны...
- Так не вас же мне бояться!
- Конечно, нет, но других, мой друг. Pardieu! Через две недели мы, без сомнения, начнем перестрелку, но пока я очень рад, что еще раз могу пожать вам руку.
- И я также, милый Бассомпьер!
- Ну, довольно об этом! Теперь чувства в сторону. Надо бежать, Генрих!
- Бежать! - вскричал герцог, отступая с негодованием.
- Попросите его об этом вы, господа! Втолкуйте ему, что в нем вся надежда протестантов, может быть, вы убедите его, я отказываюсь.
Все обступили герцога, осыпая его самыми горячими просьбами.
Герцог слушал, улыбаясь, покачивая головой, но ничего не отвечая.
- Послушайте, с этим надо заканчивать! - вдруг теряя терпение, произнес Бассомпьер. - Генрих, или вы, поддаваясь своей гордости некстати, останетесь и будете арестованы, или...
- Франсуа, - перебил герцог, - если бы это говорил мне кто-то другой, а не вы!
- Вы бы убили его, конечно! Но меня вы не тронете, Генрих; с вашего позволения, я продолжаю: вы скроетесь, чтобы отомстить, ведь с вашей смертью ваша партия навсегда погибнет. Сохранив же себе жизнь и свободу, вы сможете победить. Неужели вы бросите друзей, которые пожертвовали всем для вас и готовы за вас умереть?
Наступило минутное молчание.
Герцог поднял голову, глаза его были полны слез.
- Жестоко вы говорили со мной, Франсуа, - взволнованно сказал он, - но вы правы, благодарю вас, я не принадлежу себе. Моя смерть погубит мужественных людей, вставших за святое дело веры. Простите мне минутную слабость, мои благородные друзья! Я согласен бежать.
- О герцог! - вскричали все, бросившись к нему и целуя ему руки.
- С вами во главе мы победим! - с энтузиазмом воскликнул граф дю Люк.
- Но как бежать? - тревожно спросил герцог де Лафорс.
- Любезный герцог, - сказал Бассомпьер, - не для одних же рассказов я приехал! Бегство мсье де Рогана уже обдумано. К счастью, я командую швейцарцами, не надо только терять времени. Через час, может быть, будет слишком поздно, о присутствии герцога в Париже и так уже подозревают; если я открыл его убежище, могут открыть и другие.
- Говорите, Франсуа, что нужно делать?
городские караулы. У Сен-Марсельской заставы я дам вам эту депешу, и вы уедете.
- Отлично! - одобрил герцог. - Это совершенно безопасно.
- А я? - спросил Лектур.
- Ты приедешь ко мне после, - сказал герцог и шепнул ему несколько слов.
- Хорошо, - также шепотом отвечал Лектур.
- А как же с костюмом? - поинтересовался де Роган.
- Вот, извольте, - отвечал герцог де Лафорс, взяв мундир из рук секретаря.
Де Роган прошел за перегородку и стал переодеваться.
- Лошадь готова, - прибавил де Лафорс,
- Все идет как по маслу, - сказал смеясь Бассомпьер. - Вот подосадует Люинь! Я заранее наслаждаюсь! Готовы ли, Генрих? Пора!
Его нельзя было узнать.
- Отлично! Едем!
- Сейчас, Франсуа, только два слова скажу этим господам.
- Скорее!
от меня известие, может быть, мы опять примемся за прежнее. Но vive-Dieu {Славен Бог!}! Клянусь вам, друзья, если нас вынудят начать войну, мы горячо поведем ее, не с королем, которого любим и уважаем, а с его недостойными фаворитами, которые его обманывают и губят нашу несчастную родину.
- Аминь! - весело сказал Бассомпьер.
- Господа, употребите сегодняшний день на то, чтобы повидаться с друзьями, договориться с ними и узнать общественное мнение. Если народ за нас, мы можем быть уверены в победе, а теперь до свидания! Я не прощаюсь с вами. Через десять дней мы опять увидимся, чтобы больше не разлучаться, а победить или умереть вместе. Обнимите меня все!
Они по очереди обнялись с герцогом, плача и повторяя уверения в полной преданности.
- Ну, я готов, Бассомпьер! - сказал герцог.
- До свидания, господа!
- До свидания! - крикнули все почти одновременно.
Сделав прощальный жест рукой, Роган вышел вслед за Бассомпьером.
Пять минут спустя застучали колеса отъезжавшего экипажа.
- Храни его Бог! - с чувством повторили все.