Духовное господство (Рим в XIX веке). Часть первая.
XXIX. Лес.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Духовное господство (Рим в XIX веке). Часть первая. XXIX. Лес. (старая орфография)

XXIX.
Лес.

Общество, оставленное нами, шло около двух часов сряду по лесу, пробираясь по чуть заметным тропинкам. Кое-где не встречалось даже следов человеческих или их, по крайней мере, можно было принять скорее за разрывы земли, произведенные буйволовыми рогами. Орадио шел впереди всех и расчищал путь от валявшихся деревьев и сучьев, лезших в глаза; Джон ему в этом усердно помогал. Наконец, дойдя до одного места, где лес разступался, выходя на небольшой закрытый лужок, Орацио остановился.

Погода разгулялась. Изредка только порывы ветра, остатки стихнувшей бури, качали вершинами вековых деревьев, но на лугу, где общество наше остановилось, не было заметно даже малейшого ветерка.

- Сеньора Сильвио, сказал Орацио: - оставайтесь с Клелией здесь и отдохните, вам отдых так нужен; я же с Джоном пойду не на долго поискать пищи.

Говоря это, он разостлал свой плащ и пригласил женщин на него сесть, сам же сделал Джону знак головою и пошел с ним по другому направлению леса.

Сильвия действительно не чувствовала под собою ног от устали, и потому тотчас же заснула. Клелия, благодаря своей молодости и сильному сложению, меньше страдала от усталости, но и она была не прочь несколько отдохнуть, особливо в такой очаровательной местности, где притом не было даже и следов человеческих, исключая тех свежих следов, которые проложили сами наши путники.

Заснуть она, однакоже, не могла, и отдохнув только несколько минут, побуждаемая живостью своей натуры, снова поднялась. Ее соблазнило множество разнообразных полевых цветов, украшавших собою лужайку. Она тотчас же стала их рвать, соединяя в роскошный букет, который она задумала поднести матери при её пробуждении. Едва она его собрала и села подле заснувшей Сильвии, как невдалеке раздался ружейный выстрел, перекаты которого чуткое эхо разнесло по всему лесу.

Сильвия пробудилась от этого звука, и испуганная, долго не могла придти в себя, не понимая, откуда произошло это нарушение молчания; но она тотчас опомнилась, когда Киелия, разсмеявшись, сказала ей:

- Чего ты так испугалась, мама! ведь это наши друзья охотятся для нашего обеда, и, конечно, скоро явятся сюда и сами.

В ответ на это Сильвия нежно поцаловала Клелию, и между ними завязался тихий разговор о дорогих людях, с которыми оне недавно так странно разлучились, и надежда скорого нового свидания с которыми живило их безпокойное сердце.

Вскоре появился и Орацио с Джоном, таща за собою молодого кабана, убитого первым.

- Клелия, сказал Орацио: - не можете ли вы объяснить Джону, чтобы он набрал сухих ветвей для костра.

Клелия несколько знала по-английски, и обратясь в Джону, объяснила ему, в чем дело. Джон тотчас же стал ломать сучья, складывать их в ворох, и через несколько минут большой костер весело запылал перед нашими путниками.

На ремесло мясника обыкновенно глядят с некоторым презрением, и я нахожу это совершенно справедливым. Вечно обращаться в крови, убивать, рубить и резать мясо - в этом занятии заключается нечто возмутительное и отталкивающее, что-то напоминающее дикарей. Как бы ни были чувства человека огрубелыми, к такому делу он не может относиться без некоторого отвращения. Я лично, например, гораздо скорее решился бы на всю жизнь сделаться последователем пифагорейцев, не употреблявших животной пищи, чем взяться за подобное дело. Я должен признаться, что во мне с летами постоянно растет отвращение от всяких убийств и пролития крови. Некогда, например, я был страстным охотником; теперь же, каюсь, даже вид раненой птички заставляет меня глубоко страдать.

Не знаю, испытывал ли нечто подобное Орацио, отважное дитя леса, но так или иначе, как мог бы он просуществовать не будучи охотником, осужденный постоянно скрываться и избегать близости человеческих жилищ?

На этот раз, однакоже, он с необыкновенною грациею принялся за дело, разложил убитое животное на траву, и вынув свой нож-кинжал, разделил его на куски, сделал из крепкого сучка нечто в роде вертела, продел на него мясо, и через несколько минут подал своим товарищам такое жаркое, от которого, пожалуй, потекли бы слюнки у любого из завзятейших представителей наших умеренных партий.

Приправой к жаркому послужил обществу голод, и когда первое чувство его было удовлетворено - общество развеселилось. Начался общий разговор и смех. Джон сделался героем праздника. Клелия начала его учить говорить по-итальянски, и первые попытки мальчика в этом трудном для него деле были до того смешны и подавали повод к таким сближениям, что все общество хохотало от чистого сердца.

Впрочем, и сам Джон, как моряк, был мальчик веселого нрава. Моряки обыкновенно бывают необычайно веселы, когда вступают на землю, если они перед тем долго на ней не были. Конечно, это не относится к Джону, который несколько дней находился на стоянке в порте д'Анцо, а перед тем незадолго перебывал почти во всех итальянских портах; но ему, только что избегнувшему смерти, так нравилась новость его положения в обществе незнакомых людей, и притом в лесу, где ему не случалось еще бывать - что он себя чувствовал превосходно и вероятно нисколько не завидовал участи своих товарищей, плывших в это время на яхте. Красота и доброта Клелии произвели на него сильное впечатление, так же как и личность Орацио - одна из тех типических личностей, которые производят чрезвычайное обаяние на детей, да сверх того он еще видел в нем своего спасителя.

Окончив свой походный обед, общество снова пустилось в путь, придерживаясь почти того же направления, какому следовало и до своей остановки, и после продолжительной ходьбы дошло под вечер до места, откуда перед ними открылась одно из тех древних построек, которые, подобно Пантеону, повидимому пощадило самое время. Я лично никогда не могу подумать о подобных постройках, без того чтобы с благоговейным удивлением не преклониться пред ними в своей мысли.

может быть, за целые века назад сраженные ураганом, составляли как бы естественные скамьи, на одну из которых и сели наши путники.

такого небольшого рожка. Точно такой же звук послышался в ответ на его сигнал. Выходил он, как казалось, из сторожки, стоявшей недалеко на возвышении и которой наши путники сначала даже не заметили.

Спустя несколько минут, какой-то человек, одетый подобно Орацио, вышел из сторожки и подошел к нему с почтительным видом. Дружеское пожатие руки, которым они обменялись, показывало, что они были между собою знакомы. После недолгих разговоров часовой (неизвестный оказался часовым) вернулся в сторожку, и Орацио, попросив знаком женщин подняться, пошел вместе с ними, несколько впереди их, прямо в возвышавшемуся перед ними древнему зданию.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.