Ода Венеции
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Ода Венеции

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СТИХОТВОРЕНІЙ

ОДА ВЕНЕЦІИ.

Венецiя, когда ряды твоихъ дворцовъ

Сравняются съ водой, раздастся вопль народовъ

Надъ грудой стенъ твоихъ разрушенныхъ и сводовъ

И жалобы смутятъ покой морскихъ валовъ!

Когда я слёзы здесь роняю огневыя -

Я, странникъ дальнихъ горъ, почти тебе чужой -

То чемъ должны почтить тебя сыны родные?

Всемъ чемъ хотятъ они, вверяющiе свой

Безсильный ропотъ сну, но только не слезой,

Настолько жь на отцовъ похожiе душою,

Какъ илъ на берегу, оставленный волной,

На пену волнъ морскихъ могучаго прибоя,

Лишающаго въ мигъ, когда уже земля

Виднеется въ дали, матроса - корабля,

Они, подобно змей когортамъ ядовитымъ,

Да, лучшей жатвы взять съ тебя, красы земли,

И самые века, сменяясь, не могли!

Тринадцать сотенъ летъ богатства, благъ и славы

Вдругъ превратилась въ прахъ, разсеялись какъ звукъ

И каждый монументъ, встречаемый вокругъ -

Колонна, храмъ, дворецъ - не смотрятъ величаво

Ужь больше; даже левъ какъ-будто усмирёнъ,

И резкiе шаги, и звуки барабана,

Вторя речамъ тебя гнетущаго тирана,

Даютъ темъ площадямъ и темъ каналамъ тонъ,

Где прежде песень лишь мелодiя царила

И чьи струи, делясь подъ лезвiемъ кормила,

Вздымались водъ семьёй увенчанныхъ гондолъ,

При говоре толпы, чей самый произволъ

И тяжкiе грехи лишь были слишкомъ скорымъ

Бiенiемъ сердецъ восторженныхъ, которымъ

Лишь время нужно, чтобъ про бездну позабыть,

Въ которой сонмъ страстей, беснуяся, кипитъ.

Нетъ более надеждъ для нацiй - всё почило.

Взгляни на сонмъ страницъ промчавшихся вековъ:

Одно и то же всё - одинъ приливъ часовъ

И ихъ отливъ, всё то, что много разъ ужь было

Опёршися на то, что таетъ и гнiётъ,

Мы, съ воздухомъ борясь, свои теряемъ силы:

Сама природа насъ сражаетъ и ведётъ

Послушною толпой къ дверямъ сырой могилы.

Для алчности пировъ пасомыя стада

Подобны намъ: они идти должны туда,

Куда ихъ гонитъ бичъ - будь это даже бойня.

Скажите мне вы, кровь за вашихъ королей

Пролившiе въ бояхъ и спящiе спокойно -

Что сделали они для вашихъ сыновей?

Обременили ихъ тяжолыми цепями,

Воздвигли стены вкругъ и сделали рабами.

Ужель не обожгли вы руки о сошникъ,

Васъ нудившiй надъ нимъ склоняться, какъ тростникъ,

Священнымъ долгомъ трудъ томительный считая

И руку, въ смертный бой васъ ведшую, лобзая?

Всё, что къ вамъ отъ отцовъ въ наследство перешло,

И всё, что время вамъ съ исторьей завещало,

Поверьте, далеко не такъ произошло,

Какъ большинство людей до ныне полагало.

Но видя это всё и слыша вкругъ о томъ,

Вы всё жь - въ конце-концовъ - склонялися челомъ.

На перекоръ всему и даже преступленьямъ,

Рождаемымъ твердынь тюремныхъ разрушеньемъ,

И силятся вкусить той влаги неземной,

Чья родина - родникъ свободы золотой,

Въ то время, какъ толпа, тесняся въ изступленьи,

Стремится къ кубку благъ, дающему забвенье

Той тяжести оковъ, въ которой много летъ

Они сухой песокъ безъ устали пахали,

На коемъ волоски хотя и выростали,

Но только не для нихъ, чьи головы въ приветъ

Подъ гнётомъ вековымъ ужь слишкомъ поникали,

А нёба крепли лишь подъ жвачкою печали.

Немногiе, они - въ стремленiи своёмъ,

Помимо злобы дня, идти добра путёмъ -

Не смешиваютъ съ нимъ всехъ этихъ отклоненiй,

Которые, какъ моръ иль гулъ землетрясенiй,

Пугаютъ лишь на мигъ, предоставляя въ мгле

Разрушенное зломъ возстановить земле...

Свобода, слава, мощь - о, троица святая!

Вы здесь когда-то вкругъ царили, не смолкая.

Союзъ сильнейшихъ странъ, въ то время, какъ твой флагъ

Вкругъ зависть возбуждалъ, какъ охранитель благъ,

Но духа у тебя не въ силахъ былъ ограбить.

Цари, которыхъ ты здесь чествовала вкругъ,

Любили коротать съ тобою свой досугъ,

А если иногда тебя и унижали,

То не любить тебя себе не позволяли.

То жь чувство вкругъ къ тебе питало большинство,

Взирая на тебя какъ бы на божество,

Въ которомъ зло само являлося любовью.

Ты не дышала зломъ, не упивалась кровью.

Но, побеждая, вкругъ лишь радость разливала,

Причёмъ Господень крестъ везде возстановляла,

Который съ высоты твой стягъ благословлялъ

И полумесяцъ темъ склоняться заставлялъ.

Да, если онъ померкъ, то этимъ мiръ обязанъ

Тебе, кто ныне имъ затоптанъ въ грязь и связанъ.

Республика главу склонила въ трёхъ частяхъ

Стенящей вкругъ земли: Венецiя во прахъ

Затоптана врагомъ, Голландiя склонилась

Предъ скиптромъ золотымъ и въ пурпуръ облачились,

И если между горъ Гельвецiя одна

Красуется ещё, какъ вольная страна,

То не на долго. Власть до времени лукава:

Да, ныне лишь одна великая страна

Высоко надъ землёй подъемлетъ рамена.

Равнинъ и горъ ея могучiе сыны

Въ незыблемой любви къ свободе взрощены,

Которую отцы такъ храбро защищали

И, умирая, имъ въ наследство завещали.

И эта-то любовь, наследье ихъ сердецъ,

Сплела отчизне тотъ невянущiй венецъ,

Который край родной отъ странъ техъ отличаетъ,

Где человекъ главу предъ скипетромъ склоняетъ.

Межь братьями меньшой, онъ старшимъ показалъ,

Что флагъ, пловучiй щитъ британскихъ гордыхъ скалъ,

Склониться долженъ въ прахъ предъ темъ, кто, полнъ любови

Къ стране, купилъ её ценой дешовой крови.

Пусть въ человеке кровь вздымается волной,

А не сочится въ нёмъ ленивою струёй,

Темъ делая его похожимъ на больного,

Который, отдохнувъ, чуть двигается снова.

Не лучше ли въ земле съ спартанцами лежать,

Чемъ утонуть въ грязи, чемъ взятымъ быть трясиной!

Нетъ, лучше во сто вратъ, промчавшись надъ пучиной,

Одною душъ отцовъ достойною душой.

А мiръ - ещё однимъ свободнымъ гражданиномъ...

1877.