| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1864 |
| Примечание: | Перевод В. И. Вейнберга |
| Категория: | Стихотворение |
| Входит в сборник: | Стихотворения Байрона (разные переводчики) |
| Связанные авторы: | Вейнберг П. И. (Переводчик текста) |
Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Сон
Сонъ
(изъ Байрона).
1.
Жизнь двойственна: нашъ сонъ свой мiръ имеетъ,
И этотъ мiръ - граница между темъ,
Что ложно мы зовемъ существованьемъ
И смертiю; - свой мiръ имеетъ сонъ, -
Обширный мiръ действительности дикой;
Встающiя въ немъ грезы дышутъ, плачутъ,
Блаженствуютъ и мучатся; оне
На бодрый духъ кладутъ свои оковы,
Снимаютъ гнетъ съ недремлющихъ заботъ,
Двоятъ намъ жизнь, и делаются частью
И насъ самихъ, и нашихъ всехъ часовъ.
Какъ вечности глашатая, какъ духи
Прошедшаго проносятся оне,
О будущемъ вещая какъ Сивиллы.
У нихъ въ рукахъ блаженство и печаль,
Оне изъ насъ все делаютъ, что только
Угодно имъ, и устрашаютъ насъ
Но этотъ мiръ, действительный-ли мiръ?
Не тень-ли онъ былого? Эти грезы -
Созданiя-ли духа или нетъ?
Нашъ духь творитъ тела и поселяетъ
Въ планетахъ онъ такiя существа,
Прекраснее какихъ и не бывало,
И придаетъ дыханiе теламъ,
Переживать способнымъ все плотское.
Хотелъ бы я опять къ себе призвать
Виденiе, которое явилось
Мне разъ одинъ, - быть можетъ, и во сне.
2.
Два существа во цвете юной силы
Передо мной стояли на холме
Прелестнейшемъ; отлогiй и зеленый,
Онъ цепь холмовъ, казалось, замыкалъ.
Но ногъ его вода не омывала.
За то ландшафтъ весь полонъ жизни былъ
Кругомъ леса и нивы золотыя,
И тихiй дымъ на ихъ убогихъ крышахъ.
Зеленый холмъ носилъ на голове
Какъ будто бы корону изъ деревьевъ,
Насаженныхъ въ кружокъ рукой людей,
А не игрой случайною природы.
Тамъ девушка и мальчикъ на холме
Передо мной стояли и смотрели:
Она - на все, что было близь нея
И, какъ она, блистало красотою;
A онъ смотрелъ лишь на нее одну.
И молоды тотъ и другая были,
Но неравны годами, какъ луна
Прекрасная на крае горизонта,
Она теперь была близка къ поре
Последняго, цветущаго развитья.
A мальчикъ былъ годами не богатъ,
Но сердце въ немъ опередило годы.
Его глаза лишь на одно лице
На всей земле съ любовiю смотрело,
Какъ солнца светъ; не могъ онъ оторваться
Отъ глазъ ея; онъ ею лишь дышалъ,
Лишь ею жилъ; въ ней слышалъ онъ свой голосъ,
Предъ ней молчалъ, во звукъ ея речей
Въ него вселялъ какой-то сладкiй трепетъ.
Въ немъ виделъ онъ и зренiе свое:
Глаза его следили за глазами
Ея одной и видели лишь то,
На что она смотрела; все предметы
Ея лишь взоръ ему украсить могъ.
Онъ пересталъ жить самъ собой; въ ней виделъ
Онъ жизнь свою, великiй океанъ,
Куда текли стремительно потоки
Всехъ думъ его; звукъ голоса ея,
Ея руки одно прикосновенiе
Въ его крови то делали приливъ,
То вдругъ отливъ, и щеки загорались
Огнемъ любви, и сердце замирало
Въ груди, само не зная отчего.
И вздохъ ея летелъ не для него.
Онъ былъ ей братъ --и только; кровныхъ братьевъ
Не довелось иметь ей, - и ему
Лишь одному названье это въ детстве
Дала она, - она, последнiй членъ
Почтеннаго и древняго семейства.
Въ былые дни онъ имя то любилъ,
Теперь оно его не утешало.
И почему? Ахъ, годы принесли
Нерадостный ответъ его сомненьямъ!
Ахъ, онъ узналъ, что дорогъ ей другой;
И въ этотъ часъ, взойдя на холмъ зеленый,
Смотрела вдаль она, чтобъ увидать,
Желанiямъ томительнымъ ея!
3.
Но тутъ мой сонъ внезапно изменился.
Я виделъ домъ старинный; передъ нимъ
Въ готической молельне, одинокъ,
Мой юноша, съ лицемъ печально-бледнымъ,
Взадъ и впередъ ходилъ; по временамъ
Садился онъ и схватывалъ перо
Потомъ опять лице онъ закрывалъ
Обеими руками, и все тело
Какъ въ судоргахъ дрожало... Вдругъ опять
Онъ вскакивалъ, руками и губами
Не проливалъ... Но вотъ онъ сталъ спокойней,
И тихiй светъ проникъ въ его глаза.
Нежданно дверь молельни отворилась -
Вошла она, предметъ его любви,
Хоть хорошо известно было ей,
Что къ ней пылалъ онъ горькою любовью,
Что тень ея кидала мрачный светъ
На душу всю несчастнаго; страданье
Но нетъ - не все... Онъ всталъ и руку милой
Пожалъ какъ другъ, - и на лице его
Я въ этотъ мигъ увиделъ начертанье
Какихъ-то думъ, невыразимыхъ думъ.
Онъ выпустилъ и медленно пошелъ
Изъ комнаты... Казалось, что разлуки
Тутъ не было; такъ весело они,
Спокойно такъ другъ другу улыбались!
Селъ на коня, и поскакалъ впередъ,
И сераго, стариннаго порога
Ужъ никогда не виделъ съ той поры.
Мой сонъ опять внезапно изменился.
Изъ юноши онъ мужемъ зрелымъ сталъ.
Далекiя пустыни знойныхъ странъ
Избралъ себе отчизной, упивался
И страшенъ былъ, и мраченъ; не осталось
Въ немъ ничего отъ прежняго. Всегда
Онъ странствовалъ по морю и по суше,
Рой образовъ преследовалъ меня
Но всюду онъ мне виделся... И разъ
Увиделъ я: отъ зноя убегая,
Онъ межъ колоннъ разрушенныхъ лежалъ,
Пережили строителей своихъ.
И тутъ онъ спалъ. Кругомъ паслись верблюды,
Не вдалеке - фонтанъ, а у него -
Привязаны породистые кони
Сиделъ какъ стражъ, межъ темъ какъ сладко спали
Вокругъ него соотчичи его.
Небесный сводъ служилъ для нихъ покровомъ,
И этотъ сводъ былъ такъ лазуренъ, чистъ,
Что только Богъ былъ ясно виденъ въ немъ...
5.
Мой сонъ опять внезапно изменился.
Та девушка - предметъ его любви,
Она жила, далеко отъ него-
Вокругъ нея резвились чудо - дети,
И девочки, и мальчики. Но скорбь
Была видна въ ея чертахъ прекрасныхъ.
Борьбы съ собой; тревожно взоръ блуждалъ,
Какъ будто бы невидимыя слезы
Какъ тяжкiй гнетъ лежали на глазахъ.
Но где же, въ чемъ причина этой скорби?
Любила такъ; ведь тотъ, кто такъ безумно
Любилъ ее, ушелъ въ далекiй край,
Все унеся съ собою, что смущало
Ея души святую чистоту:
И явную, тревожную любовь.
Къ чему же скорбь? Ведь онъ ей не былъ дорогъ,
Ведь ни одной надежды никогда
Не подала она ему, и верно
Что въ сердце къ ней теперь вливало горе,
Явившмсь въ немъ какъ призракъ дней былыхъ.
6.
Мой сонъ опять внезапно изменился.
Вотъ онъ стоитъ предъ алтаремъ съ невестой.
Она мила, прекрасна, но не то
Что та, - звезда всей юности минувшей
У алтаря стоитъ онъ; но въ чертахъ
И та же дрожь, и тотъ же странный видъ,
И на лице, какъ прежде, начертанье
Какихъ-то думъ, невыразимыхъ думъ.
И снова все изгладилось, какъ прежде.
Проговорилъ спокойно, но не слышалъ
Самъ словъ своихъ; все шло кругомъ въ глазахъ;
Передъ собой онъ ничего не виделъ,
И ничего не понималъ. Въ уме
И комнаты знакомыя, и место,
И день, и часъ, и солнца светъ, и тень,
И, ахъ, она - судьба его всей жизни...
Все видитъ онъ, все вспоминаетъ онъ...
Не кстати такъ, не во время пришли?
7.
Мой сонъ опять внезапно изменился.
О, какъ ее душевные недуги
Ужасно изменили! Духъ ея
Разстался съ ней и странствовалъ далеко;
Въ глазахъ ея потухнулъ прежнiй блескъ,
Царицею жила она теперь, -
Царицею въ своемъ волшебномъ царстве.
Въ ея уме смешались межъ собой
Несродныя одна съ другою мысли,
Ея глазамъ являлись очень ясно.
И светъ ее безумною назвалъ.
Но мудреца безумье смыслъ глубокiй
Въ себе таитъ, и вся тоска его -
Какъ телескопъ всей правды, съ жизнью насъ
Сближающiй: она намъ помогаетъ
Всю эту жизнь увидеть въ наготе,
И черезъ чуръ, до ужаса правдиво,
8.
Мой сонь опять внезапно изменился.
Скиталецъ былъ, какъ прежде, одинокъ.
Изъ техъ существъ, которыми онъ прежде
Шли на него открытою войной.
Онъ на челе носилъ печать проклятья
И горести отчаянной; кругомъ
Теснилися презренiе и злоба;
И наконецъ, какъ Митридатъ Понтiйскiй,
Питаться сталъ отравой, но она
Утратила надъ нимъ всю злую силу
И только жизнь поддерживала въ немъ,
Сдружился онъ съ горами; разговоръ
Велъ съ звездами и духами вселенной;
Они его учили чудесамъ
Таинственныхъ мистерiй; книга ночи
И голоса, несясь изъ безднъ глубокихъ,
О таинствахъ и чудесахъ ему
Чудеснаго шептали много, много.
9.
Но странно! жребiи этихъ двухъ существъ
Почти-что былъ съ действительностью сходенъ.
Безумье жизнь покончило въ одномъ,
Страданiе великое - въ обоихъ.
"Русское слово", No 2, 1864