Корсар.
Примечания

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Корсар. Примечания (старая орфография)

ПРИМЕЧАНИЯ 

Стр. 287.

Там вы найдете несчастия вашей родины, высоту духа её сынов, и пр.

Этот политический намек вызвал возражения со стороны одного из друзей Байрона, и поэт написал другое посвящение и послал его Муру, прося выбрать одно из двух. Мур выбрал первое, которое и явилось в первом издании поэмы. Второе посвящение было составлено в следующих выражениях:

"Дорогой Мур! Я написал вам длинное посвящение, которое затем уничтожил, потому что хотя в нем и заключалось нечто, касающееся вас и такое, что каждому приятно было бы услышать, но было также слишком много наговорено о политике и поэзии, и о всяких других вещах, а кончалось оно разсуждениями о таком предмете, о котором большинство умеет говорить складно и никто не говорит забавно, - о себе самом. Его следовало бы переделать наново; но к чему это? Моя похвала ничего не прибавила бы к вашей вполне заслуженной и прочно установившейся славе; притом, вам уже известно мое искреннее преклонение пред вашим талантом и то наслаждение, какое вы доставляете мне своим обществом. Пользуясь вашим любезным позволением посвятить вам эту поэму, я могу только пожелать, чтобы это приношение было так же достойно вашего внимания, как ваша любезность дорога вашему искренно преданному и верному Байрону".

Стр. 287.

Один только Скотт из современных поэтов, и пр.

"Один только Скотт" Байрон приписал в скобках: "Он извинит отсутствие слова: Господин: ведь не говорим же мы: Господин Цезарь"

А что касается того, кто он, - пусть те, кому это нравится, представляют под него какое угодно живое лицо.

"Трудно решить, заключается ли в этих словах подтверждение или отрицание того мнения, о котором тут говорится; но лорд Байрон, конечно, был несправедлив в отношении публики, если предполагал, что она приписывала ему самому те преступные деяния, которыми запятнаны многие из его героев. Публика вовсе не желала видеть в лорде Байроне - Корсара, который сам "сознавал себя злодеем"; но видевшие лорда Байрона могли находить некоторое сходство его фигуры с чертами Корсара:

Обычный рост, далеко не гигант...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

царственно и смело

Из-под кудрей чернеющих белело

Чело...

                              (II. I, стр. IX).

                              (В. Скотт). 

"Время в этой поэме может показаться слишком кратким для изображаемых событий; но все Эгейские острова находятся только в немногих часах плавания от материка, и читатель будет настолько любезен, чтобы допустить попутный ветер, так как я часто его встречал". (Прим. Байрона).

Стр. 295. Безпомощно надежда угасала,

"Что Конрад - характер не совсем неестественный, это я попытаюсь доказать несколькими историческими параллелями, с которыми я познакомился уже после написания Корсара.

"Эццелино, будучи в плену, говорит Роландини, окружал себя грозным молчанием; он вперял в землю свой свирепый взгляд и не давал обнаруживаться своему глубокому негодованию. Между тем, со всех сторон сбегались солдаты и народ; все хотели посмотреть на этого человека, некогда столь могучого, ... и выражали радость... Эццеллино был небольшого роста, но вся его фигура, все движения обнаруживали воина. Речь его была горька, гнев отличался гордостью, и одним своим взглядом он заставлял трепетать самых смелых людей". Simonde de Sismondi, Hist. des Républiques italiennes du Moyen-Age, 1809, III, 219.

Затем, - Гизерик (Гейзерих, король вандалов, завоеватель Карфагена и Рима) роста средняго и хромой вследствие падения с лошади, умом глубокий, речью разумный, роскошь презиравший, в гневе бурный, к стяжанию жадный, к убеждению людей способнейший", и пр. Jornandes, De Gotarum Origine ("De rebus groticis"), cap. 33, cd. 1597, p. 92.

(Прим. Байрона к 9-му изд.).

Стр. 299. ...Сердце, что ко мне

Так нежно, - в вечной гибельной войне

"Лорд Байрон искусно изобразил нежность и покорность женщин тех стран, как контраст высокородной гордости и воинственной свирепости мужчин; и хотя мы подозреваем, что он придал этим женщинам больше души, чем у них на самом деле есть, а также и больше деликатности и ума, однако в его изображении есть нечто очень верное женской природе; в отдельных его чертах вложено так много восточной мягкости и покорности, что нельзя не признать этого изображения характерным и гармоничным; вместе с тем - оно и само по себе очень приятно и прекрасно". (Джеффри).

Нет, то не сон. Я здесь одна... одна.

"Во всей нашей поэзии мы не знаем картины более прекрасной и трогательной, чем это описание разлуки". (Джеффри).

Стр. 305. ...

Блестят: то в мраке фосфорится пена.

"Ночью, особенно - в теплых широтах, каждый удар весла, каждое движение лодки или корабля сопровождаются слабым сиянием, как будто на воде появляются светящияся полосы". (Прим. Байрона).

Стр. 300.

В коронской бухте.

"Корон, в древности - Колонидес, находится несколько севернее мыса Ливидии, на западном берегу Каламатского или Мессенского залива.

Стр. 307. ...Явился дервиш пленный,

"Говорили, что появление переодетого Конрада в виде шпиона неестественно. Может быть. Я нашел нечто подобное в истории. "Желая собственными глазами увидеть расположение варваров, Майориан, изменив цвет своих волос, отважился явиться в Карфаген под видом собственного посланника, и Генверик был крайне раздосадован, узнав потом, что он беседовал с римским императором и отпустил его. Этот анекдот можно отвергнуть, как невероятную выдумку: но подобная выдумка возможна только в биографии героя". См. Гиббона, Decline and Fall, VI, 180 (Прим. Байрона).

Стр. 308. ...

"Саик" - левантинское судно; порт Скаланова - на малоазиатском берегу, в 21 миле к югу от Смирны.

Стр. 309. ...

И ордена...

"Дервиши разделяются на ордена, как и монахи". (Прим. Байрона).

рвет бороду Сеидь.

Обычное и не новое у мусульман проявление гнева. См. Записки принца Евгения: "Сераскир был ранен в бедро; он вырвал себе бороду, потому что должен был покинуть поле сражения".

Нет времени приветствовать Гюльнару.

"Гюльнара" - женское имя; буквально значит: цветок гранатового дерева". {Прим. Байрона).

Не раз ей плаха эхом отвечала.

"Например, сэр Томас Мор на эшафоте и Анна Болейн в Тоуэре, которая, взяв себя за шею, заметила, что "она очень тонка и не доставит палачу большого труда". В эпоху французской революции одно время было в моде оставлять на память потомству какое-нибудь "словцо"; собрание предсмертных шуток, сказанных в ту пору, могло бы составить довольно объемистую книгу". (Прим. Байрона),

"Вступительные стихи ИИ-й песни, до 2-го отдела, может быть, здесь не совсем уместны: они составляли часть неизданной (хотя и напечатанной) поэмы {"Проклятие Минервы".}; но они были написаны на месте, весной 1811 г. и читатель должен, - хотя я и сам но знаю, почему, - извинить появление их здесь, если может". (Прим. Байрона).

Стр. 323.

Увидел...

"Сократ выпил цикуту незадолго до заката (час, назначенный для исполнения приговора), несмотря на просьбы друзей - подождать, пока солнце зайдет". {Прим. Бийрона).

Гимета ночь царицею идет.

"В Греции сумерки гораздо короче, чем у нас; дни зимою дольше, а летом короче".

И башенка киоска в лунном свете

Сверкает; дальше храм Тезея спит,

В раздумье пальма никнет..

"Киоск - турецкий летний дом; пальма находится вне нынешних афинских стен, недалеко от храма, Тезея, отделенного от нея стеною. Поток Кефиза очень маловоден, а в Илиссе и совсем нет воды". (Прим. Байрона).

Додуэлль в своем Путешествии говорит о "великолепной пальме, возвышающейся над развалинами Птолемэона", не в дальнем разетоянии к востоку от храма Тезея. Последний находился "в пяти минутах ходьбы" от жилища Байрона. В этом храме погребен ученый Джон Туэделль, умерший в 1793 г., и над его могилой поставлен, стараниями Байрона, памятник. Когда Байрон умер, греческий вождь Одиссевс, по предложению полковника Стэнгопа, постановил похоронить его в том же храме.

Стр. 323.

"О блестящем небе и разнообразных пейзажах Греции каждый составил себе общее представление, смотря на них сквозь туманную атмосферу какого-нибудь прозаического описания; но в поэзии Байрона каждая картина является перед нами отчетливо и ярко, словно освещенная родным солнцем, и в фигурах, оживляющих пейзаж, мы видим не одни только общия очертания и костюмы, а определенные положения, игру физиономии и жестов, указывающую на внезапные импульсы минутных чувств. Волшебная яркость красок. производящая этот эффект, является, может быть, самым разительным признаком таланта Байрона". (Джордж Эллис).

Корсара остров некогда.

Стр 326.

Весь этот отдел был добавлен во время печатания поэмы.

                              ...напрасно

"Турецкия четки "комболойо" имеют 99 зерен". (Прим. Байрона).

Стр. 331. Он поднял к небу руку с кандалами,

Сразила тело, данное для мук.

"Кстати, - у меня есть против вас обвинение", писал Байрон 25 сент. 1815 г. драматическому писателю В. Созсби, автору трагедии "Иван". - "Как великий мистер Деннис закричал в подобном случае: Клянусь Богом, это мой гром! - так и я восклицаю: Это моя Впрочем, я говорю это не затем. чтобы обвинять вас, а только затем, чтобы снять с себя подозрение, так как моя поэма вышла шестью месяцами раньше издания ваших трагедий".

Трагедия Созсби "Иван" - из русской истории - вышла в 1814 году. Действующия лица здесь: 1) императрица Елизавета, 2) Петровна, 3) Иван, 4) Наритцин, 5) Мировитц. Байрон имел в виду следующее место: "Я в восторге спрыгнул с своего каменного ложа; приветствуя гром, разразившийся над моей кровлей, и кланяясь молнии, мелькавшей и сверкавшей на этих оковах". Несмотря на принятую Байроном предосторожность, некоторые критики все-таки упрекали его в заимствовании из "Ивана". "Мистер Деннис", - драматический писатель. изобрел новый способ производить на сцене гром с помощью особого деревянного желоба с перегородками. Его трагедия "Аппий и Виргиния", после неудачного представления, была снята с репертуара. Вскоре после этого он пришел на представление и, услышав гром, воскликнул: "Клянусь Богом, это мой ".

Стр. 340.

                    цветы

Холодные застывшие персты

Сжимали в безотчетном напряженье.

"На Востоке есть обычай осыпать покойников цветами, а в руки молодых умерших вкладывать букеты".

Стр. 344. Имел одну лишь добродетель он,

А преступленьем был отягощен.

"Что автор, сделав чувство чести одною из особенностей характера Конрада, не вышел из пределов вероятности, - это, может быть, до некоторой степени подтверждается следующим анекдотом о подобном же разбойнике, 1814 г.: "Наши читатели, конечно, заметили отчет об экспедиции против пиратов Баратарии; но, вероятно, немногим известны обстоятельства, история и характер этой корпорации. Для сведения тех, кому это неизвестно, мы получили от одного из наших друзей следующее интересное сообщение о главных событиях, с которыми он ознакомился лично и которые не могут не обратить на себя внимания некоторых из наших читателей. Баратария - бухта или узкий рукав Мексиканского залива; она вдается в плодородную, но довольно плоскую равнину, на разстоянии одной мили от реки Миссиссипи, в пятнадцати милях ниже города Нью-Орлеана Эта бухта имеет безчисленное множество разветвлений, в которых люди могут укрываться от самого строгого обыска. Она сообщается с тремя озерами, лежащими на юго-западе, а эти озера, в свою очередь, связаны с большим озером того же наименования, примыкающим к морю; на этом озере находится остров, образуемый двумя рукавами самого озера и морем. Восточная и западная оконечности этого острова были в 1811 г. укреплены шайкою пиратов, под предводительством некоего г. Лафита. Огромное большинство этих пиратов принадлежит к той части населения штата Луизианы, которая бежала с острова Сан-Доминго во время бывших там смятений и нашла себе приют на острове Кубе; когда же началась последняя война между Францией и Испанией, эти люди принуждены были покинуть названный остров в назначенный им для того короткий срок нескольких дней. Они без церемонии переселились в Соединенные Штаты, - большею частью - в штат Луизиану, со всеми неграми, которыми они владели на Кубе. Губернатор этого штата сообщил им статью конституции, запрещающую ввоз рабов, но в то же время уверил их, что он, если это будет возможно, испросит разрешение Союзного правительства на сохранение ими своей собственности. Остров Баратария лежит, приблизительно, под 29°15' широты и 92°30' долготы; он замечателен своим здоровым климатом и обилием превосходной рыбы и черепокожных. Глава шайки пиратов, подобно Карлу Моору, при многочисленных пороках обладал выдающимися качествами. В 1813 г. эта шайка своими злодеяниями и дерзостью обратила на себя внимание губернатора Луизианы. Для того, чтобы ее уничтожить, он признал достаточным захватить её атамана и предложил награду в 500 долларов за голову г. Лафита, который был хорошо известен жителям города Нью-Орлеана и имел там много знакомых, так как он одно время был там учителем фехтования, - искусства, усвоенного им в армии Бонапарта, где он был капитаном. Ответом на предложенную губернатором награду за голову Лафита было предложение последним награды в 15.000 долларов за голову губернатора. Губернатор приказал военному отряду занять остров Лафита, сжечь и разрушить все находящееся там имущество и привести всех разбойников в город Нью-Орлеан. Этот отряд, под начальством человека, бывшого некогда приятелем смелого капитана, подошел очень близко к укрепленному острову, не увидев ни одного человека и не услышав ни одного звука: вдруг раздался свист, похожий на призыв лоцмана, и отряд был окружен внезапно явившимися из засады вооруженными людьми. Тут то современный Карл Моор и обнаружил благородные черты своего характера: он не только пощадил жизнь этого человека, явившагося с целью убить его самого и уничтожить все, что было ему дорого, но и предложил ему такую сумму, которая обезпечила бы его на всю жизнь. Это предложение было отвергнуто. Тогда Лафит позволил ему вернуться в город. Это обстоятельство, в связи с некоторыми дальнейшими событиями, показало, что шайкою невозможно овладеть с суши. А так как наши морския силы в этой местности всегда были незначительны, то экспедиция с целью уничтожения этого недозволенного сообщества могла быть предпринята только с увеличением количества военных судов, так как один морской офицер, с имевшимися в его распоряжении канонерками, не мог вступить в борьбу с преобладающими силами Лафита. Получив подкрепление, флот произвел новую атаку, и разбойники были разсеяны. В настоящее время это почти неприступное укрепление, служащее ключем к Нью-Орлеану, уже очищено от неприятеля, и надо надеяться, что правительство не преминет занять его значительными военными силами". "American Newsрарег" {Замечательно, что Байрон воспользовался рассказом о Лафите тотчас же вслед за появлением этого рассказа в американских газетах, когда история знаменитого пирата далеко еще не была закончена. Франко американский Конрад, Жан Лафит, род. ок. 1780 г. в Байонне или в Бордо, эмигрировал в Америку вместе с своим старшим братом Пьером и в 1809 г. поселился в Нью-Орлеане в качестве кузнеца. Дельта Миссиссипи, с её лабиринтом проливов и островов, в ту пору кишмя-кишела пиратами и контрабандистами. Оба брата, получив каперския свидетельства от правительства республики Картагены, как союзники Испании, заняли остров Гранд-Терр в бухте Баратарии и с флотилией разбойничьих судов стали хозяйничать в Мексиканском заливе. Этим и была вызвана прокламация губернатора Луизианы, Клэборна, 24 ноября 1813 г., предлагавшая 500 долл. награды за захват Жана Лафита. В начале сентября 1814 г. английский полковник Никольс предложил Жану Лафиту чин капитана британской армии, участок земли и сумму в 30,000 долларов, если только он соединит свои силы с английским эскадроном, атаковавшим тогда берега Луизианы. Лафит попросил срока на размышление и тотчас же снесся с Клэборном, предлагая свое войско в распоряжение Соединенных Штатов, под условием забвения прежних преступлений. В ответ на это предложение Клэборн отправил значительный отряд флота, под начальством командора Даниэля Паттерсона, с приказанием истребить пиратов и завладеть их гнездом на острове Гранд-Терр. Эта экспедиция увенчалась успехом, хотя братьям Лафит и удалось ускользнуть. Генерал Андрью Джексон издал прокламацию против пиратов, - и их дело было, повидимому, окончательно проиграно. Но обстоятельства им благоприятствовали, и несколько недель спустя Джэксон не только отменил свои прежния распоряжения, но даже воспользовался услугами братьев Лафит и их войска при осаде Нью-Орлеана. 8 января 1815 г. По заключении мира с Великобританией, президент Соединенных Штатов Мэдисон публично засвидетельствовал "несомненное мужество и верность" братьев Лафит и бывших с ними разбойников. С этого времени о Пьере Лафите уже не упоминается в истории; что касается Жана, то он поселился в Галвестоне, в Техасе, а затем, в 1820 г., переселился на берега Юкатана, где "продолжал нападать на испанскую торговлю". Он умер в 1826 г., до конца оставаясь пиратом.}.

В продолжении Нобля "Биографической Истории Англии" Грэнджера есть замечательное место в статье об архиепископе Блэкберне (1658--1743); я не могу устоять от искушения привести его здесь, так как оно находится в некоторой связи с профессией героя настоящей поэмы. "В истории и характере д-ра Блэкберна есть нечто таинственное. История его известна очень мало; были даже слухи, что он был разбойником и что когда один из прежних его товарищей по профессии, приехав в Лондон, стал узнавать, что сделалось с его старым однокашником Блэкберном, - ему ответили, что Блэкберн архиепископ Иоркский. Нам известно, что Блэкберн был сделан младшим деканом в Эксетере в 1694 г.; в 1702 г. он отказался от этой должности, но снова занял ее в 1704 г,, по смерти своего преемника, Льюиса Барнетта. В следующем году он сделался деканом, а в 1714 г. архидеканом Корнуэльским. В сан епископа Эксетерского он был посвящен 24 февраля 1716 г., а 28 ноября 1724 г. переведен в Иорк, - как говорила придворная сплетня, за то, что обвенчал Георга I с герцогиней Мюнстер. Впрочем, кажется, это ни на чем не основанная клевета. Как архиепископ, он отличался весьма благоразумным поведением и заботился о доходах епархии. Ходили слухи, будто он не отказался от пороков своей молодости и будто одною из его слабостей была страсть к женщинам; но, хотя об этом и говорили многие, однако прямо его никто не обвинил. Словом, я смотрю на эти намеки только как на результат злоязычия. Возможно ли. чтобы разбойник был таким хорошим ученым, каким несомненно был Блэкберн? Он в совершенстве знал классиков, особенно греческих трагиков и мог читать их так же легко, как Шекспира; для того, чтобы приобрести такия познания, он должен был много потрудиться, должен был иметь много свободного времени и хороших учителей. Без сомнения, он воспитывался в Крайст-черч-колледже, в Оксфорде. Иногда он позволял себе шутить и любезничать, и это качество обратили против него, говоря, что он уловляет более сердец, нежели душ".

"Единственный голос, который мог успокоивать страстные порывы дикого Альфонса III, был голос любезной и добродетельной женщины, единственного предмета его любви, - голос доньи Изабеллы, дочери герцога Савойского и внучки испанского короля Филиппа II. Её предсмертные слова глубоко запали в его память (ум. 22 августа 1626); его свирепость растаяла в слезах, и, дав умершей последнее целование, Адьфонс удалился в свою комнату оплакивать невознаградимую утрату и размышлять о суете жития человеческого". Гиббон,