Оскар Альвский.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Оскар Альвский.

ОСКАРЪ АЛЬВСКІЙ.

(Oscar of Alva).

          Луна плыветъ на небесахъ,

                    Сребрится берегъ Лоры,

                    Вдали чернеютъ горы.

          Умолкло все; окрестность спитъ.

                    Промчалось время боевъ:

          Въ чертогахъ Альвы не гремитъ

          Какъ часто звездные лучи

                    Изъ тучъ, въ часы ночные,

          Сребрили копья и мечи

                    И панцыри стальные,

                    Пылая духомъ мести,

          Они летели на войну

                    Искать трофеевъ чести!
 

          Какъ часто въ бездны этихъ скалъ,

          Воитель мощный увлекалъ

                    Героевъ побежденныхъ!

          Быстрее сыпало тогда

                    Свой блескъ светило ночи,

                    Смежали храбрыхъ очи.
 

          Въ последнiй разъ на милый светъ

                    Изъ тьмы они взирали,

          Въ последнiй разъ луне приветъ,

          Они любили - имъ луна

                    Бывала утешеньемъ;

          Они погибли - имъ она

                    Отрадой и мученьемъ.
 

                    И сильные владыки, 

          И замокъ Альва, храмъ победъ -

                    Добыча павилики.

          Въ забвеньи сладостныхъ певцовъ

          И бродятъ лани вкругъ зубцовъ

                    И серны быстроноги.
 

          Въ тяжелыхъ шлемахъ и щитахъ

                    Героевъ знаменитыхъ,

                    И лаврами обвитыхъ,

          Гнездится дикая сова

                    И ветръ пустынный свищетъ;

          На поле битвъ растетъ трава

          О, древнiй Альва! миръ тебе,

                    Ничтожности свидетель!

          Со славой отдалъ долгъ судьбе

                    Последнiй твой владетель.

                    Нетъ ужаса народовъ!

          И звукъ мечей не потрясетъ

                    Твоихъ железныхъ сводовъ.
 

          Когда зажгутся небеса,

          И громъ, и вихри, и гроза

                    Взбунтуютъ океаны,

          Какой-то голосъ роковой,

                    Какъ бури завыванье,

                    Твое колеблетъ зданье.
 

          Оскаръ! вотъ, чу! твой медный щитъ,

                    Воюющiй съ громами,

          Носясь по воздуху звучитъ

          Вотъ твой колеблется шеломъ

                    На тени раздраженной,

          Какъ ночью черною, крыломъ

                    Орлинымъ осененной.
 

                    Въ рожденiе Оскара;

          Взвивался пламень къ облакамъ

                    Веселаго пожара:

          Владыка Альвы ликовалъ 

          И бардъ избранный воспевалъ

                    И громъ, и вихри боевъ.
 

          Ловецъ пернатою стрелой

                    Разилъ въ стремнинахъ ланей,

                    Сзывалъ питомцевъ браней.

          Призывный рогъ пленялъ ихъ слухъ,

                    И арфы золотыя

          Восторгомъ зажигали духъ,

          "О, будь невинное дитя",

                    Пророчилъ старый воинъ,

          "Могучъ безтрепетенъ, какъ я,

                    Будь Ангуса достоинъ!

                    Копье и мечъ Оскара!

          Да будетъ злобный трепетать

                    Оскарова удара!"
 

          Проходитъ годъ - и снова пиръ:

          И веселъ онъ при звуке лиръ,

                    И радостна дружина.

          Копье ли учатъ ихъ метать -

                    Ихъ дикiй вепрь трепещетъ;

                    Никто верней не мещетъ.
 

          Еще младенцы по летамъ -

                    Они въ рядахъ героевъ:

          По грознымъ, пагубнымъ мечамъ

          Кто первый грянулъ на враговъ?

                    Чьихъ странъ герои эти?

          То цветъ Морвеновыхъ сыновъ,

                    То Ангусовы дети.
 

                    Съ небрежной красотою,

          Вокругъ Оскарова чела

                    Власы вились волною;

          Ихъ ветръ вздымалъ на раменахъ

          Оскаръ былъ - месяцъ въ облакахъ; 

                    Алланъ - какъ тень тумана.
 

          Оскаръ съ безтрепетной душой

                    Чуждался зла и мести.

                    Алланъ былъ склоненъ къ мести.

          Оскаръ, какъ искренность, не зналъ

                    Притворствовать искусства;

          Алланъ въ душе своей скрывалъ

          Съ блестящей утренней звездой

                    Въ лазури небосклона

          Равнялась гордой красотой

                    Царица Сутганнона.

                    Супругомъ быть прекрасной -

          И къ деве милой запылалъ

                    Оскаръ любовью страстной.
 

          Кеннетъ и царственный венецъ -

          И, въ думе радостной, отецъ

                    Внималъ его желанью; 

          Ему прiятенъ былъ союзъ

                    Съ коленомъ Гленнальвона:

                    Соединить два трона.
 

          Я слышу рокоты роговъ

                    И свадебные клики,--

          То сонмы старцевъ и певцовъ

          Персты летаютъ по струнамъ,

                    Пылаетъ дубъ столетнiй,

          И ходитъ быстро по рукамъ

                    Стаканъ отцовъ заветный.
 

                    Герои собралися,

          И въ Альве песни девъ младыхъ

                    И цитры раздалися.

          Кипитъ въ сердцахъ восторгъ живой:

          И Мора въ ткани золотой

                    Таитъ невольно радость.
 

          Но где Оскаръ? Ужъ меркнетъ день, 

                    Клубятся въ небе тучи,

                    Приди, ловецъ могучiй!

          Луна лiетъ дрожащiй светъ

                    Изъ облака тумана;

          Невеста ждетъ - и нетъ ихъ, нетъ

          Пришелъ Алланъ, съ невестой селъ

                    И въ думу погрузился.

          И вотъ отецъ его узрелъ:

                     - "Куда Оскаръ сокрылся?

          "

                     - "Гоняя лютыхъ вепрей,

          Давно разстался онъ со мной

                    Въ кустахъ дремучихъ дебрей.
 

          Гроза реветъ; быть можетъ, онъ

          Ему прiятней зверя стонъ

                    Руки прелестной Моры?"

           - "Мой сынъ! любезный мой Оскаръ!"

                    Вскричалъ отецъ унылый: 

          "Где ты? где ты? какой ударъ

                    И мне, и Море милой!
 

          Скорей, о воины-друзья,

                    Искать его спешите!

          Не возражать! Въ тревоге я...

          Ступай, Алланъ - ищи его;

                    Пройди леса, долины!

          Отдайте сына моего,

                    Мне верныя дружины!"
 

          "Оскаръ, Оскаръ!"

                    Взываютъ звероловы,

          И грозно вторитъ имъ ударъ

                    Въ поднебесьи громовый.

          "Оскаръ!" ответствуютъ леса,

                    "Оскаръ!" грохочутъ волны,

          И воютъ буря и гроза -

                    И все опять безмолвны.
 

          Денница гонитъ мракъ ночной,

                    Сводъ неба прояснился.

                    Оскаръ не возвратился.

          Приди, Оскаръ! невеста ждетъ,

                    Ждутъ девы молодыя!

          И нетъ его - и Ангусъ рветъ

           - "Оскаръ! предметъ моей любви!

                    Оскаръ, мой светлый генiй!

          Ужели ты съ лица земли

                    Спустился въ царство теней?

                    Убiйца потаенный?

          Открой его, открой его,

                    Властитель надъ вселенной!
 

          Быть можетъ, жертва злобы, онъ

          И трупъ героя обреченъ

                    Зверямъ на расхищенье;

          Быть можетъ, змей въ его костяхъ

                    Белеющихъ таится,

                    Луною серебрится.
 

          Не съ честью онъ, не въ битве палъ,

                    Но отъ руки поносной:

          Сразилъ могучаго кинжалъ -

          Никто слезой не ороситъ

                    Оскаровой могилы

          И славы холмъ не посетитъ

                    Въ часъ полночи унылой.
 

          "Оскаръ, Оскаръ! смежилъ ли ты

                    Пленительные взоры?

          Правдивы ль Ангуса мечты

                    И Вышнему укоры?

          Погибъ ли ты, сынъ милый мой,

          Сдружися, смерть, сдружись со мной,

                    Небесъ благихъ награда!"
 

          Такъ старецъ, мучимый тоской,

                    Излилъ свое волненье -

                    И чуждо утешенье.

          Повсюду горестный влачитъ

                    Губительное бремя, 

          И редко духъ его живитъ

          "Оскаръ мой живъ!" онъ льститъ себя

                    Надеждою прiятной

          И снова мнитъ: "Несчастенъ я,--

                    Погибъ онъ невозвратно!"

                    То меркнутъ, то пылаютъ,--

          Печаль съ отрадой на челе

                    У Ангуса сiяютъ.
 

          Бегутъ за днемъ другiе дни

          И кроютъ будущность они

                    Завесою туманной.

          Плыветъ луна; проходитъ годъ -

                    "Оскаръ не возвратится!"

                    И менее крушится.
 

          Оскара нетъ; Алланъ при немъ:

                    Онъ дней его опора

          И тайнымъ, пламеннымъ огнемъ

          Подобный брату красотой

                    И - девъ очарованье

          Привлекъ онъ Моры молодой

                    Летучее вниманье.
 

           "Оскара нетъ, Оскаръ убитъ -

                    И ждать его напрасно",

          Стыдливо дева говоритъ,

                    Сгарая негой страстной:

          "Когда жъ онъ живъ, то, можетъ быть,

          Люблю его, клянусь любить

                    Прекраснаго Аллана!"
 

           - "Алланъ и Мора! годъ одинъ",

                    Имъ старецъ отвечаетъ:

          "Продлите годъ: погибшiй сынъ

                    Мне сердце сокрушаетъ!

          Чрезъ годъ и ваши и мои

                    Исполнятся желанья:

          Я самъ назначу день любви

                    ".
 

          Проходитъ годъ. Ночная тень

                    Туманитъ лесъ и горы -

          И вотъ насталъ желанный день

                    Для юноши и Моры.

                    Светило золотое;

          Быстрей во взорахъ ихъ горитъ

                    Веселiе живое.
 

          Я слышу рокоты роговъ

          То сонмы старцевъ и певцовъ

                    Ликуютъ вкругъ владыки.

          Персты летаютъ по струнамъ,

                    Пылаетъ дубъ столетнiй

                    Стаканъ отцовъ заветный.
 

          Въ одеждахъ пышныхъ и цветныхъ

                    Герои собралися,

          И въ Альве песни девъ младыхъ

          Забыта горесть прежнихъ дней:

                    Все пьютъ блаженства сладость - 

          И, средь торжественныхъ огней,

                    Таитъ невеста радость.
 

                    Черты его вселяютъ:

          Вражда и месть въ его очахъ,

                    Какъ молнiи, сверкаютъ.

          Незнаемъ онъ, не Альвы сынъ,

          И селъ отъ всехъ вдали одинъ,

                    Исполненъ тяжкой думы.
 

          Окрестъ раменъ его обвитъ

                    Шеломъ его высокiй.

          Слова его - какъ гулъ вдали.

          Едва касается земли

          Ужъ полночь. Гости за столомъ; 

          И кубокъ съ дедовскимъ виномъ

                    Изъ рукъ летаетъ въ руки.

          Стремятся радостные къ нимъ

                    Приветствiя и взоры.
 

          И вдругъ, какъ бурная волна,

          И воцарилась тишина,

                    И трепетъ повсеместный.

          Умолкъ веселый шумъ речей

                    И Моры, и владыми.
 

           - "Старикъ", сказалъ онъ: "вкругъ тебя,

          Пируютъ верные друзья

          Я пилъ за здравiе его -

          Пей ты за здравье моего

                    Товарища и друга.
 

          Веселья брата своего?

                    Зачемъ не поминаетъ

          Никто о доблестномъ ловце?

          Зачемъ не здесь онъ - при отце?

                    Реши мое сомненье!"
 

          --"Оскаръ где?" Ангусъ отвечалъ,

                    Слеза изъ глазъ скатилась.

          "Давно, мой другъ, Оскара нетъ!

          Лишь онъ одинъ на склоне летъ

                    ".
 

           - "Лишь онъ одинъ тебя забылъ?"

          Свирепый воинъ возразилъ:

                    "А можетъ быть напрасно 

          Беседовать, какъ о живомъ, 

                    Въ пиру, при шумномъ рое.
 

          Наполни кубокъ свой виномъ -

          Изъ рукъ въ другiя за столомъ:

                    Оскара онъ приводитъ

          На память любящимъ его.

                    Оскара выпиваю!"
 

           - "Я пью", ответствуетъ старикъ,

                    "За здравiе Оскара!"

          И загремелъ всеобщiй кликъ:

                    "За здравiе Оскара!" 

           - "Оскаръ въ душе моей живетъ",

                    "какъ прежде,

          И если живъ онъ, то придетъ:

                    Я верю сей надежде!" 
 

           "Придетъ иль нетъ - но что жъ Алланъ

          И держитъ полный свой стаканъ

                    Дрожащею рукою?

          И отчего, Оскаровъ братъ,

          Иль ты не можешь и не радъ 

                    Исполнить предложенье?
 

          Какой тебя волнуетъ страхъ?

                    "

                    Аллана помертвели.

          Течетъ съ лица холодный потъ;

          Къ устамъ подноситъ и не пьетъ -

           - "Чего не пьешь, Алланъ? - И такъ

          Ты показалъ намъ явный знакъ!"

                    Воскликнулъ неизвестный. 

          "Я вижу - хочешь честь воздать

          Но на челе твоемъ печать

                    Не радости, а страха".
 

          Алланъ неверною рукой,

          Подноситъ кубокъ круговой

                    Къ устамъ своимъ дрожащимъ.

           - "Я пью", сказалъ, "за моего

                    "

                    Какъ будто отъ удара.
 

           - "Я слышу голосъ: это онъ -

                    "

          Раздался вдругъ протяжный стонъ

          "Убiйца мой!" отозвалось

          И съ страшнымъ гуломъ потряслось

                    Стремительно все зданье.
 

          И сталъ незримъ въ кругу гостей

                    Чудесный незнакомый,

          И отвратительный фантомъ,

          Предсталъ, одеянный плащомъ

                    Широкимъ и багровымъ.
 

          Изъ подъ полы огромный мечъ,

                    Съ шелома упадаютъ;

          Зiяетъ рана на его

          И страшны бледное чело

          Съ приветомъ хладнымъ и немымъ

          И, взоръ осклабивъ, передъ нимъ

                    Колено преклоняетъ,

          Безъ чувствъ простертому, среди 

                    Друзей своихъ, Аллану.
 

          Вновь громы въ мрачныхъ облакахъ

          Щиты и латы на стенахъ

                    Протяжно зазвенели -

          И тень въ ужасной красоте,

                    Какъ метеоръ летучiй.
 

          Разстроенъ пиръ; соборъ гостей

          Но кто - не Ангусъ ли - кто сей,

          Нетъ, дни владыки спасены:

          Но дни Аллана сочтены:

                    Онъ более не встанетъ.
 

          И ветръ власы его носилъ 

                    Въ долине Глентанара.

          Не въ битве жизнь окончилъ онъ,

          Венчанный славой, пораженъ,

                    Но братнею стрелою.
 

          Какъ въ летнiй зной увядшiй цветъ.

                    Ужасный незнакомецъ,

          Никемъ неузнанный, исчезъ.

          Какъ было признано - съ небесъ

          Прошли твои златые дни,

          Не узрятъ более они

                    Имъ пагубнаго взора. 

          Взгляни сюда: сей холмъ крутой -

                    Алланова могила!
 

          Какiе барды воспоютъ

          И позднимъ летамъ предадутъ

                    Конецъ его ужасный?

          Какой возвышенный певецъ

                    На урну злодеянiй?
 

          Пади венокъ поэта въ прахъ!

          Одно добро живетъ въ векахъ.

          Напрасно жалости злодей

          Проклятье брата и людей

                    Мольбы его разноситъ.

"Сюжетъ этой баллады заимствованъ изъ исторiи Іеронимо и Лоренци въ первой части Шиллерова "Духовидца" {См. Шиллерь подъ ред. Венгерова т. III, стр. 357--364.}. Въ ней есть также некоторое сходство съ одной сценой III действiя "Макбета". (Байронъ).