Женитьба Лорда Байрона (из книги: "Byron conversations, by С. Medvin")
(Старая орфография)

Въ первый разъ въ жизни я увиделъ Миссъ Мильбанкъ у Леди... Это былъ роковой день, и я какъ теперь помню, что, всходя на лестницу, я оступился и сказалъ Муру, который былъ со мной: "это не къ добру." Мне бы надобно было воспользоваться такимъ предзнаменованiемъ. Вошедши въ залу, я увиделъ одну молодую особу, одетую проще другихъ дамъ общества. Я принялъ ее за компаньонку, и спросилъ у Мура, не ошибаюсь ли въ своемъ предположенiи. "Это богатая невеста!" сказалъ онъ мне на ухо, и еще понизивъ голосъ, прибавилъ: "вамъ бы не худо было на ней жениться: это поможетъ поправить ветхiй замокъ Ньюстадъ." Въ Миссъ Мильбанкъ было что-то заманчивое, и то, что мы называемъ милымъ. Черты ея, не бывъ правильны, была тонки и нежны. Она была прекрасно сложена и очень была; имела видъ простоты и непритворной скромности, что делало выгодную противоположность съ такъ называемымъ у насъ хорошимъ обращенiемъ. Она мае исправилась. Безполезно входишь въ подробности знакомства, последовавшаго за этимъ свиданiемъ. Съ каждымъ днемъ я привязывался къ ней более и более, и кончилъ темъ, что предложилъ ей свою руку. Предложенiе это было однако жъ отринуто, въ выраженiяхъ, которыя ни какъ не могли меня обидеть. Да и я былъ уверенъ, что она уступала наветамъ матери. Въ этомъ мненiи я еще более укрепился, когда годъ спустя, она первая начала вновь со мной переписку. Она изъяснялась въ письме, что хотя и не можетъ меня любить, но умеетъ ценить мое дружество.

Гадальщица, Мистрисъ Виллiамсъ, предсказала мне, что 27-и годъ моей жизни будетъ опасною для меня эпохою. Сивилла сказала правду. Она угадала точь въ точь. Некогда не забуду я 2-го Января! Леди Бейронъ (онъ произносилъ Бирнъ) только изо всехъ присутствующихъ не смешалась. Леди Ноэль, мать ея, плакала. Я дрожалъ какъ листъ и отвечалъ все не въ попадъ. Очень помню, что после обеда, обратясь къ Леди Бейронъ, я назвалъ ее Массъ Мильбанкъ.

Странный анекдотъ случился съ обручальнымъ кольцомъ. Въ день подписанiя рядной, садовникъ Ньюстадскiй нашелъ, роя землю, кольцо, потерянное моею матерью. Я вздумалъ, что оно ниспослано нарочно для моего брака. Но замужство матери моей не было счастливо, и то же самое кольцо предназначено было запечатлеть еще злополучнейшiй союзъ. После церемонiи, мы отправилась въ одну изъ деревень Сиръ Ральфа Мельбанка; я былъ порядочно удивленъ распорядкомъ путешествiя, и, признаться, былъ не слишкомъ доволенъ, увидевъ горничную, посаженую въ карету между мною и Леди Бейронъ. Я еще не такъ долго былъ женатъ, чтобы взять на себя тонъ мужа. Надобно было покориться, хотя вовсе не отъ частаго сердца. Поставьте себя на мое место, и скажите, не имелъ ли я причинъ дуться? Меня обвиняютъ, будто я, садясь въ карету, сказалъ, что женился на Леди Бейронъ съ досады, и потому что она дважды мне отказала. Хотя по правде въ ту минуту я былъ раздосадованъ ея жеманствомъ, или какъ вамъ угодно назвать это, по уверенъ, что если бы я употребилъ столь малоприличное, чтобы не сказать грубое, выраженiе, то Леди Бейронъ бросила бы меня въ карете беседовать съ девкою, я разумею съ ея горничною девкою. Она не того характера, чтобы сносить обиды. Медовой вашъ месяцъ {Honey moon: первый месяцъ супружества.} протекъ не безъ облаковъ. Не все дни были ясны, и у Гобгоуза хранится еще несколько писемъ, которыя могутъ показать паденiе барометра. Однако жъ онъ не спускался никогда ниже пуля.

Вы сказывала мне, что въ свете болтаютъ, будто я женился на Миссъ Мильбанкъ для того, что она была богатая наследница. Я получилъ отъ ея родителей 10 тысячъ фунт. стерлинговъ (350,000 рублей), и, по всей вероятности, вотъ все, что мне достанется. Сумму эту я возвратилъ вдвое. Тогда доходы мои были очень не велики, частiю въ закладе. Ньюстэдъ приносилъ 1500 фунт. стерл. въ годъ, а Ланкастерская деревня была въ тяжбе, которая мне стоила 15,000 ф. стер. и не кончена до сихъ поръ. Мы держали домъ въ городе, давали обеды, имели особые экипажи, а что всего более, дорогiя прихоти... Это не могло долго держаться. 10,000 ф. ст. скоро растаяли. Заимодавцы осадили меня; наконецъ все моя мебели были схвачены; Полицiя забрала даже постеля, на которыхъ мы спали. Видите; дела мои были не въ слишкомъ добромъ положенiи, и такiя картины не могли очень нравиться Леди Бейронъ. Мы согласились, чтобъ она поехала къ отцу въ деревню, покуда пронесется буря, и я сделаюсь съ заимодавцами. Можете вообразить, каково было наше разставанье, по слогу письма, написаннаго ею съ дороги: оно началося этими смешными словами: "милой голубчикъ " Представьте себе, каково жъ было мое удивленiе при полученiи, сей часъ по прибытiя моемъ въ Лондонъ, несколькихъ строкъ отъ ея отца, очень сухихъ; онъ началъ милостивымъ государемъ, а заключилъ темъ, что его дочь меня не увидитъ более. Въ моемъ ответе, я ему объявлялъ, что не признаю его власти надъ моею женою, и что желанiе, выраженное въ письме, было его только, а отнюдь не Леди Бейронъ. Однако же скоро ея письмо вывело меня изъ заблужденiя. После я узналъ, черезъ жену моего камердинера Флетчера, которая служила тогда у Леди Бейронъ, что, решившись развестись со мной, и отославъ на почту письмо, она снова послала туда, чтобъ взять его обратно, и когда получила, то обрадовалась до безумiя. Но это было не долго, и вскоре ея подговорили отослать письмо. Нетъ сомненiя, что влiянiе моихъ враговъ переменило ея любовь но мне. Вы спрашиваете, дали ли мне какiя побудь объясненiя на счетъ такого поступка, и какiя соображенiя делалъ объ этомъ? Я вамъ все раскажу. У меня есть предразсудки въ отношенiи къ женщинамъ: напримеръ, я не люблю ихъ видить, когда оне едятъ. Руссо, описывая свою Юлiю, говоритъ, что она любить покушать однажды вечеромъ, не задолго до нашего разлученья. Я стоялъ у огня, ворча о запутанности моихъ делъ и другихъ непрiятностяхъ. Леди Бейронъ подошла ко мне и спросила; "Бейронъ! не мешаю ли я тебе?" - "Чертовски!" отвечалъ я. Мне это было досадно; я укорялъ себя за такое выраженiе, но оно у меня вырвалось невольно, безъ намеренiя. Я едва помнилъ, что говорилъ.

После я узналъ, что Мистрисъ Черкментъ {Эту-то самую Черкментъ описалъ Бейронъ въ едкой Сатире своей: a Sketch from private life: Образчикъ домашней жизни.} была употреблена для возбужденiя на меня тещи моей; что она сама за мной подглядывала, и подкупала подглядывать въ Лондоне; что она наговорила, будто меня видели входящаго въ одинъ домъ на Portland-place. Со мной выкинули такую вещь, какую только подобнаго рода поверенные могутъ себе позволить. Разломали мои бюро, въ которомъ нашли только книгу, которая немного делала чести моему вкусу въ Словесности, и несколько писемъ отъ женщины, съ которою я былъ въ короткой связи прежде брака. Какъ бы ни судили о способе достать эти письма, что съ ними сделало после, еще непростительнее. Леди Бейровъ отослала ихъ къ мужу той дамы, который однако жъ былъ столько уменъ, что не обратилъ на это вниманiя. Самое важное обвиненiе, на меня взведенное, было, будто я имелъ постоянную интригу въ самомъ доме съ Мистрисъ Мердитъ, актрисою Дрюри-Ленскаго Театра, будто я сажалъ ее съ женою за столъ и т. п. Никогда клевета не была менее основательною. Я былъ членъ Дрюри-Ленскаго Комитета, и не отпираюсь, ко мне ездили актрисы. Но что касается до Мистрисъ Мерлинъ, прелестной, следственно очень опасной актрисы, я зналъ ее только потому, что несколько разъ съ нею говорилъ. Я бы могъ обвинить въ гораздо важнейшихъ поступкахъ, нежели подсматриванье за мнимыми моими связями.... Я забрался въ одну темную улицу, чтобы сочинить осаду Коринфа, решась не принимать никого, покуда не кончу. - Какъ же я былъ изумленъ, когда вошла ко мне Докторъ и Прокуроръ! Я гораздо после узналъ настоящую причину ихъ посещенiя. Мне казались вопросы ихъ странны, смешны и скучны, чтобъ не сказать несносны. О! если бы я могъ подозревать, что ой и были подосланы для удостоверенiя, что я сошелъ съ ума... Сомневаюсь, чтобы мои ответы на распросы этихъ пословъ были разсудительны, потому что воображенiе мое было въ огне совсемъ о другомъ предмете. Но Докторъ Белли не могъ по совести дать мне свидетельства на житье въ Бедламе, а Прокуроръ, кажется, далъ отчетъ еще благопрiятнейшiй господамъ, его употребившимъ. Не обвиняю Леди Бейронъ въ такомъ поступке. Думаю даже, она не имела въ томъ участiя. Ее употребили, какъ орудiе, другiе. Мать ея вечно меня ненавидела; она не скрывала этого даже изъ приличiя въ своемъ доме. Обедая однажды у Сиръ Ральфа Мильбанка (онъ былъ добрякъ, а объ уме его можете судить потому, что каждый день ставили къ нему на столъ баранину, чтобы ему доставишь случай повторять одну и ту же шуточку) - я сломалъ зубъ. Я не могъ скрыть ужасной своей боли. "Это вамъ полезно, сказала Леды Ноэль, я очень рада!"... Я кинулъ на нее взглядъ....

Вы меня спрашиваете, любила ль меня когда нибудь Леди Бейронъ? - Нетъ. Я былъ въ моде, когда она появилась въ светъ, меня прославили удалымъ повесою, я былъ замыслы особъ, которымъ она вдалась въ доверенность.

летъ. У нее была привычка описывать характеры людей после одной или двухъ встречъ. Она настрочила целые томы о моемъ характере - но все ея портреты были до крайности непохожи.

Леди Бейронъ хорошо мыслила, по не могла выражать своихъ мыслей. Она писала и стихи, хорошiе только случайно. Письма ея всегда были загадочны, часто неизъяснимы. У нее были, какъ она называла, мысли и положительныя правила, математически расположенныя - она бы могла быть славшимъ спорщикомъ въ Кембридже. Однако жъ, где доказательства ея разсудительнаго ума, которымъ такъ хвалилась? Она мне отказываетъ, потомъ выходитъ за меня, потомъ меня бросаетъ. Нетъ нужды расказывать вамъ обо всехъ низкихъ клеветахъ, которыми осыпали меня но разводе. Я однажды на досуге сделалъ списокъ добродетельнымъ особамъ, съ которыми сравнивали меня въ Журналахъ! Я то былъ и Неронъ и Апицiй, и Эпикуръ и Калигула, и Гелiогабалъ и Генрихъ VIII. Все мои прежнiе друзья, даже двоюродный мой братъ, Жоржъ Бейронъ, взяли сторону жены моей. Меня ославили самымъ дурнымъ мужемъ въ свете, самымъ злымъ человекомъ. Напротивъ, жена моя у нихъ была ангелъ, жертва, олицетворенная добродетель. Меня клеветали въ Журналахъ; про меня толковали во всехъ обществахъ. Меня освистывали, когда я ездилъ къ Палату Перовъ. Обижали на улицахъ. Я не смелъ показаться въ Театре, откуда бедняжка Мистрисъ Мерлинъ принуждена была удалиться. Examiner быль одинъ Журналъ, который осмелился защищать меня, а Леди Жерсей только одна особа, которая не смотрела на меня, какъ на чудовище.

Ко всемъ этимъ печалямъ присоединилось разстройство именiя до того, что я жилъ по милости моихъ заимодавцевъ. Пришлось продать Ньюстадъ, чего даже не смелъ я сделать при жизни матери: никогда не прощу себе, что его продалъ, хотя меня уверяютъ, что теперь я не получилъ бы съ него и половины прежняго. Это не утешенье мне въ потере древняго Аббатства. Но самая крайность принудила это сделать. Надо было заплатить приданое Леди Бейронъ, и я решился прибавить къ нему еще 10,000 ф. ст., что и было исполнено. Какъ скоро привелъ я въ порядокъ дела свои, т. е. въ полтора года спустя после женитьбы, я оставилъ Англiю. Съ тоскою изгналъ я себя изъ родины, но съ решимостiю никогда туда не возвращаться.