| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1817 |
| Категория: | Драма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Манфред. Действие третие (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТИЕ.
СЦЕНА I.
Зала в замке Манфреда.
МАНФРЕД ГЕРМАН.
МАНФРЕД.
Который час?
ГЕРМАН
Уж до заката солнца
Осталося немного; верно, ныньче
Прекрасный будет вечер.
МАНФРЕД
Всё ли в башне
По моему желанию готово?
ГЕРМАН.
Готово, граф! Вот ключ и вот шкатулка.
МАНФРЕД.
Теперь ты можешь, Герман, удалиться.
(Герман уходит.)
МАНФРЕД
Кругом меня здесь тишина такая,
Какой ещё не испытал я в жизни...
Когда бы я не твёрдо бил уверен.
Что философия - пустая сказка
И риторов безсмысленная фраза,
Которой прежде я бывал обманут,
Я б думать мог, что философский камень
И тайна золота открыты мною;
Но мой обман не может долго длиться,
Хоть, впрочем, испытать его полезно:
Меня он ознакомил с чувством новым,
И что такое чувство существует
Я запишу теперь себе на намять...
Кто здесь?
ГЕРМАН (входит.)
Вас, граф, теперь желает видеть
Аббат святого Мориса.
(Входит аббат.)
АББАТ.
Мир дому твоему...
МАНФРЕД.
Благодарю я
Тебя, святой отец. Войди: приход твои
Приносит честь великую для замка.
А всем живущим в нём - благословенье.
АББАТ.
О, если б это было так! Но я бы
Наедине желал побыть с тобою.
МАНФРЕД.
Иди отсюда, Герман... Что жь угодно
Тебе, почтенный гость мой?
АББАТ.
Я желаю
Поговорить с тобою откровенно.
Мои скромный сан, мой возраст престарелый
И добрые намерения дали
Мне право на такую откровенность.
Соседство близкое - хоть очень мало
Мы межь собой знакомы - позволяет
Мне прямо говорить теперь с тобою.
Об имени твоем а это имя
Издревле отличалось благородством -
И было б горько, если б тот, кто носит
Теперь то имя - передал потомству
Его запятнанным...
МАНФРЕД.
Что жь, продолжай же!
Я слушаю...
АББАТ.
Молва прошла такая,
Что будто ты знаком с нечистой силой,
Что ты вступил в союз богопротивный
Со всеми обитателями ада
И что тебе покорны злые духи.
Я знаю, что сближенья с человеком
Ты избегал и жил в уединеньи;
А это не всегда есть верный признак
Благочестивых дел.
МАНФРЕД.
Кто жь распускает
АББАТ.
Это общий голос:
Об этом говорят все прихожане,
Мои собратья по служенью, даже
Тебе принадлежащие вассалы,
Которые напуганы тобою.
Да, жизнь твоя в опасности...
МАНФРЕД.
Возьмите жь
Вы эту жизнь.
АББАТ.
Я призван для спасенья -
И разрушать не пастырское дело.
Я не хочу в твою проникнуть душу:
Но ежели все слухи справедливы,
То знай мой сын, ещё осталось время,
Чтобы покаяться: чрез покаянье
Ты примиришься с церковью, а церковь
И с небом примирит тебя.
МАНФРЕД.
Я слушал
Кто б ни был я, и что бы ни случилось
С моей душой, по между мной и небом
Такия тайны есть, что человека
В посредники свои не изберу я.
Когда жь уставы ваши я нарушил,
Мне докажите вы - и наказанье,
Какое вам угодно, назначайте,
АББАТ.
Мой сын, о наказаньи я ни слова;
Я говорю о покаяньи только
И о прощении. Законы церкви
Мне дали власть помочь тебе советом,
Как выйти на стезю спасенья в жизни,
Раскаявшись в грехах своих великих;
А что до наказанья - предоставлю
Исполнить это небу: воля Божья!
"Мщу - я один!" так сам Господь поведал,
А я, его служитель, только должен
МАНФРЕД.
Старик! ни власть людей благочестивых.
Ни чистого раскаянья молитва,
Но тяжкий пост, ни изнуренье плоти,
Ни собственная внутренняя пытка,
Которая ужасней адской муки
Сосёт, грызёт измученное сердце -
Ничто, ничто в нас заглушить не может
Ни наших чувств, ни наших преступлений,
Ни вечной мести над самим собою,
И в будущем такой нет казни лютой,
Как та, которою душа карает
Сама себя.
АББАТ.
Но это всё не долго,
А после в сердце страждущем родится
Опять, мой сын, надежда на спасенье.
И во грехи поверженные души,
Раскаявшись, в тот край стремиться будут,
Где каждого прощенье ожидает.
Раскаянья - есть первое сознанье
Его необходимости. Лишь только
Ты пожелай - и церковь всеблагая,
Моляся за тебя, тебя наставит
И даст твоим проступкам отпущенье.
МАНФРЕД.
Когда шестой владыка грозный Рима,
Чтоб избежать стыда публичной смерти
По воле прежде рабского сената,
Нанёс себе мучительную рану
И гордо умирал: тогда, увидя
Его страдание, прохожий воин
Хотел унять полой своей одежды
Кровь бьющую из царственного горла,
Но строго умиравший император
Прочь оттолкнул протянутую руку,
И, бросив взгляд, в котором загорелось
Прошедшого могущества величье,
Сказал: "оставь меня! теперь ужь поздно!
"
АББАТ.
Но говоришь к чему же ты об этом?
МАНФРЕД.
Отвечу я, как римлянин: "ужь поздно!"
АББАТ.
Нет, никогда не поздно примириться
С своей душой и с Небом... Не-уже-ли
Ты потерял ужь всякую надежду?
Дивлюсь тебе. Ведь даже те, которым
Спасение казалось невозможным,
Несбыточной надеждой утешались
И с трепетом чего-то ожидали.
МАНФРЕД.
Да, мой отец, так было и со мною,
И те жь мечты, когда я был моложе,
От головы моей не отходили.
Я думал стать в числе людей великих,
Хотел подняться - до чего - не знаю -
До высоты, с которой мне, быть-может,
Случилось бы упасть, но пасть с величьем.
Так водопад серебрянным потоком
В их глубины с собой свой блеск уносит,
А брызги пены, к верху поднимаясь
Волнами незаметного тумана,
Сливаются с самими облаками...
Великое и грозное паденье!...
Но - то мечты! оне теперь исчезли.
АББАТ.
Но почему же так?
МАНФРЕД.
Своей натуры
Переломить и обуздать не мог я.
Тот, кто желает властвовать на свете
И меж людей ничтожных быть могучим,
Тот должен испытать все муки рабства,
Тот должен льстить уметь и пресмыкаться
Жить постоянной ложью и притворством
И достигать могущества обманом -
Таков весь мир. Я был не в состояньи
Мешаться с стадом, даже с волчьим стадом
Хоть меж волков наверно мог быть первым.
АББАТ.
Но для чего же общества ты бегал
И из людей ни с кем не мог ужиться?
МАНФРЕД.
Затем, что жизнь глубоко презирал я,
Хотя меня никто не звал жестоким.
На злое дело не был я способен;
За-то я зло любил искать повсюду.
Я - как самум: дыханьем раскалённым
Он на пути всё жжёт и пожирает,
Он носится в одной пустыне мёртвой,
Где не растёт ни травки, ни былинки,
Где он один в песчаном океане
Крутит песок зловещим ураганом.
Он никого не ищет и не ловит;
Но если кто идёт к нему на встречу -
От встречи с ним всё тотчас умирает.
Таков был я в своей прошедшей жизни!
И то, что на пути её случилось,
Тому не повториться снова...
АББАТ.
Теперь я опасаться начинаю,
Что поздно я пришел к тебе: что помощь
Духовника здесь стала безполезна.
Но ты ещё так молод... Я хотел бы...
МАНФРЕД.
Вглядись в моё лицо. Бывают люди -
К ним в юности ещё приходит старость,
Они не живши, скоро умирают,
И смертью но насильственной. Иные
Безславно погибают от разврата,
Иные - от труда и напряженья,
Иные - от бездействия и скуки,
От помешательства и от тяжелых
Сердечных мук и потрясений. Людям
Ужасней нет последняго недуга:
Под формами различными скрываясь,
Он, в сердце заползая незаметно,
Быстрее всех недугов убивает.
Взгляни же на меня и из этих зол я
И одного из них, чтоб умереть мне
Так не тому теперь ты удивляйся,
Что сделался таким я, а тому,
Что я ещё живу на этом свете
АББАТ.
Но выслушай меня...
МАНФРЕД.
Почтенный старец
Священный сан твой я не презираю;
Я уважаю возраст твой, и знаю,
Что все твои намерения чисты;
Но, мой отец, они теперь напрасны.
Оставь свои советы и, поверь мне,
Что, одного тебя оберегая,
Я в этот поздний час беседу нашу
Хочу прервать. Прощай!
(Манфред уходит.)
АББАТ.
Он странно создан.
С таким умом, с такою силой духа,
Он мог бы быть созданием великим,
И свет, и тьма, дух мощный вместе с прахом,
Смесь чистых помыслов с страстями
Безумными, и внутренняя пытка,
Которой нет конца и нет начала,
Соединенье творчества с желаньем
Всё разрушать. И он погибнуть должен,
Хотя и лучшей доли был достоин.
Нет, ещё раз все испытаю средства,
Чтобы снасти его, и стану зорко,
Внимательно следить за ним повсюду.
(Аббат уходит.)
СЦЕНА II.
Другая комната в замке.
МАНФРЕД и ГЕРМАН.
ГЕРМАН.
Граф, к вам явиться мне вы приказали
Перед закатом солнца. Ужь садится
Оно теперь...
.
Так скоро?... Я желал бы
В минуту эту им полюбоваться.
(Манфред подходит окну. Герман уходит.)
Великолепное светило неба!
Кумир для первенцов земного шара,
Кумир гигантов, некогда рождённых
От светлых херувимов и создании
Пересиявших даже херувимов,
Которые, узнав земные страсти,
За них паденьем вечным поплатились
Лучистое, безсмертное светило!
Тебя ещё тогда боготворили,
Когда не знали тайны мирозданья.
Ты самый чистый спутник Саваофа;
Ты, пастухов, халдейских вдохновлявший
И слушавший их тёплые молитвы,
Ты сделался для всей природы богом,
И самый Бог явил в тебе свой образ,
Царь между звезд и центр для звезд небесных,
И греешь всё целебными лучами!
Тебе покорны климаты и время,
И наши скорби, мысли и желанья
Ты видишь, проникая в нашу душу;
Ты в вечной славе всходишь и заходишь...
Прощай! тебя я не увижу больше!
Прощай! как некогда тебе принёс я
Свой первый взор любви и удивленья,
Так и теперь прими мой взгляд последний!
Ты вновь взойдёшь, но не увидишь снова
Того, кому награды жизни этой
Наградами служили роковыми...
Конец! потухло солнце за горами,
А вслед за ним теперь и я потухну.
(Манфред уходит.)
СЦЕНА III.
Горы. В некотором разстоянии зенок Манфреда; террасса перед башней. Полночь.
ГЕРМАН, МАНУЭЛЬ и другие слуги Манфреда.
.
Довольно, право, странно! сколько лет уж,
Едва наступит ночь - вот в этой башне
Запрётся он - а для чего? Бог знает...
Мы в этой странной башне все бывали,
Но по вещам, которые нашли там,
Едва-ли можно было догадаться,
Чем по ночам наш граф бывает занят.
Наверно там есть комната такая,
Которая нам неизвестна. Верьте:
Три года прослужить готов я даром,
Лишь только б заглянуть туда украдкой.
МАНУЭЛЬ.
Советую не очень-то храбриться...
Доволен будь и тем, что знаешь.
ГЕРМАН.
Правда!
Послушай. Мануэль: ты стар, и много
Испытывать в свои век тебе случалось...
Поразскажи-ка нам. Ведь в этом замке
МАНУЭЛЬ.
Да, не родился
Ещё наш граф, как я вступил на службу
К его отцу. Он не чета был сыну.
ГЕРМАН.
Да, с детками бывает это часто...
А чем они не схожи были?
МАНУЭЛЬ.
Дело
Тут не в лице, а в жизни и привычках.
Граф Сигизмунд был горд, но нрав имел он
Весёлый и радушный; храбрый войн,
Он жить любил открыто, на-распашку,
Кутнуть любил, и ужь не стал бы киснуть
За книгой в заперти в проклятой башне,
А пировал с друзьями дни и ночи;
Но стал бы, как сынок, по скалам лазить,
В лесных трущобах без толку шататься,
ГЕРМАН.
Вот было времечко! Не то, что наше!
Эх! если б время это воротилось
И прежнее житьё вернулось в замок!
Ужь он забыл, как веселятся люди...
МАНУЭЛЬ.
То сбудется, когда другой хозяин
В него войдёт. Да, Герман, довелось мне
Здесь видеть чудеса в былое время.
ГЕРМАН.
Так разскажи, пожалуста, что знаешь.
Мне помнится, ты говорил однажды,
Что здесь, близь замка нашего, когда-то
Произошел какой-то страшный случай.
МАНУЭЛЬ.
Да, это было ночью. Ночь такая жь
Была тогда, как ныньче. Над вершиной
Эйгёра облако остановилось -
Вот как теперь - и так же красно было;
Всходивший месяц залил ярким блеском.
Наш граф, Манфред, как и теперь, был в башне,
А занят чем - один он только знает;
Но с ним тогда была его подруга,
Подруга дней, ночей его безсонных.
Из всех существ земных на этом свете
Одну её наш граф любил, казалось,
И был родством с ней связан он Астартой
Зналась она. Его... Постой... чу! кто-то
Сюда идёт.
(Входит аббат св. Мариса.)
АББАТ.
Где граф ваш?
ГЕРМАН.
В этой башне.
АББАТ.
Его мне нужно видеть.
МАНУЭЛЬ.
В это время
Граф никого к себе не принимает.
АББАТ.
За нарушенье правил ваших буду
Тут есть какое либо нарушенье.
Мне графа видеть нужно непременно.
ГЕРМАН.
Но вы его ужь видели сегодня.
АББАТ.
Сейчас тебе приказываю, Герман,
Идти и о моём приходе графа
Уведомить.
ГЕРМАН.
Мы этого не смеем.
АББАТ.
Так мне войти придётся без доклада.
МАНУЭЛЬ.
Нет, мой отец, прошу вас - не ходите.
АББАТ.
Но почему?
МАНУЭЛЬ.
Пожалуйте за мною:
Я кое-что готов порассказать вам.
СЦЕНА IV.
Внутренность. башни
МАНФРЕД
Как ярко блещут звезды! Лунным светом
Озарены нагорные вершины...
Как хорошо кругом! Ещё доныне
Люблю я разговаривать с природой -
И страстный шепот ночи мне понятней,
Чем голоса людей; в её дыханьи.
Под звездным кровом неба, постоянно
Я изучал язык другого мира.
Мне памятна в то время я был молод -
Одна такая ж точно ночь стоял я
На верхней галлерее Колизея -
В виду громад разрушенного Рима.
Вокруг дремала полночь голубая;
В разбитые, широкия аркады
Врывались ветви темные деревьев
И, миллионом глаз своих сверкая,
В амфитеатр заглядывали звезды...
Там, далеко, за Тибром, раздавался
Чуть только слышный лай собак, а ближе,
Совы полночной крики доносились,
Да иногда молчанье нарушали
Унылые напевы часового;
Сквозь ниши стен, столетьями пробитых
Виднелись кипарисы и, казалось,
Они росли вдали на горизонте,
А между-тем зелёные их ветви
Качались близко... Всюду разрушенье:
Там, где когда-то римские владыки
Бросала взоры дерзкого величья,
Теперь живут одне ночные птицы,
И на гробницах рухнувших в обломках,
Где цезарей положены останки,
Сквозь их сердца теперь лишь проростает
Одна трава и дикая крапива,
И ивы, вместо лавров, наклонились
Над их могилами. Дворцы, палаты
Всех Августов сравнилися с землею
И лишь один остался невредимым
Презренного могущества и зверства...
И в те часы, на всю картину эту
Смотрел ты, месяц, нежно обливая
Развалины прозрачным, мягким светом
И оживлял собою мёртвым город,
Раздавленный безстрастными веками;
Ты освещал обломки падших зданий,
И под твоими яркими лучами
Прекрасное манило красотою
Вновь обновлённою - и просыпалась
Та красота, которая увяла...
Среди таких классических развалин
Благоговенье чувствуешь невольно
И поклоняешься гробам великих предков.
Которые и мертвецами даже
Живут для нас и из своей гробницы
Имеют власть над нашими умами.
Да, эту ночь я помню; только странно,
Что мне она теперь пришла на память...
В самих себя, тем дальше мысль уносит.
АББАТ (входит).
Мой добрый граф, за-то что я сегодня
Вторично прихожу к тебе - прости мне.
Служителю смиреннейшему церкви;
Прости, что я непрошенный явился.
И да пошлёт Создатель луп спасенья
Твоей душе, блуждающей во мраке...
О! если бы молитвами своими
Я тронуть мог твоё больное сердце.
Которое лишь только заблудилось.
Но не погибло...
МАНФРЕД.
Ты меня не знаешь.
Все дни мои сосчитаны; поступки
Все взвешаны... Здесь быть тебе опасно:
Иди скорей! Прощай.
АББАТ.
Мой сын! наверно
Ты мне не угрожаешь?
.
Нет, нисколько...
Я только лишь тебя предупреждаю,
Что здесь опасно долго оставаться...
АББАТ.
Но почему?
МАНФРЕД.
А вот взгляни сюда ты...
Что видишь там?
АББАТ.
Я ничего не вижу.
МАНФРЕД.
Но посмотри внимательно, прошу я...
Теперь что видишь ты?
АББАТ.
Я вижу... Боже!
Тень грозная... но я смотрю без страха...
Я вижу: встал какой-то мрачный образ,
Подобный духу тьмы... Совсем закрыто
Его лицо под мантией широкой...
Обвитый тёмным облаком, он вырос
И здесь стоит меж мною и тобою...
Но он не страшен мне.
.
Не нужно
Его бояться: он тебя не тронет;
Но самый вод его невыносимый
Убьет твои дряхлый мозг одним ударом.
Я говорю тебе: иди отсюда!
АББАТ.
Нет, не уйду, и здесь до-тех-пор буду.
Пока не изгоню я злого духа.
Зачем он здесь?
МАНФРЕД.
Зачем он здесь? не знаю.
Его никто не звал.
АББАТ.
Погибший грешник!
Какое ты сношение имеешь
С нечистой силою? Зачем так смотришь
На демона, свой взор в него вперяя?
А! это он!... лицо его открыто...
Проклятый вид!... Громовые удары
Вкруг язвами чело его покрыли
И адским блеском взоры загорелись...
МАНФРЕД.
Дух, отвечай мне:
Зачем ты здесь?
ДУХ.
Иди!
АББАТ.
Но кто ты? кто ты,
Созданье мрачное?
ДУХ.
Я дух, я гений
Стоящого здесь смертного. Приходит
Последний час его... Иди за мною!
МАНФРЕД.
Я стал на все готов, но отвергаю
Я власть, меня зовущую. Кем послан
Ты был сюда?
ДУХ.
Узнаешь это после...
Иди, иди за мной!
МАНФРЕД.
Дух, ты мне жалок!
Я управлял духами высшей силы,
Перед которыми ничтожен ты: боролся
Прочь от меня!
ДУХ.
Но пробил час твой смертный
Я говорю: иди во след за мною!
МАНФРЕД.
Но не тебе отдам я эту душу.
Прочь с глаз моих! Как жил я одиноким;
Так и умру - один!
ДУХ.
К себе на помощь
(Является множество духов.)
АББАТ.
Духи
Проклятые! исчезните отсюда
Сейчас! вы в той обители безсильны,
Я именем...
ДУХ.
Старик, поверь, мы знаем
Свои права и силу; знаем также,
Какой ты носишь сан. Не трать без пользы
МАНФРЕД.
Я презираю вас! хоть мне известно,
Что я умру, но всё жь вас презираю.
Пока во мне есть капля только жизни -
Я до конца бороться с вами буду,
И иначе меня вы не возьмёте,
Как растерзав на части!
ДУХ.
Дерзкий смертный!
И между нами равным быть, ты можешь
Ещё любить своё существованье,
Любить ту жизнь, которая разбила
Твоё земное счастье!
.
Лжешь ты, дьявол!
Я знаю - жить осталось мне не долго -
И ни одной минуты я не стал бы
Выпрашивать, чтоб жизнь моя продлилась:
Я власть свою купил не по условью
С таким ничтожеством, как ты, но знаньем,
Усильями ума и трезвой мысли,
Тревожными безсонными ночами
Когда в одну семью соединялись
И ангелы, и люди, и не знали
Над нами превосходства херувимы...
Прочь от меня! одним презреньем только
ДУХ.
Вспомни,
Как все твои пороки бесконечны.
МАНФРЕД.
Но что мои пороки пред твоими?
Когда ты сам ужасней всех пороков...
Иди в свой ад проклятый! Надо мною
Ты власти не имеешь и не можешь
Владеть душой моей - я это знаю.
Которых увеличить невозможно -
И ты ничем теперь их не усилишь.
Безсмертный, гордый разум человека
Лишь самому себе даёт ответы
Добро и зло, послушные разсудку,
Родятся в нём и в нём же умирают.
От времени и места не зависит
Свободный ум; стряхнув оковы праха,
В самом себе умеет находить он
Страдание иль счастье... Так меня ли
Мог искушать ты? Никогда я небыль
Твоей добычей адской и игрушкой,
Руководился собственною властью...
Идите жь прочь, непризнанные духи!
На мне лежит рука холодной смерти,
Но та рука - не ваша...
АББАТ.
Как ты бледен!
Покрылись губы мёртвой синевою...
Как тяжело твоё дыханье... голос
Хрипит... Молись, пока есть время, небу!
Не умирай!
МАНФРЕД.
Всему конец! Не видят
Тебя мои глаза... вот, все предметы
Дрожит земля... Прощай! Дай руку...
АББАТ.
Сердце
Чуть слышно бьётся. Сын мой, умоляю:
Хоть звук один молитвы! - Что с тобою?
.
Поверь, старик, не трудно умирать.
(Умирает.)
АББАТ.
Он в вечность отошел и улетела
Его душа - куда? о том боюсь подумать;
Д. Минаев.
МАНФРЕД.
1. М. Вронченко. (Манфред. Драматическая поэма в трёх действиях. Сочинение лорда Байрона. Перевёл с английского М. В. Спб. В типографии медицинского департамента министерства внутренних дел. 1828. (В 8-ю д. л. стр. 1--64.) Два отрывка из этого перевода (действие I, сцены I и II и действие III, сцена IV), под заглавием: Хор духов, и Отрывки из Байронова сочинения, были помещены, до появления в печати полного перевода, в "Московском Телеграфе" (1827, чч. 15 и 17, NoNo 10 и 18, стр. 57--59 и 65--72).
2. О. (Манфред. Сочинение лорда Байрона.) "Московский Вестник", 1828, ч. VIII, No 7, стр. 241--289.
3. А. Бородина. (Манфред. Драматическая поэма в трёх действиях. Соч. лорда Байрона. Перевод с английского.) "Пантеон", 1841, ч. I, No 2, отд. I, стр. 1--24.
"Библиотека для чтения", 1858, т. 150, No 8, отд. I, стр. 1--46.
5. Д. Минаева. (Манфред, драматическая поэма в 3 действиях, Байрона.) "Русское Слово", 1863, No 4, отд. I, стр. 1--58.
Кроме исчисленных здесь пяти полных переводов "Манфреда", существует ещё отрывок из этой поэмы:
6. И. Козлова. (Обворожение. Ночь. Манфред один. Тень, в виде молодой прекрасной женщины, поёт.) "Невский Альманах", 1828, стр. 347--352. Перепечатано во всех изданиях"Стихотворений И. Козлова".