Джэни Эйр.
Часть вторая.
Глава III.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Джэни Эйр. Часть вторая. Глава III. (старая орфография)

ГЛАВА III.

Оказалось, что по предписанию доктора м-р Рочестер рано лег спать в тот вечер и поздно встал на другое утро. Он сошел вниз исключительно для деловых разговоров с управляющим и с некоторыми из арендаторов, которые уже ожидали его.

Нам с Аделью пришлось освободить библиотеку: теперь она должна была служить приемною для посетителей. В одном из помещений наверху затопили камин, и я перенесла туда наши книги и устроила нашу будущую классную. В это утро я успела заметить, что наш дом преобразился: не было в нем прежней церковной тишины, то и дело раздавался стук в дверь или звонок; часто случалось также, что кто-нибудь проходил через сени, и новые люди говорили там, внизу, на все голоса. Струя внешней жизни ворвалась к нам в дом: у него был, наконец, хозяин и, я, с своей стороны, была этим довольна.

В тот день не легко было заставить Адель учиться. Она то и дело выбегала за дверь и смотрела вниз через перила, не увидит-ли м-ра Рочестера; она придумывала предлоги для того, чтобы сойти вниз, - как мне казалось, с целью побывать в библиотеке, где (сколько мне было известно) в ней вовсе не нуждались. Когда я, наконец, разсердилась и заставила ее сидеть смирно, она не переставая продолжала говорить про своего "друга", Эдуарда Фэрфакса дэ-Рочестера, - как она его величала, - (я в первый раз слышала его имя и фамилию водностию); она строила предположения, какие подарки он ей привез, - потому что накануне вечером он намекнул ей, что в числе его вещей, когда оне приедут из Милькота, найдется небольшой сундучек, в котором есть нечто для нея интересное.

-- Это значит, что в нем есть подарок для меня, а, может быть, и для вас также! М-р Рочестер говорил со мной о вас. Он спросил у меня, как зовут мою гувернантку и какая она: маленького роста, довольно худенькая, бледненькая? Я сказала, что да. Ведь, так?

Мы с нею пообедали, как всегда, в комнате м-с Фэрфакс. Погода была днем снежная и холодная и мы просидели до вечера в классной комнате. В сумерки я разрешила Адели оставить книги и работу и сбегать вниз, потому что, судя по сравнительной тишине, водворившейся в доме, я заключила, что он теперь, вероятно, один и, следовательно, не занят. Оставшись одна, я подошла к окну; но ничего не было видно, кроме сумерок и падающого снега, который скрывал даже кусты на лужайке. Я спустила занавески и вернулась к камину.

Я тихо мечтала, глядя на яркие уголья, когда м-с Фэрфакс вдруг прервала мои мечты.

-- М-р Рочестер будет очень рад, если вы и ваша ученица придете в гостиную пить чай вместе с ним, - проговорила она. - Он был так занят целый день, что не мог раньше просить вас к себе.

-- В котором часу он пьет чай?

-- В шесть часов. В деревне у него все делается рано. Вам лучше-бы сейчас переменить платье; я пойду с вами и помогу вам. Вот свечка.

-- Разве необходимо менять платье?

-- Конечно, так будет лучше. Я всегда к вечеру переодеваюсь, когда м-р Рочестер живет здесь.

Эта лишняя церемония показалась мне несколько торжественной. Тем не менее, я отправилась к себе в комнату и, с помощью м-с Фэрфакс, заменила свое черное шерстяное платье черным шелковым, самым лучшим и единственным моим праздничным нарядом, если не считать светло-серого, которое по моим понятиям, было слишком хорошо для того, чтоб его носить иначе, как в самых торжественных случаях.

-- Надо бы вам брошку, - заметила м-с Фэрфакс.

У меня было одно единственное украшение - жемчужная брошка, подарок мисс Темпль на прощанье; я ее надела, и мы сошли вниз.

Я не привыкла к чужим людям и для меня было своего рода пыткой такое церемонное приглашение к м-ру Рочестеру. Я пропустила м-с Фэрфакс вперед, в столовую, и держалась позади нея, как тень, все время, пока мы шли через эту комнату и, пройдя под аркой, портьера с которой была теперь спущена, вошли в изящную, глубокую гостинную.

На столе горели две свечи и две - на камине. Нежась в теплом воздухе яркого огня, лежал Лоцман, а подле него стояла на коленях Адель. На кушетке полулежал м-р Рочестер, положив больную ногу на подушку. Он смотрел на Адель и пламя светило прямо ему в лицо. Я сразу узнала своего вчерашняго незнакомца.

М-р Рочестер должен был видеть, что мы вошли, но, повидимому, он не был расположен обращать на нас внимание, потому что даже не поднял головы, когда мы подошли.

-- Сударь, вот мисс Эйр! - своим спокойным тоном сказала м-с Фэрфакс, и он поклонился, не отводя глаз от собаки и ребенка.

-- Прошу мисс Эйр садиться - отозвался он, и в его вынужденном наклонении головы, в его нетерпеливо-вежливом тоне было нечто такое, что, какъбудто, без слов говорило:

Я села и все мое смущение прошло. Утонченно-вежливый прием, вероятно, скорее мог бы меня смутить: я не могла бы ответить на него как следует. Но грубость и каприз не налагали на меня никаких обязательств. Сверх того, такая странность была для меня уже тем интересна, что мне хотелось посмотреть, что будет дальше?

А дальше...

Он сидел, как сидела бы вероятно статуя, то-есть, не двигался, не говорил. М-с Фэрфакс очевидно думала, что надо-же хоть кому-нибудь да быть любезным, и начала говорить... ласково, как всегда, и, - как всегда, довольно буднично, выражая сочувствие по поводу тягости деловой суеты, испытанной за весь день сегодня, и сожаление, что его нога так пострадала. Затем она принялась превозносить его терпение и выносливость...

-- Мне хотелось-бы чаю, - был единственный на это ответ.

Она поспешила позвонить и, когда принесли поднос, принялась с особенным усердием и торопливостью разставлять чашки, ложки, и т. п. Мы с Аделью пошли к столу, но м-р Рочестер не вставал со своей кушетки.

-- Можете вы передать чашку м-ру Рочестеру? - спросила меня м-с Фэрфакс, - Адель, пожалуй прольет.

Я исполнила её просьбу. Когда он брал от меня чашку, Адель вероятно подумала, что это момент, благоприятный для того, чтобы замолвить за меня словечко, и воскликнула по французски:

-- Не правда-ли, для мисс Эйр в вашем маленьком сундучке тоже есть подарок?

-- Кто говорит тут о подарках? - резко возразил он. - Вы ожидали подарка, мисс Эйр? Вы любите подарки? - и он пытливо посмотрел мне в лицо своими темными, сердитыми и проницательными глазами.

-- Я, право, не знаю; мне мало приходилось иметь с ними дело. Вообще говоря, все думают, что это вещь приятная.

-- "Вообще говоря?" Но вы-то сами, что вы о них думаете?

-- Мне пришлось-бы просить отсрочки, чтобы дать вам ответ, достойный вашего внимания. Всякий подарок имеет несколько сторон; не так-ли? И надо взвесить все, прежде чем высказаться о нем.

-- Мисс Эйр! Вы не так безхитростны и простодушны, как Адель! Она шумно требует подарки, как-только меня видит; а вы стараетесь спрятаться в кусты.

-- Я менее уверена в своих достоинствах, чем Адежь. Она может иметь за собою право старого знакомства, а также и привычки: ведь, она говорит, что вы всегда имели привычку дарить ей игрушки. Если

Г" бы мне пришлось ходатайствовать за себя, я очень-бы затруднялась, потому что я чужая и не сделала ничего, чтобы заслужить благодарность.

-- О, не прикрывайтесь черезчур большой скромностью! Я экзаменовал Адель и нашел, что вы очень над нею потрудились: способности у нея не из блестящих, талантов никаких, - а между тем в короткое время она сделала большие успехи.

-- Вот, вы уже отдали мне мой "подарок", и я очень за него благодарна! Величайшая награда, к которой стремится учитель, это - похвала его ученику.

-- Гм! - проговорил Рочестер, молча допивая чай.

-- Вы уж три месяца живете у меня в доме?

-- Да.

-- А приехали сюда из....?

-- Из училища Ловуд.

-- А! Из благотворительного учреждения. И сколько вы там пробыли?

-- Восемь лет.

-- Восемь лет!... У вас крепкое здоровье. Мне кажется, половины было бы довольно, чтоб уничтожить какое угодно здоровье! Не мудрено, что у вас вид, как у выходца с того света! Я удивлялся, откуда вы себе добыли такое лицо. Когда вы подошли ко мне там, на поляне, я невольно вспомнил про волшебные сказки и почти решился спросить: не выли заворожили мою лошадь. И по сей час еще я не уверен в противном. Кто ваши родители?

-- У меня их нет.

-- Ну, если у вас нет родителей, так есть же хоть родные: дядюшки или тетки?

-- Нет; я никогда никого не видала.

-- А где ваш дом?

-- У меня нет своего дома.

-- Но ваши братья и сестры, где они живут?

-- У меня нет ни братьев, ни сестер.

-- Кто вас рекомендовал сюда?

-- Я поместила объявление в газетах, а м-с Фэрфакс на него откликнулась.

-- Мисс Эйр! Жили вы когда либо в городе?

-- Нет, не жила.

-- Бывали много в обществе?

-- Кроме учениц и учительниц Ловуда, а теперь обитателей Торнфильда, я никого не видала.

-- Вы много читали?

-- Вы жили как монахиня. Сколько мне известно, директор Ловуда - пастор?

-- Да, сэр.

-- И вы, девочки, должно быть, его обожали?

-- Он был мне противен! Да и не я одна испытывала это чувство. Он человек грубый, напыщенный, безпокойный и мелочный: он подстриг нам волосы и ради экономии покупал для нас гнилые нитки и плохия иголки, которыми почти невозможно было шить.

-- Совершенно ложная экономия, - заметила м-с Фэрфакс, поймав нить беседы.

-- Что-ж, тем и кончились его обиды? спросил Рочестер.

-- Нет: он морил нас голодом, он мучал нас своими длиннейшими лекциями раз в неделю, а по вечерам - чтениями из книг (которые он сам составлял) - о "внезапных смертях, и возмездиях", - так что мы после этого боялись лечь в постель.

-- Сколько вам было лет, когда вас отвезли в Ловуд?

-- Десять лет.

-- Вы пробыли там восемь лет; значит, теперь вам восемнадцать?

-- Да.

-- Как видите, арифметика вещь полезная; без её помощи, я вряд-ли мог-бы угадать, сколько вам лет. Это всегда трудно определить, если черты лица находятся в таком несоответствии с выражением, как у вас. Ну, чему-ж вы научились в Ловуде? Вы играете?

-- Немножко.

-- Конечно; таков уж обычный ответ. Подите в библиотеку, то-есть, я хотел сказать: пожалуйста! (Простите мне мой повелительный тон! Я так привык, что стоит мне сказать: сделайте то или другое - как уже все готово. Не могу-же я ради одного нового лица изменить все свои давния привычки!) Ну, так подите в библиотеку, возьмите с собой свечу, оставьте дверь открытой, сядьте за фортепиано и съиграйте. Мне что-нибудь.

Я ушла и исполнила его приказание."

-- Будет! крикнул он через несколько минут. - Я вижу, вы играете действительно "немножко", как всякая школьница-англичанка; может быть, даже лучше, но все-таки не хорошо.

Я закрыла рояль и вернулась в гостиную. М-р Рочестер продолжал:

-- Право-же, не помогал! - воскликнула я.

-- А! Это укололо вашу гордость. Ну, принесите вашу папку, если вы можете поручиться, что в ней только ваша собственная работа. Но не давайте слова, если вы не совсем уверены: я умею отличить, помогал-ли вам кто-нибудь или нет.

Я принесла из библиотеки свою папку.

-- Придвиньте сюда стол, - проговорил м-р Рочестер, и я подкатила его к кушетке. Адель и м-с Фэрфакс подошли тоже посмотреть рисунки.

Он, не спеша, сосредоточенно разсматривал каждый набросок, каждую картинку красками, три из них отложил в сторону; остальные, просмотрев, отодвинул прочь:

-- Возьмите их на тот стол, м-с Фэрфакс, проговорил он, - и смотрите вместе с Аделью. А вы (и он взглянул на меня) сядьте на свое место и отвечайте на мои вопросы. Я вижу, что эти рисунки сделаны одной рукою, - вашей?

-- Когда вы находили время заниматься ими? Оне стоили вам много времени.

-- Я их писала два последних года, на каникулах, в Ловуде; тогда у меня не было другой работы.

-- Откуда вы достали для них оригиналы?

-- Из головы.

-- Конечно.

-- И есть в ней еще запас чего-нибудь в этом-же роде?

-- Я думаю, что должен быть; и даже получше.

Он опять разложил мои рисунки перед собою и опять, по очереди, пересмотрел их все.

-- Я была совершенно поглощена ими... Да, я была счастлива. Короче говоря, писать их было для меня сильнейшим наслаждением, какое я когда-либо испытала.

-- Это немного. Удовольствия ваши, по вашим же собственным словам, были немногочисленны; но я думаю, что вы жили, так сказать, в волшебном мире искусства в то время, как вы подбирали тени и составляли сочетания красок. И что-же? Вы удовлетворялись результатами своего усердного труда?

-- Далеко не удовлетворялась. Меня мучало несоответствие между моими мечтами и моей работой: и каждый раз я оказывалась безсильной передать в действительности то, что рисовало мне воображение.

-- Это несовсем верно: вы все-таки улавливали хоть призрак ваших дум, но, вероятно, не более того. У вас нет сноровки и знаний настоящого художника; а между тем, для простой школьницы ваши рисунки замечательны.

-- Девять часов. О чем вы думаете, мисс Эйр, что позволяете Адели сидеть так поздно? Уведите ее спать.

Девочка подошла его поцеловать перед тем, как уйти, и он перенес терпеливо эту ласку, но едва ли она была ему хоть сколько-нибудь приятна.

-- А затем желаю вам всем спокойной ночи, - сказал он и движением руки по направлению к дверям как бы указал нам, что ему наскучило наше общество и он нас не задерживает. М-с Фэрфакс сложила свое вязание; я взяла свою папку; мы откланялись, получив в ответ холодный поклон, и с тем ушли.