Джэни Эйр.
Часть вторая.
Глава VI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Джэни Эйр. Часть вторая. Глава VI. (старая орфография)

ГЛАВА VI.

Я и хотела, и боялась увидать Рочестера на другое утро; мне хотелось опять услышать его голос, но я боялась встретиться с ним глазами. Он не имел привычки часто заходить в классную комнату; но иногда заглядывал туда на несколько минут, и мне казалось, что именно сегодня он придет туда.

Однако утро прошло, как всегда. Только после завтрака я услыхала какой-то шум по соседству с комнатой м-ра Рочестера и голоса м-с Фэрфакс, Лии, кухарки (то есть, жены Джона) и даже грубоватый голос самого Джона. Слышались возгласы;

-- Еще счастье, что м-р Рочестер не сгорел в постели! - Опасно оставлять горящую свечу на ночь... - Это уж Бог помог, что он догадался взять кувшин с водою!... Интересно, разбудил-ли он кого-нибудь ночью? - Надо надеяться, что он не простудился, лежа на диване в библиотеке!... и т. д., и т. д.

Идя вниз к обеду, я в открытую дверь увидала, что там уже все приведено в порядок; только с кровати были сорваны занавески. Лия стояла у окна, протирая оконные стекла, закопченные дымом. Я только-что хотела обратиться к ней, чтобы узнать, как вообще объясняли это дело, когда, подойдя поближе, я увидела еще женщину: она сидела на стуле у кровати и пришивала кольца к новому пологу. Эта женщина была не кто иная, как Грэс Пуль.

Она сидела, спокойная и угрюмая, как всегда; на ней было её обычное коричневое платье, клетчатый передник, белый платок и чепчик. Она была усердно занята своей работой, которою, повидимому, были поглощены все её мысли. На её лице и губах не было ни тени бледности или отчаяния, которое могла бы чувствовать женщина, покушавшаяся совершить преступление и уличенная (как я думала) тем самым человеком, которого избрала своей жертвой.

Я была удивлена - поражена! Она подняла глаза в то самое время, когда я смотрела на нее. На лице ни испуга, ни румянца или большей бледности, которая выдала бы волнение, сознание вины, или страх, что ее откроют.

-- Здравствуйте, мисс! - сказала она своим обычным равнодушным и отрывистым тоном; она взяла еще кольцо и продолжала шить.

-- Я сейчас испытаю ее, - подумала я.

-- Здравствуйте, Грэс! - проговорила я вслух: Разве тут что-нибудь случилось? Мне показалось, несколько времени тому назад, что все слуги вместе о чем то горячо говорили.

-- Просто м-р Рочестер зачитался в постели, не потушив свечи, и его полог вспыхнул. По счастию, он проснулся прежде, чем загорелись простыни и самая кровать, и успел потушить огонь; он залил его водою из кувшина.

-- Странное происшествие! - тихо сказала я и пристально посмотрела на нее. - И м-р Рочестер никого не разбудил? Никто не слышал, как он там суетился?

Она опять вскинула на меня глазами и на этот раз в них было больше сознательности в выражении. Она, как-будто осторожно разглядывала меня; затем ответила:

-- Вы знаете, мисс, слуги спят так далеко, что вряд ли они могли что-нибудь разслышать. Комната м-с Фэрфакс и ваша ближе других; но м-с Фэрфакс говорит, что она ничего не слыхала: ведь, чем старше становится человек, тем он крепче спит. - Она подождала немного и затем прибавила с напускным равнодушием, но твердым и намеренно отчетливым тоном:

-- Вы молоды, барышня, и должны бы, кажется, чутко спать; может быть, вы слышали шум?

-- Я слышала, - ответила я, понизив голос, чтобы Лия, которая все еще. продолжала вытирать стекла, не могла меня слышать. - Сперва я думала, что это Лоцман; но Лоцман, ведь, не может смеяться, а это был странный смех!

Грэс оторвала нитку, тщательно навощила ее, вдела ее в иголку твердою рукой и заметила с полным самообладанием.

-- Мне кажется, вряд ли м-р Рочестер стал бы так смеяться, еслиб угрожала ему опасность. Это вам верно, во сне показалось.

-- Нет, не во сне! - вероятно, довольно горячо сказала я, потому что её каменное спокойствие меня раздражало. Она опять взглянула на меня тем же самым пытливым взглядом.

-- Вы говорили ему, что слышали смех? - спросила она.

-- У меня не было случая говорить с ним сегодня утром.

-- Вы не подумали о том, чтобы открыть дверь и заглянуть в галлерею? - продолжала она, повидимому, делая мне допрос. Мае вдруг пришла мысль, что если она узнает, что её присутствие открыто мною, она сыграет со мной одну из своих злых шуток, и потому сочла за лучшее быть на стороже.

-- Напротив, - я заперла свою дверь на задвижку.

Да что это такое! Ей надо разузнать мои привычки, чтобы сообразно с ними строить свои замыслы!

Мое негодование оказалось сильнее, чем осторожность, и я резко ответила ей:

-- До сих пор я часто забывала про задвижку, и не считала, что это необходимо. Я думала, что в Торнфильде нечего бояться, но впредь я постараюсь непременно запираться покрепче, прежде, чем лягу в постель.

-- И умно сделаете, - был ответ. - Сколько я знаю, по соседству у нас все тихо, и я еще не слыхала, чтобы на Торнфильд, с тех пор как в нем есть жилой дом, нападали разбойники, хоть в нем и хранится одного серебра на. целые сотни фунтов, и это всем известно. А между тем, как видите, у нас прислуги очень мало для такого большого дома, потому что хозяин у нас холостой, живет здесь недолго и особого ухода за собой не требует. Но я все-таки, считаю, что лучше быть излишне осторожным, нежели наоборот: дверь запереть недолго, а все же лучше и безопаснее, если хоть эта дверь будет между вами и какой бы то ни было бедою.

Этими словами закончила она свою речь, весьма длинную... для нея. Я стояла, онемев от удивления перед таким невероятным притворством, когда вошла кухарка.

-- М-с Пуль! - обратилась она к Грэс, - людской обед будет скоро готов. Вы сойдете вниз?

-- Нет. Поставьте мне только на поднос мою кружку портера и кусочек пуддинга: я потом снесу их наверх.

-- Не хотите ли мяса?

-- Разве крохотный кусочек и тонкий ломтик сыру, - вот и все!

Затем кухарка обратилась ко мне и сказала, что м-с Фэрфакс меня ждет. Я ушла.

Я почти не слыхала повествования м-с Фэрфакс о том, как загорелся полог на кровати, - до такой степени я ломала себе голову над разгадкою характера Грэс Пуль, - но еще того более над вопросом: какое положение занимает она в Торнфильде и почему ее не арестовали в то же утро, или по крайней мере, почему не прогнал ее хозяин? Он почти сам подтвердил её преступность сегодня ночью; так чтоже удерживает его от положительного обвинения? Зачем он и мне тоже советовал хранить тайну? Это было очень странно: смелый, мстительный и высокомерный хозяин оказывайся, так-сказать, во власти ничтожнейшей из своих слуг! Даже до такой степени, что не смел открыто обвинять ее в покушении на его жизнь.

Адель сидела в классной и рисовала. Я нагнулась над нею и стала водить её руку с карандашом. Вдруг девочка вздрогнула и взглянула на меня.

-- Что с вами? - спросила она: - ваши руки дрожат, как листочки, а щеки покраснели, как вишни!

-- Мне жарко, Адель!

сама хотела бы увидеть его, потому что так долго, так напрасно этого ждала, что меня разбирало нетерпение.

Когда сумерки окончательно сгустились, и Адель ушла от меня поиграть с няней в детской, я стала прислушиваться, не зазвонит ли внизу колокольчик? Не придет ли ко мне Лия что-нибудь передать? Мне чудилось порой, что я слышу шаги Рочестера, и я смотрела на дверь в ожидании, что она отворится, и он войдет.

Но дверь оставалась закрытой и только вечерний сумрак лился в окно. Между тем, было еще не поздно. Хозяин дома часто присылал за мною часов в семь или в восемь; а теперь еще только шесть. Уж верно мои ожидания не будут обмануты сегодня, когда мне так много надо ему сказать! Мне непременно хотелось навести разговор на Грэс Пуль и послушать, что он скажет?

Я хотела прямо спросить его, - действительно ли он думает, что она виновата в покушении, совершенном сегодня ночью; если да, - то почему он скрывает её вину?

Наконец, ступени на лестнице заскрипели под чьими-то шагами и появилась Лия, но только для того, чтобы объявить, что чай подан в комнате м-с Фэрфакс. Я направилась туда, радуясь, что сойду вниз и буду хоть немного поближе к м-ру Рочестеру.

-- О, я совсем здорова!

-- Так докажите это хорошим аппетитом. Налейте в чайник кипятку, покуда я довяжу свою спицу, будьте так добры!

Окончив свое дело, она встала, чтобы спустить занавески.

-- Какой светлый вечер! - заметила она, - хоть звезды и не светят. М-ру Рочестеру было хорошо путешествовать сегодня.

-- О, он уехал тотчас же после завтрака, - в имение Эштона, в десяти милях от Милькота. Там, кажется, собралось целое общество.

-- Вы ждете его вечером обратно?

-- Нет, не сегодня и не завтра. Я думаю, он, пожалуй, пробудет там целую неделю или больше.