| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава VIII. (старая орфография)
VIII.
В то время в нашей стране не существовало дилижансов, а нанять лошадь не позволяли мне мои финансы. Поэтому я решился совершить путь с помощию извощиков, перевозящих товары на вьюках. Первого сентября 1739 года я возседал уже на лошади между двух корзин, в одной из которых помещался мой багаж.
Но не доехав еще до Ньюкастля, я так устал от езды и до того окоченел от холода, что решился остальной путь совершить пешком.
Слуга гостинницы, в которой мы остановились, узнав, что я отправляюсь в Лондон советовал мне доехать туда на угольном судне, представляя, что там взяли бы не дорого и что добраться таким образом можно гораздо скорее и легче, чем совершая переход верст в триста зимой и по тяжелым дорогам. Я уже почти убедился его доводами, но одно обстоятельство разрушило этот плана, Желая выбриться, я зашел в цирульню, где молодой человек намылив мне физиономию, обратился ко мне с словами:
-- Сэр, вы наверное шотландец! и при моем утвердительном ответе, спросил, из каких я мест. Услыхав же название нашего местечка, она, до того растерялся, что выпачкал мне мылом не только подбородок и верхнюю губу, но и все лицо.
Оскорбленный подобною выходкою, я спросил, не с ума ли он спятил? Извиняясь и конфузясь от смеха своих товарищей, цирюльник просил сообщить ему мое имя. Не успел я назвать себя, как он в восторге вскричал:
-- Как! Рори Рендом! Рори Рендом?
-- Он самый, - отвечал я, смотря на него с изумлением.
-- Как! продолжал он, - ты не узнаешь школьного товарища Гуга Страпа?
Действительно, это был он. Я с восторгом бросился в его объятия, при чем оставил на лице его половину мыла, которым она, так щедро намазал меня; потом я снова уселся. Но бедняк до того был взволнован, что не в состоянии был держать бритвы, и хозяин, видя это, приказал другому занять его место; а его самого, по окончании операции, отпустил со мною на весь день.
Мы тотчас возвратились в мою квартиру, где, спросив пива, я начал разспрашивать об его жизни. Оказалось, что по смерти его хозяина, умершого ранее окончания срока учения, товарищ мой пришел в Ньюкастль с тремя знакомыми молодыми людьми, и нанялся, к счастию, к доброму хозяину. Он намеревался остаться у него до весны, а там отправиться в Лондон, в надежде найти себе занятие. Когда же я ему сообщил мое положение и намерения, то он не одобрил моего путешествия морем, говоря, что такия путешествия, в это время года, опасны и что я могу быть задержан ветрами на долгое время, к ущербу моего кармана. Ежели же я решусь совершить путь пешком, то он готов сопутствовать и даже нести мой багаж. В случае же усталости, мы наверно найдем или обратных верховых лошадей или какую-нибудь телегу, которые за безценок довезут нас.
Я до того обрадовался его предложению, что, обнимая его, предложил ему разделить с ним мой капитал. Но он дал мне понять, что успел уже скопить достаточно денег для своих нужд; и что у него есть приятель в Лондоне, который поможет ему найти работу; а может быть найдет средство быть полезным и мне.
Остановившись на этом плане и окончив свои дела, мы вышли на другой день утром из города, вооруженные палками. Деньги мы зашили в поясь брюк, оставив несколько монет на дорожные издержки.
Мы шли довольно быстро, но не зная где останавливаться, прошли постоялый двор, так что должны были ночевать в шинке, в полумиле от большой дороги. Туг мы застали соотечественника, разнощика, и подсев втроем к очагу, потребовали ветчины, яиц и доброго элю. Разговор оживился участием хозяина и его дочери, здоровой красивой девки, занимавшей нас своим юмором, и на сердце которой, как мне казалось, я сделал благоприятное впечатление. В восемь часов мы отправились в отведенную нам спальню, снабженную двумя кроватями. На одной из них поместился я с Страпом, другую же занял разнощик. Но прежде чем лечь, он долго молился, обошел все углы и затворив дверь, укрепил ее здоровым винтом, который он постоянно носил с собою.
До полуночи я спал крепко; в полночь меня разбудило движение кровати, которая сильно дрожала подо мною. В испуге я толкнул товарища. Оказалось, что он был весь в поту и трясся всеми членами. Шепотом рассказал он мне, что мы погибли; что в соседней комнате сидел разбойник с заряженными пистолетами. При этом он указал на трещину в перегородке, чрез которую я увидел широкоплечого сильного мужчину, с зверской физиономией, беседующого с нашею хозяйкой. На столе пред ним стояла бутылка пива и лежала пара пистолетов.
Я стал прислушиваться к разговору.
-- Чорт бы побрал этого проклятого кучера Смака, - говорил мужчина; - съиграл же он со мной штуку, - но, чорт возьми, я его заставлю раскаяться! я его выучу, как извещать других, когда он мне должен.
Хозяйка старалась успокоить разбойника, заметив ему, что кучер Смак, может быть, вовсе и не имел никакой сделки с людьми, ограбившими почтовую карету. Наконец, если сегодня случилась неудача, то скоро можно найти случай, который и вознаградит его за потерянные труды. - Нет, Бетти, отвечал он; никогда еще не представлялось такого случая, как сегодня, да вряд ли и вперед представится. Не будь мое имя Райдэль, ежели я не потерял до 100 фун. стерл., назначенных для найма рекрут в армию. А сколько еще там было бриллиантов, часов, денег. Ну, завладей я этим всем! я бы купил себе чин в армии и сделал бы тебя, клячу, офицерской женой.
-- Это все хорошо, и будем уповать на провидение, - возразила Бетти. Но разве тебе ничего не досталось из оставленного этими героями больших дороги?
-- Немного, отвечал любовник, только вот эти выложенные серебром пистолеты; я их отнял вместе с часами у капитана, которому поручены были деньги. Часы он было спрятал в штаны, а десять португальских золотых я нашел в башмаке квакера. Но самое дорогое приобретение. - вот эта золотая табакерка с портретом; ее я вынул из узла хорошенькой леди.
В эту минуту наш разнощик так захрапел, что разбойник, схватив пистолеты, вскочил с криком:
-- Проклятие! измена! кто в этой комнате? Мистрисс Бетти успокоила его, рассказав, что там спали уже давно трое усталые путешественника; сбившиеся с пути. Какие путешественники, - спросил разбойник; - это шпионы, чорте меня возьми! Но все равно, я их тотчас отправлю к чорту и он бросился к нашим дверям. Но его любовница, ставь перед дверьми, уверила его, что двое из постояльцев еще мальчики и Шотландцы, следовательно не могут вредить ему; а третий разнощик, пресвитерианец, часто останавливавшийся здесь.
Это объяснение удовлетворило разбойника и он принялся пить и любезничать с Бетти. Пока разговор шел о нас, Страп от страха забрался под кровать, и я с большим трудом заставил его выйти оттуда. Потом мы начали будить разнощика, чтоб рассказать ему о слышанном.
Разнощик почувствовал, что кто-то возится около него, и закричал с просонья что было сил: Караул, воры! - Господи помилуй нас! Райфль же, вообразив, что он окружен, схватил пистолеты и бросился к дверям, с намерением убить первого входящого человека. Наконец его дульцинея, нахохотавши с досыта, рассказала ему, что всю тревогу произвел разнощик, вероятно бредивший ворами и закричавший со сна.
Между тем Страп успел привести в себя собеседника и рассказал ему причины, побудившия нас потревожить его. Встав без шума, разнощик заглянул в щель, и зрелище, представившееся ему, до того его испугало, что бросившись на колени, он стал молить небо избавить его от рук злодея; при чем давал обет никогда не обманывать покупателя, в случае этого избавления.
её привязал к растворенному окну, а на другом спустил свою поклажу на улицу. Потом, подойдя к нам, простился, говоря, что нам нечего бояться и что мы можем спать спокойно. - Наконец, взяв нас за руки и пожелав нам всякого успеха, он спустился из окна без всяких затруднений.
Хотя я и не думал и бежать вслед за разнощиком, но все-таки был в страхе, предвидя гнев разбойника, из рук которого ускользнула добыча. Товарищ мой, еще более меня струсивши, убеждал последовать за разнощиком и тем избегнуть бешенства разбойника, который вероятно на нас, как на сообщниках беглеца, вымостит неудачу.
Но я представил ему опасность показать разбойнику, что мы знаем об его ремесле, говорил, что к таком случае, он, без сомнения, при первой встрече с нами, постарается отделаться от опасных свидетелей. Я выставил ему также на вид доброту Бетти, и товарищ согласился со мной. Остаток ночи мы провели в совещании о способе отклонить от нас подозрение.
С разсветом Бетти вошла в нашу комнату, и увидев открытое окно, вскричала: - Это, да у вас Шотландцы видно горячая кровь, что вы отворили окно.
Я притворился только что проснувшимся, и закричал, что там такое? А когда она мне указала на окно, то, скорчив удивленную рожу, я пробормотал.
-- Повесь меня чорт! вскричала она, если это не разнощик Сауней Вадль растворил его во сне, - я слышала, что он ворочался и шумел.
С этими словами она подошла к кровати, но видя ее незанятою, вскричала: - Вот-те на, плут-то убрался!
-- Ушел! воскликнул я, - Господи помилуй! - Да не обокрал ли он нас? Вскочив, я бросился к штанам и высыпав деньги, сосчитал их. Слава Богу все! Страп, посмотри котомку! В ней тоже все оказалось в целости. Мы с участием распрашивали, не пропало ли чего хозяйского,
-- Нет, отвечала она, он только украл то, что ему следовало уплатить по расчету.
на меня.
Во время завтрака, Бетти старалась выведать от нас, не подозреваем ли мы ремесла только что уехавшого постояльца. Но мы держали ухо остро и отвечали ей как можно проще. Вдруг послышался топот копыт у ворот, это так испугало Страпа, что он, растерявшись, закричал: "Господи! разбойник-то воротился!"
При этих словах хозяйка, вздрогнув, спросила: - Какой разбойник, или ты воображаешь, что мы укрываем разбойников?
Хотя меня очень сконфузила нескромность Страпа, но я имел на столько присутствия духа, что рассказал ей целую историю о вчерашней нашей встрече с одним человеком, который ехал верхом и которого Страп принял за разбойника, на том только основании, что у него была пара пистолетов. Но хозяйка недоверчиво улыбнулась, и я, с большим страхом, увидел, что мой рассказ не удовлетворил ее.