| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава XIII. (старая орфография)
XIII.
Приехав на постоялый двор и поужинав, мы отправились спать. В полночь Страп, страдая все еще разстройством желудка, с зажженною свечою, сошел вниз. Но не прошло и трех секунд, как он снова вбежал в комнату с бледным, как полотно, лицом и с стоящим дыбом волосами. Не говоря ни слова, вскочил он в постель и стал прятаться за меня, дрожа и щелкая зубами. Я стал его разспрашивать и он, едва придя в себя, отвечала,: - Господи помилуй нас грешных! я видел чорта! Не столь суеверный как он, я, однако, тоже испугался, особенно когда услышал приближающийся звон колокольчика и молитвы моего товарища, шептавшого про себя: "Господи помилуй! вот он идет!" В это время в отворенную дверь вошел огромный ворон с колокольчиками на ногах и направился прямо к нашей кровати. По верованию шотландцев, черти и ведьмы всегда совершают свои праздники в виде ворона, поэтому я действительно вообразил, что нас преследует один из них; и в величайшем страхе укутался в одеяло. А страшное привидение, вскочив на кровать и сильно ущипнув нас несколько раз, ускакало из комнаты. Не успели мы прийти в себя и оглядеться, как новое видение последовало за первым. Это был старик с белою бородою, достигавшею до пояса; глядел он дико, безсмысленно; одежда его состояла из коричневого сюртука, застегнутого на спине. На голове у него была шапка из той же материи.
Я был в таком страхе, что не мог отвести глаз от этого существа и, видя его приближение, не мог тронуться с места: подошедши к кровати, он поднял к верху руки и закричал нечеловеческим голосом: "Где Ралф?" Я оставался нем. "Где Ралф?" снова возопил он, но в эту минуту вдали послышался звон колокольчиков, и старик, услыхав его, убежал. Долго я не мог прийти в себя, потом обратился к Страпу, которого нашел в обмороке, впрочем скоро он очнулся.
Тогда я стал спрашивать, что он думает о случившемся. Он уверял, что привидение с цепями на ногах, (колокольчики он принял за тяжелые цепи) - какая нибудь проклятая душа. Под видом же старика, по мнению Страпа, разгуливала душа кого нибудь давно убитого в этой комнате, преследовавшая душу своего убийцы, которая являлась в виде ворона. Убийцу же вероятно звали Ралфом. Хотя я и не очень верил в это объяснение, но не мог уже уснуть от внутренней тревоги.
Утром Страп сообщил всю историю Джое, который, посмеявшись вдоволь, объяснил ему, что старик был отец хозяина, помешавшийся уже несколько лет тому назад. Ворон же быль его забавою, и в эту ночь, погнавшись за ним, он вошел в нашу комнату и звал его именем Ралфа.
В продолжение дальнейшого, шестидневного нашего путешествия не случилось ничего особенного. Наконец мы въехади в великий город и ночевали на постоялом дворе, где всегда останавливался фургон. На утро все пассажиры разошлись, а я с товарищем пустился отыскивать квартиру депутата, к которому у меня было письмо от Краба. Расплатившись за ночлег на постоялом дворе, Страпь забрал наши пожитки и пошел, по обыкновению, сзади меня с котомкою на плечах, так что мы представляли собою две, довольно уморительные фигуры. Прибавьте к этому еще наш наряд, и вы поймете, что мы действительно могли обратить на себя внимание. Я оделся в самое лучшее платье свое. На мне была крахмаленая рубашка и лучшие нитяные чулки. Волосы мои (темно-рыжого цвета) были примазаны и лежали на плечах как мочалки. Полы моего сюртука хватали до икр; брюки и жилет, из одного куска с сюртуком, сшиты были с тем же вкусом; а шляпа моя, по низости тульи и узкости полей, походила на таз цирульника Страп одет был не так оригинально. Но его короткий, общипанный парик и котомка за плечами, при замечательной его физиономии, отличавшейся длинным подбородком, крючковатым носом, выдавшимися скулы, делали его предметом смеха прохожих. На улице Страп, по моему приказанию, спросил у извощика, где живет мистер Кринжер. Тот вытаращил на него глаза и проговорил: "что такое"? Видя, что они не понимают друг друга, я повторил вопрос, но не с большим успехом, так что извощик, выведенный из терпения, назвал нас паршивыми шотландцами, ударил по лошадям и с криком "берегись" исчез из виду. Это взбесило меня и Страпа, который уверял, что дал бы полшиллинга за возможность побить извощика.
Пока мы разсуждали, стоя подле одной лужи, к нам подъехал другой извощик и с вопросом: "прикажите подать", так ловко повернул лошадей, что обдал меня грязью с ног до головы, к величайшему смеху проходящих, а к моему огорчению. Один из собравшихся вокруг нас зрителей, сочувствуя нашему несчастию и видя в нас чужестранцев, посоветовал войти в ближнюю пивную лавочку осушиться. Я тотчас же согласился на это и, потребовав себе элю, уселся у огня.
Против меня сидел какой-то франт. Угадав по нашему разговору, что мы шотландцы, он подошел ко мне и с серьезною физиономиею спросил: давно ли я пойман? Но понимая этого вопроса, я ничего но отвечал на него. Ободренный моим молчанием, он продолжал: что должно быть недавно, потому что хвост у меня еще не обрезан; при этом он взял меня за волосы, мигая присутствующим, к общему их удовольствию.
Хотя я и был взбешен безцеремонностию его обхождения, но видя, что он здоровый и сильный малый, но захотел затевать ссоры в чужом месте.
Но Страп не мог перенесть обиды и сказал ему со злостию, что он дерзкий негодяй, слишком много себе позволяющий.
Остряк же, обратясь к нему и указывая на котомку, спросил что у меня там: "овсяная мука или сера Сауней"? { Sawney - прозванио шотландцов.} и схватив его за подбородок, протряс его в величайшей радости слушателей. Товарищ мой, вспыхнув и мгновенно сбросив котомку, нанос ему такой удар по уху, что тот, качаясь, отлетел в сторону. Тотчас составился кружок около сражающихся. Только я увидел, что Страп раздевается, как кровь во мне закипела и забыв осторожность, я сбросил с себя сюртук и объявил, что так как ссора началась из-за меня, то я сам съумею отмстить за насмешку! "Ай да храбрый шотландец," закричали все, "мы не дадим его в обиду". Эти слова придали мне духу, и я, подойдя к своому сопернику, неохотно выступавшему против меня, нанес ему такой удар в живот, что он перелетел чрез скамейку и растянулся на полу. Желая воспользоваться своею победою, я бросился на него: но был остановлен окружающими. Один из них поднял побежденного и уговаривал продолжать бой, но напрасно. Он отказался, отговариваясь недавним выздоровлением от тяжкой болезни.
Я был очень доволен его отказом и тотчас же оделся, приобретя так легко, за мое искусгво, уважение всего общества. Страп, пожимая мне руку, поздравил меня с победой. Выпив кружку пива и высушившись, мы спросили у хозяина адрес мистера Кринжера и ужасно удивились, когда услыхали, что он не знает ого. Мы думали, что Крнижор должен быть известен здесь также, как я в родном своем городе. Выйдя на улицу и видя стоящого у дверей лакея, мы обратились к нему с тем же вопросом. Осмотрев нас внимательно, он сказал, что знает место жительства г-на Кринжера и приказал нам повернуть при первом порекростке на лево, потом на право, далее опять на лево; после чего идти вдоль улицы до аллеи, в конце которой увидим вывеску гостинницы "Репейника и трех разнощиков": тут-то и живет Кринжер. Мы поблагодарили за эти сведения и отправились по указанному направлению. Но вместо аллеи, подошли к реке, что немало нас озадачило, а товарищ мой уверял, что верно мы ошиблись. Мы были утомлены до крайности и не знали куда идти. В это время я увидал вывеску табачной лавочки, изображавшую горного шотландца, вошел в нее и, к немалому удовольствию, в хозяине её встретил соотечественника. Он, выслушав рассказ о нашем хождении по городу и о направлении, нам указанном, объяснил нам, что это была насмешка над нами и что мистер Кринжер живет совершенно в противуположной части города. Идти же к нему сегодня новый наш знакомый не советовал, так как Кринжер, по его словам, должен был в это время быть в парламенте. Я просил его рекомендовать нам квартиру и он с готовностию дал нам записку к знакомому его содержателю свечной лавочки, недалеко от улицы Св. Мартина. У него мы наняли в З-м этаже комнату по 2 шил. в неделю. Она была так мала, что постель, занимавшая почти все её пространство, служила нам вместо стульев.
Во время обеда наш хозяин стал распрашивать нас, как мы намерены были жить. Вместо ответа, мы просили его совета. "Дело вот в чем, сказал он, в этом городе есть два способа питаться: первый более дорогой, - это обедать и ужинать, за общим столом, где собираются только модные и хорошого тона люди. Другим же способом, называемым: нырять, пользуются люди, принужденные жить скромно". Я дал понять своему новому хозяину, что второй способ более удобен для нас, ежели он только приличен и не безчестен. "Безчестного тут ничего быть не может", прибавил он, "я видел таким образом обедающими людей очень порядочных, богатых - и даже важных. Многие из них одеты по последней моде. Пообедав за 3 пенса, они отправляются потом в кофейню, в сообществе богатейшого лорда; но вы сами увидите - я сегодня сам отправлюсь с вами и представлю вас.
очутился среди обширной кухни, наполненной многочисленным обществом кучеров, носильщиков, лакеев и т. п. Все они сидели и ели говядину, рубцы, студень, за особенными столами, покрытыми такими салфетками, что при одном взгляде на них меня чуть но вырвало.
Пока я стоял среди комнаты, не зная сесть или возвратиться вспять, Страп, оступившись на лестнице, ввалился в эту подземную кухню, и, встретив на своем пути кухарку, несущую полную миску похлебки в руках, сшиб ее с ног. В падении она вылила всю горячую похлебку на ноги обедовавшого тут барабанщика и так сильно обварила его, что он с страшным криком ругательством, пустился прыгать и скакать по комнате.
такое действие, что несчастный, скрежеща зубами и испуская дикия звуки, смял в блин медную кружку, которую держал в руках. Угадывая причину этих страданий, я приказал смыть соль и приложить к ране ветошку с маслом, что тотчас облегчило страдальца.
Но тут явилось новое затруднение, - хозяйка потребовала уплаты за испорченную кружку. Он же клялся, что заплатит только за обед, и что она должна быть благодарна за его умеренность, и за то, что он потребует вознаграждения за свое физическое повреждение.
Страп, предвидя бурю, готовую разразиться над ним предложил удовлетворить хозяйку и попотчивал барабанщика рюмкою водки. Это совершенно успокоило его.