| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава XVIII. (старая орфография)
XVIII.
Мне ужасно хотелось спать, но товарищ мой объявил, что нам надо наши свидетельства представить в морской департамент к первому часу. Мы все отправились туда, отдали свидетельства секретарю. По прочтении их в слух, я с удовольствием узнал, что был удостоен звания второго помощника третьяго класса. Мы все обступили секретаря с вопросами, есть ли вакансии. - Он отвечал: - нет. Я же спросил его, не назначен ли какой нибудь корабль в поход? Посмотрев на меня с презрением, он, не говоря ни слова, вытолкал меня из присутствия и запер за собою дверь. Сошедши вниз, мы стали толковать о наших надеждах. Тут я узнал, что каждый имел рекомендацию, и каждому была обещана первая вакансия. Но все они мало надеялись на эти обещания, и вернейшим средством считали взятку, которую предполагали дать секретарю, делившемуся ею с старшими. Для этого каждый из претендентов был вооружен небольшим кошельком. Меня также спросили, что я намерен дать? Я отвечал, что еще не решился, и отправился домой, проклиная судьбу, кляня жестокость деда и алчность родственников, бросивших меня на жертву презрению и бедности.
Занятый подобными черными мыслями, я отправился домой, к удовольствию моего хозяина, безпокоившагося обо мне и воображавшого, что со мною случилось какое нибудь несчастье. Страп же, заходивший навестить меня поутру, узнав, что я не ночевал дома, сходил с ума от безпокойства. И, выпросившись у своего хозяина, пустился искать меня по городу, который он знал еще хуже меня. Не желая объявлять хозяину истину, я сказал ему, что, встретив вчера приятеля, провел вечер и ночь у него; но спавши очень мало, по милости насекомых, я намерен был заснуть теперь, что я и сделал, приказав разбудить себя, если вернется Страп. Это случилось около четырех часов пополудни. Но Страпь был в таком виде, что я едва узнал его. Этот привязанный ко мне брадобрей, отправившись в собрание врачей, искал меня там без успеха; оттуда зашел в морской департамент, где сторож., не зная меня, не мог дать ему никаких сведений. Думая меня встретить на Шотландской аллее, он отправился к бирже; но и тут меня по оказалось. Наконец, он прибегнул к крайнему, по его мнению, средству: спрашивать всякого встречного обо мне, перенося терпеливо получаемые в ответ ругательства и толчки.
Не смотря на эти неприятности, он до того обрадовался мне, что едва не задушил в своих объятиях. Я рассказал ему мои ночные похождения, при чем он безпрестанно повторял любимую свою фразу: "Лондон - это приемная чорта?" Но мы еще не обедали, а потому он, сошедши вниз, купил молока и булку, которыми мы и утолили свой голод. Он поделился со мною своими 18 пенсами и отправился.
По уходе его, я принялся раздумывать о своем положении, приискивая способ добывать себе пропитание. - Я почувствовал нестерпимые муки, при вспоминании о несчастной моей зависимости, и о том, что я проживаю деньги бедного цирульника. Мое самолюбие было сильно оскорблено. Не видя успеха в морском департаменте, я решился вступить солдатом в пешую гвардию. Это намерение льстило моему самолюбию, и я уже мысленно нападал на неприятеля в главе командуемого мною полка, когда воротился Страп и прорвал мои мечты. Он обратился ко мне с следующею речью: - Конечно, мистер Рендом, ты рожден джентльменом, и обладаешь большою ученостью - и с виду, ты джентльмен не хуже других. С другой же стороны я сын бедного, но честного сапожника - мать моя была трудолюбивая женщина до того времени, пока не принялась пить - но у всякого есть свои ошибки - errare humanium est. Сам же я цирульник, порядочно сложен, знаю по латыне, немного по гречески - но чтож из того? я могу даже сказать, что видел свет. - Но и это не к делу. Хотя ты и благородный, а я простого происхождения, но из этого еще не следует, чтобы я не мог услужить тебе. Дело вот в чем: - Мой родственник, школьный учитель, - узнав о твоем положении... само собой разумеется, что я уже расхвалил тебя... между прочим обещал учить тебя даром английскому произношению, без которого тебе невозможно обойтись в этой стране... и так, мой родственник говорил о тебе французу аптекарю, нуждающемуся в помощнике. И по этой рекомендации ты можешь получить, когда тебе угодно, пятнадцать фунтов в год, со всем содержанием.
Эта новость до того меня обрадовала, что, вскочив с места, я настаивал, чтобы мы тотчас же отправились к моему будущему хозяину.
что он не мог сказать слова, без того, чтобы не показать остатков зубов, состоящих из четырех желтых клыков. - Этот господин, осмотрев меня с головы до ног, сказал, перемешивая английскую речь французскими словами: - Ага! очень хорошо, молодой человек, желаю тебе счастия: выпейте стакан пива и приходите ко мне завтра. Я поклонился ему и вышел из комнаты. Уходя, я слышал, как он сказал. "Ma foi! c'est un beau gargon, c'est un qaillard."
Во время моего пребывания у Краба, я выучился французскому языку и мог не только читать французских авторов, но и понимал разговор.
Поступая же в аптекарю, я решился скрыть свои познания от него и его семейства, в надежде, что, стесняясь моим присутствием, они выскажут что-нибудь, могущее мне послужить в пользу или на забаву.
жалованья. Страп перенес мое имущество в назначенную мне комнату. Это было нечто в роде чулана в третьем этаже, снабженного кроватью, стулом без спинки, глиняным без ручки кувшином, бутылкою вместо подсвечника, и трехугольным кусочком зеркала.