Родерик Рендон.
Глава XXII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава XXII. (старая орфография)

XXII.

"Мой отец, начала она - был богатый купец в Сити; но, потерпев значительные потери, удалился под старость с женою в небольшое имение, купленное им на оставшияся деньги.

Я же, в это время лет восьми, была оставлена в городе для воспитания, жила у тетки строгой пресветирианки, до того надоевшей мне поучениями о долге человечества, что я возненавидела её вероисповедание. Выростая, я познакомилась со многими молодыми девицами, из которых одна, пожалев о моем строгом заточении, внушила мне, чтобы я, сбросив навязанные мне понятия, училась бы думать сама за себя и для этого советовала мне читать Шафебюра, Тиндали, Гоббеса и вообще все сочинения, отступившия от старого образа мышления. Я последовала её советам и, в короткое время, стала известною либералкою. Гордая своими познаниями, я вызывала людей на спор во всех собраниях и приобрела название философа. Немногие решались спорить со мною.

Тщеславие вскружило мне голову и я вздумала обратить тетку к моему образу мыслей; но она, заметив мое отступничество, испугалась и написала отцу о моей ереси, умоляя его, ради спасения души моей, взять меня из города, где я приобрела такия грешные начала. В следствие этого отец потребовал меня в деревню.

Долго я не могла привыкнуть к уединению и находить удовольствие в моем новом положении. Но, наконец, свыкшись с ним, я вознаграждала себя в свободные от домашних занятий минуты чтением (мать моя умерла три года тому назад).

Обладая сильным воображением, я предалась поэзии и романам, так что соседи смотрели на меня, как на оригинальное существо. Однажды вечером, блуждая с книгою в руках по соседнему лесу, я услышала недалеко от себя восклицание: "Чорт возьми! что за дивное существо!" и в тоже время увидела себя в руках известного пьяницы сквайра. Я закричала и сопротивлялась ему с силою, удвоенною бешенством и гневом. Во время нашей борьбы подъехал другой всадник и, видя даму в таком положении, кинулся мне на помощь. Мой же противник, взбешенный вмешательством или раздраженный упреками вновь прибывшого, бросился к своей лошади и вытащив из седла пистолет, выстрелила, в моего избавителя, но промахнулся. Этот же ударом рукоятки своего кнута распростер его у своих ног, и наступив ему на грудь, грозил смертию. Тут я вступилась и требовала ему пощады. Избавитель мой отпустил его, заставив его попросить прощение.

Потом услужливый незнакомец довел меня до дому. Отец мой, узнав об оказанной мне услуге, обласкал его, и требовал, чтобы он остался у него до следующого утра. Естественно, что мое спасение внушило мне благодарность к моему избавителю, но его наружность и разговор пробудили во мне другое чувство. Ему было около двадцати двух лет, росту он был выше средняго, волосы его, завязанные лентою, были каштанового цвета; лоб его гладкий и высокий; орлиный нос, ясные голубые глаза, розовые губы, белые как снег зубы и открытая физиономия.

-- Но к чему описывать эти подробности? Без комплимента, он был чрезвычайно похож на тебя. И не знай я хорошо его семейства, я бы поклялась, что вы братья. Говорил он мало, но не из ложной стыдливости, и все им сказанное было умно и необыкновенно. Одним словом, он была, рожден на погибель нашего пола. Он вел себя очень скромно; но из его значительных взоров, я видела, что он благословлял судьбу, познакомившую нас.

Всю ночь воображение рисовало мне сумазбродные картины. В моем спасении и в удачной помощи незнакомца, влюбившагося тотчас же в освобожденную от опасности девушку, было столько романического, что все читанное мною о любви и рыцарстве живо представилось моей фантазии. Я воображала себя какою-то сказочною Принцессою, освобожденною от зверского гиганта, или сатира, храбростию героя, и из благодарности, равно как и по склонности, отдающею ему свою любовь. Напрасно я разгоняла эти видения более строгим размышлением; обворожительные образы появлялись снова, и даже сновидения представляли моего героя страдающим у ног моих.

На другой день, после завтрака, он простился с нами, и на просьбу отца продолжать знакомство, отвечал очень любезною благодарностию; меня же подарил таким красноречивым и нежным взором, что у меня сильно забилось сердце. Чрез короткое время, он возобновил свой визит. Не стану рассказывать о постепенных стараниях его - погубить меня. Скажу только, что он старался приобрести мое уважение, выказывая свой ум и льстя моему самолюбию, хитро противореча мне и затем давая мне случай убедить его.

Утвердив за собой мое уважение, он стал выказывать мне признаки более сильного чувства, внушенного будто бы моим умом.

Наконец, уверенный в успехе, он избрал время и сделал мне признание в таких страстных выражениях, что я не могла скрыть своего взаимного расположения.

После этого объяснения, мы стали приискивать все возможные случаи видаться тайком. Он постоянно уверял меня в своих благородных намерениях; но проклинал скупость отца, назначавшого его другой, и клялся мне в вечной привязанности и верности; так что я, обманутая его обещаниями и увлеченная страстью, отдалась ему совершенно.

В продолжении нескольких месяцев, мы предавались преступной страсти, поглотившей все наше существование. Наконец его посещения стали более редки, его страсть охладела. Заметив это, я испугалась - упрекала его со слезами, и требовала исполнения обещаний жениться на мне и спасти мое доброе имя.

Он показывал вид, что соглашается со мной и под предлогом отыскания священника для нашего венчания удалился. Но увы! обманщик и не думал возвращаться. Я ждала его с нетерпением целую неделю, то сомневаясь, то изобретая предлоги к его оправданию. и обвиняя себя напрасно в подозрительности. Наконец, от обедавшого у нас джентльмена, я узнала, что мой возлюбленный отправился в Лондон, с своею невестою, для закупки приданого. Это известие, едва не свело меня с ума; тем более, что я была уже несколько месяцов беременною. Бешенство овладело мною. Я составляла тысячу планов отмстить чудовищу, погубившему меня! По временам, мой гнев переходил в тихую грусть: я вспоминала потерянное спокойствие, плакала над своим безчестием, и иногда, освещенная лучом надежды, ободрялась на мгновение. Но напрасны были мои ожидания. Чрез несколько дней, весть о женидьбе его разнеслась по околодку.

Отец мой, понимавший причину моего отчаяния, употреблял все усилия казаться незнающим, и с отеческою нежностию старался облегчить мое горе. Я видела его заботы, и это еще более усилило мни страдания и развило во мне жажду мщения до высшей степени. Собрав несколько денег, я ночью убежала от моего несчастного отца, и к разсвету пришла в небольшой городок, откуда в почтовой карете приехала, на другое утро, в Лондон. Первым моим делом было нанять квартиру; тут я переменила фамилию, чтобы скрыть от всех мои следы. Скоро я отыскала квартиру моего обольстителя, и тотчас же отправилась к нему, решившись не отступать ни от какой крайности.

Когда я объявила слуге желание видеть Лотарио (так я буду его называть), меня просили сказать мою фамилию и объяснить дело, за которым я пришла, но я отказала, говоря, что имею необходимость передать ему лично некоторые важные обстоятельства. Чрез четверть часа, слуга воротился, говоря, что у барина гости, и что он не может принять меня. Я не выдержала и, выхватив из-за платья кинжал, бросилась вверх по лестнице, крича как Фурия. "Где этот злодей!" Еслибы мне удалось вонзить этот кинжал в его сердце, то я умерла бы спокойно.

Шум, произведенный мною, встревожил не только всех слуг, но и гостей, которые, подойдя к лестнице, спрашивали, что случилось? Двое лакеев схватили меня и обезоружили; в это время показался Лотарио с женою: я не могла вынести этого зрелища и упала без чувств. Очнувшись, я увидела себя на кровати, в жалкой комнате. За мною ухаживала какая-то старуха, мучившая меня нескромными вопросами о моем положении. Она рассказала мне, что мое поведение произвело ужас во всем семействе и что Лотарио, уверяя, что я сумасшедшая, хотел тотчас же отослать меня в Бедлам {Бедлам - дом умалишенных в Лондоне.}; но миледи, понимая, что тут кроется тайна, которую он не хочет объявить своему семейству, слегла в постель, приказав предварительно опросить меня.

Выслушав молча, я попросила ее привести мне носилки и отправилась к себе на квартиру в сильном разстройстве.

Волнение мое перешло в горячку, во время которой я выкинула. Благодарю Бога, что он таким образом избавил меня от нового преступления; потому что, признаюсь тебе, родись у меня живое дитя, я бы уничтожила его из ненависти к его неверному отцу.

Однажды моя хозяйка объявила мне, что внизу дожидается какой-то джентльмен, желающий меня видеть и имеющий сообщить мне нечто важное. Я чрезвычайно смешалась при этом известии, стараясь предугадать предмет его разговора, и не успела еще ни на что решится, как он уже вошел в комнату, извиняясь, что обезпокоить меня, не получив на то моего согласия.

Видя совершенно незнакомое лице, я нетвердым голосом спросила: что ему угодно? Он просил позволения - переговорить со мною наедине, прибавив, что он уверен, что то, что он имеет сообщить мне, послужить к моему успокоению, и удовольствию. Я исполнила его просьбу, и выслала женщину.

Незнакомец, подойдя ко мне, даль мне понять, что он хорошо знакомь с моим прошедшим, услыхав о нем от самого Лотарио, и что с того уже вре.мони, он ненавидит виновника моих несчастий; теперь же, обиженный им, он решается отмстить ему. Услыхав о моем несчастном положении, он пришел с предложением своих услуг и помощи; объявил, что даже борется отмстить за меня моему соблазнителю, ежели только я сделаю ему одну уступку.

Это известие очень обрадовало меня, я сама но знала, что делаю. Я бросилась ему на шею, и клялась, что исполни он только свое обещание - и я его, телом и душою.

Условие было заключено; он обещал быть орудием моей мести, убить Лотарио в эту же ночь, и принести мне известие на другое утро. И действительно, часа в два утра, его ввели ко мне в комнату. Он мне сказал, что мой коварный любовник уже не существует, что поединок прекратил дни его.

себя ему в награду за услугу..

Но, на другой день, когда мой сообщник ушел узнавать о последствиях поединка, я более, нежели когда либо, почувствовала, весь стыд и ужас моего положения. До сих пор, все мои несчастия происходили от моей легковерности и слабости; моя совесть не упрекала меня в подлом преступлении. Теперь же я видела в себе убийцу. Преследуемая постоянно образом убитого, я выстрадала адския муки, которым не видела конца. Наконец, воротился Горацио (так звали моего нового друга) и, сказав, что мне нечего боятся, подал мне следующую записку:

"Мисс.

"Узнав, что для нашего спокойствия необходимы сведения о моем здоровье, я спешу сказать вам, что раны, полученные мною от Горацио, несмертельны.

Письмо Лотарио напомнило мне мое прежнее счастие, и наполняло мою душу бешенством и печалью. Горацио, видя состояние моей души, старался развлечь меня зрелищами и увеселениями. Все мои желания были удовлетворяемы. Меня ввели в общество других женщин, смотревших на меня с уважением. Я уже начинала забывать, о прежнем моем положении, каки, нечаянное обстоятельство привело мне его на память. Читая старую газету, я остановилась на следующем объявлении:

"Объявляется сим, что в конце сего сентября молодая женщина исчезла из родительского дома в графстве ***, вернутся в родительский дом, тогда будет ей известно, что ее примут с надлежащею нежностию. Возвращением своим она продлит жизнь неутешного отца, уже клонящагося к смерти под тяжестью лет и горя."

Это трогательное объявление Так на меня подействовало, что я решилась, как блудный сын, воротиться в дом отца моего и просить у него прощения. Но увы! я узнала, что с месяц тому назад он умер, скорбя о моем отсутствии и завещав свое имение постороннему, в знак своего гнева на нечувствительную и непослушную доче.

Это известие породило во мне угрызение совести; я сделалась задумчивою, не находила удовольствия в обществе, - да и мои знакомые, видя мою задумчивость, покинули меня. Горацио, оскорбленный моею нечувствительностью или (что вероятнее) пресыщенный обладанием, становился холоднее с каждым днем и наконец бросил меня совершенно. Он даже не потрудился объявить мне о нашем разрыве, но обезпечил меня от нужды, как бы следовало сделать честному человеку. После я уже узнала, что ссора его с Лотарио была их изобретением, с целию избавить одного от моей докучливости и дать другому случай воспользоваться моим положением. Горацио увидел меня в доме моего соблазнителя и, пораженный моею красотою, искал слуная обладать мною.

В это время меня посетила одна старая дама, и под предлогом сожаления, предлагала свою дружбу. Она разсыпалась в похвалах моей красоте и в проклятиях злодею, бросившему меня, намекая мне, что я сама буду виновата, ежели не воспользуюсь качествами, щедро данными мне судьбою. Я скоро поняла ее и мы заключили условие. Она взялась знакомить меня с мужчинами, и первую проделку такого рода, мы с играли над старым судьею, которому я была представлена моею наставницею, как невинное создание, только что приехавшее из провинции. Он был так восхищен моею наружностию и ложною простотою, что подарил мне сто гиней."