| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава LIII. (старая орфография)
LIII.
Между тем во мне происходила жестокая борьба гордости и корыстолюбия. Первая представляла мисс Снаппер нестоющею моего внимания; а второе заставляло меня ухаживать за нею; воображение мое попеременно рисовало мне то хорошую, то худую сторону этого брака. Но, наконец, разсудок убедил меня стремиться к достижению его всеми возможными средствами. Мне показалось, что мисс безпокоило мое молчание и что она объясняла его моим неудовольствием на поступки её матери; да и эта последняя не могла не заметить этого. Я решился оказывать свое невнимание старухе, дав понять дочери мое расположение к ней. На мои взгляды она отвечала взорами сочувствия и одобрения, но, подумав, что весь мой будущий успеха, будет зависеть от моих с нею свиданий, которые могут представиться только с позволения её матери, я разсудил за лучшее подделаться к ней с тем, чтобы получить приглашение посещать их в Бате. Случай помог мне оказать ей услугу, так что она из учтивости не могла не пригласить меня.
Остановившись в гостиннице для обеда, мы узнали, что все припасы употреблены были содержателем её на приготовление обеда проезжавшему вельможе и что нам нельзя ничего достать. Однако я, угостив трактирщика вином, уговорил его уступить мне пару куриц и кусок ветчины, которые и послал от себя дамам. Они приняли с благодарностию мою посылку, прося меня доставить им удовольствие отобедать с ними. За обедом я так заинтересовал старуху, что она просила меня извещать ее в Бате. Пока мы обедали, чопорная дама отыскала своего мужа в камердинере приехавшого вельможи. Она представила ему капитана, как человека заботившагося о ней во время вояжа, и муж пригласил его к обеду. Бедный же адвокат обратился с просьбою ко мне и чрез мое посредничество присоединился к нашему обществу. Пообедав и потолковав о жеманной даме, капитане и снисходительном её муже, я заплатил за обед, и мы снова уселись в карету.
Все остальное время дороги с нами не случилось ничего особенного. Мы прибыли в Бат на другой день. Я проводил дам до дому их родственницы, где оне думали остановиться, переночевал в гостиннице, а на другой день нанял себе квартиру.
Утро я провел, осматривая все достопримечательности города в сообществе джентльмена, к которому я имел письмо от Вантера. Вечером я зашел к своим вчерашним спутницам и нашел мисс разстроенною от дороги. Оне, предвидя, что им понадобится какой нибудь знакомый мужчина, чтобы сопровождать их при их выездах, приняли меня очень ласково, и с позволения матери я предложил сопровождать их завтра в Лонгорум.
Но едва только мы вошли туда, как взоры всех обратились на нас, а за тем послышался шопот, сопровождаемый такими презрительными взглядами, что я совершенно растерялся. Я постарался не вести моих дам, а просто следовал за ними к незанятым стульям, где моя суженая, усадив мать, села сама с величайшим спокойствием, не смотря на неучтивые насмешки окружающих. Знаменитый щеголь мистер Наш, постоянный посетитель и распорядитель всех увеселений на этих водах, видя расположение умов общества, вздумал угодить ему и поднять на смех мою суженую. С этою целию, подойдя к нам с разными ужимками, он спросил мою даму, не знает ли она, как звали собаку Товита. Меня до того взбесила эта дерзость, что я уже готовился поподчивать его пинком, как меня предупредила мисс Снаппер, ответив ему: "Ее звали Наш, и она была предерзкая собака." Этот ответ, так кстати сказанный, обратил всеобщий смех на дерзкого и совершенно сбил его с толку, так что, не зная куда деваться, он нюхал табак и, принужденно улыбаясь, исчез. Все стали превозносить до небес остроту моей дамы и искали её знакомства.
Это обстоятельство, доставившее мне сначала большое удовольствие, сильно потом обезпокоило меня, Я понимал, что чем более будет за ней ухаживать людей порядочных, тем труднее мне будет добиться цела. И мои опасения были основательны. В этот же вечер я заметил, что она увлеклась всеобщими похвалами, и хотя её обращение со мною не изменилось, но я предвидел, что как скоро её состояние сделается известным, то ее окружит рой обожателей, из которых более ловкий и более богатый может затмить меня. В следствие этого, я решила, не терять времени и однажды вечером, пользуясь отсутствием матери, объяснился ей в любви. Мисс покраснела и с благосклонным видом упрекала меня в моем поступке, говоря, что мы еще так недавно знакомы, и просила меня не давать более подобного повода к прекращению нашего знакомства. Это несколько охладило мой жарэ; но упрек, был сделан с такою добротою, что я не мог сердиться. Приход её матери вывел меня из затруднительного положения; но я уже не мог вести разговора с прежнею живостию; что касается до мисс, то она совершенно молчала, так что мать её, чтобы как нибудь занять нас предложила партию виста.
Во время игры она мне сообщила, что завтра будет бал, и я тотчас же попроси, позволения танцевать с мисс. Но она, уверив меня, что никогда не танцует, изъявила желание быть на бале и приняла мое предложение сопровождать ее. Я был очень доволен отказом её на первое мое предложение, вовсе не желая подвергать себя неприятному положению явиться с нею в танцах.
После ужина мы продолжали играть до того времени, пока зевота старухи не напомнила мне, что пора расходиться. Придя домой, я обрадовал Страпа своими успехами. На другой день, одевшись в самое лучшее платье, я отправился по уговору на чай к мистрисс Снаппер и, к своему удовольствию, узнал, что мать её страдает зубною болью и решилась отпустить мисс со мною. Мы отправились на бал довольно рано и заняли самые удобные места. Не успели мы посидеть тут и четверти часа, как вошел в зал господин в зеленом костюме, ведя под руку молодую даму, в которой я тотчас узнал обожаемую Нарциссу. Господи! что сделалось со мною в эту минуту. Я совершенно забылся; сердце мое билось с ужасною скоростию, туман застилал мои глаза, в ушах страшно гудело, я едва не задохся! - Но успокоившись от первого впечатления, я начал рисовать себе тысячу восхитительных планов. Я вспоминал о её кротости, доброте и представлял в самом ярком свете свои собственные достоинства. Но мое восхищение не долго продолжалось. Страх, что она уже принадлежит кому нибудь другому, уничтожил все мои мечты. Я уже представлял ее в объятиях другого и на век для меня потерянною. Но представьте мою невыразимую радость, когда в сопровождавшем её мужчине я узнал её брата,
В это время она увидала меня, смешалась и вздрогнула. Румянец, на мгновение покинувший её щеки, снова разлился по её лицу и шее; грудь высоко подымалась от внутренняго волнения. Я с жадностию следил за этими благоприятными для меня признаками и, поймав её взор, старался в моем выразить всю силу своей страсти. - Мне показалось, что она одобряла мое чувство, и эта мысль так меня обрадовала, что я несколько раз порывался броситься к ней и объясниться, но меня удерживало глубокое уважение, которое я всегда питал к ней. Занятый ею, я не мог поддерживать разговора с мисс Снаппер. Я отвечал не в попад на её вопросы, так что она невольно заметила мою разсеянность и, обладая способностью наблюдать и следить за моими взорами, скоро открыла причину моего невнимания. Чтобы удостовериться в своих догадок, она завела разговор о Нарциссе и, не смотря на мое старание скрыть мои чувства, она отгадала их по моему смущению: тут она приняла более серьезную мину и не говорила ни слова по весь вечер. Во всякое другое время это бы испугало меня. Но теперь страсть заставляла меня забыть все заботы. По уходе царицы души моей, я выражал такое нетерпение, что мисс Снаппер предложила ехать домой и, в то время как я провожал ее к носилкам, сказала мне, что она на столько расположена ко мне, что не хочет долее меня мучить.
- Но во всяком случае, продолжал он, ты знаешь лучше меня как поступать.
На другой день, при моем выходе к колодцу, я встретился с какою то дамой, которая, посмотрев на меня пристально, вскричала "Господи Боже мой, м-р Рендом". Всмотревшись ей в лицо, я узнал прежнюю мою любовницу и подругу в несчастиях, мисс Вильямс.
Я был очень обрадован, видя эту несчастную женщину в таких, повидимому, хороших обстоятельствах и просил ее сказать мне, где бы я мог с нею поговорить. Она с своей стороны была не менее довольна увидев меня джентльменом и сказала, что не имеет квартиры, которую могла бы назвать своею, но соглашается идти туда, куда я ей назначу. Узнав, что она в настоящую минуту свободна, я повел её к себе и тут она сообщила мне, что живет очень счастливо в услужении у одной девицы, что к ней она попала по рекомендации и после смерти своей прежней госпожи, к которой нанялась, благодаря плану, составленному ею еще тогда, как мы жили вместе в Лондоне. Она просила меня передать ей обстоятельства моей жизни после нашей разлуки. Я удовлетворил её любопытству.
и не раз передавала ей с большим увлечением историю Джона Броуна. Мисс Вильямс уверяла, что Нарцисса с удовольствием вспоминала черты его характера и не скрывала своего одобрения его страсти. Я сходил с ума от радости при этих словах, обнимал мисс Вильямс, называя ее моим ангелом спасителем, сделал столько дурачеств, что даже если бы она не знала меня прежде, то не могла бы сомневаться в моей искренности. Как только я успокоился, она сообщила мне, что госпожа её едва только пришла вчера домой, как, запершись с нею в спальне, с восторгом рассказала ей, что встретила меня на бале. Она говорила, что моя внешность до того изменилась к лучшему, что не будь мой образ напечатлев в её сердце, она никак не узнала бы во мне человека, носившого ливрею её тетки. И что, судя по выражению моих глаз, она была уверена, что я еще люблю ее и следовательно свободен.
Моя приятельница сообщила также мне, что Нарцисса послала ее узнать мое имя и звание; хотя и была уверена, что я найду случай быть ей представленным. Давно я не испытывал подобной радости. Мои умственные способности были совершенно подавлены ею и я долго не мог открыть рта. Наконец я стал умолять мисс Вильямс вести меня к обожаемому существу, но она остановила мое нетерпение, объяснив мне всю опасность подобного поступка. - "Как ни была благосклонна к вам моя госпожа, но она ни за что не преступит законов приличия и не только не выкажет вам своего расположения, но не допустит вас до объяснения. Я открыла вам сообщенное мне, как тайну, только потому, что очень уважаю вас. Но узнай она об этом, и я не только лишусь места, но и вам не удастся видеть ее более". Я согласился с справедливостью её доводов, прося ее помогать мне и дать совет как поступать в этом случае. Мы решили, что на первый случаи она передаст Нарциссе мое настоящее имя. Ежели дня через два я не найду случая быть ей представленным, то она передаст ей от меня письмо, сказав, что, встретив ее, т. е. Вильямс, на улице, я упросил ее оказать мне эту услугу и что она согласилась, желая доставить удовольствие своей госпоже.
брат Нарциссы еще не женат; и что её тетка вздумала, на досаду своему племяннику, выйти замуж за приходского учителя, но что супружеская жизнь ей не посчастливилось. Она заболела изнурительною лихорадкою, за которою последовала водяная, и для излечения от своего недуга она приехала в Бат пользоваться минеральными водами. Племянница сопровождает ее и ухаживает за нею с прежнею заботливостью, а племянник явился в Бат вовсе не из привязанности к тетке, по чтобы наблюдать за сестрою.
Позавтракав и назначив мисс Вильямс свидание на другой день в назначеном месте, я простился с нею и уведомил Страпа обо всем ею сказанном, к крайнему его удовольствию.