Родерик Рендон.
Глава LVIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава LVIII. (старая орфография)

LVIII.

Пока я был погружен в эти соображения, слухи о дуэли разнеслись по городу, ко мне зашел Фриман и удивился, застань меня дома. Ему сказали, что лорд умирает от рань, а я скрылся от преследования законов. Я спросил его, чему приписывают нашу дуэль и, к своему удовольствию, узнал, что причиною её считают негодование лорда за мой отпет в Лонгруме. Меня обрадовало известие, что в этой истории не замешано имя Нарциссы. Мой приятель, узнав, что мой соперник не подвергался никакой опасности, поздравил меня с успехом, говоря, что это происшествие подтвердить его слова о моем благородстве.

Основываясь на этом уверении, я отправился с ним в кофейню, где меня приняли ласково те же люди, которые вчера избегали меня, - и все хохотали над Мелиндой и её французским кавалером. Тут же я получил от лорда Квивервита приглашение зайти к нему, ежели я свободен.

Я тотчас же отправился и застал его в постеле. Оставшись наедине, он благодарил меня за мое снисхождение в то время, как судьба отдавала жизнь его в мои руки и просил извинения, ежели чем нибудь о скорби я ъ меня в своем негодовании. "Я бы с удовольствием, говорил он, предложил вам свою дружбу; но так как я не могу победить своей любви к Нарциссе и совершенно уверен в ваших чувствах, то нам нет никакой возможности сойтись. Я взял на себя смелость послать за вами, именно с тем, чтобы объявить вам откровенно, что не могу не препятствовать вашим успехам, хотя и обещаю поступать открыто и благородно. А также считаю нужным уведомить вас, что состояние ее зависит от брата. Следовательно, в случае даже успеха, вы будете иметь огорчение видеть ее в нужде; разве вы сами имеете достаточно средств... но я имею довольно верные доказательства в противном, - а потому сознаюсь, что, безпокоясь за нее, я уведомил её брата о ваших успехах, прося его предпринять меры к её обезпечению." Испуганный и разсерженный этим известием, я сказал милорду, что не вижу в этом открытого и благородного поступка, и ушел от него в бешенстве.

за нею лакея в ливрее сквайра. Я тотчас же догадался о моем новом бедствии, поняв, что платок принадлежал Нарциссе, увозимой в деревню в следствие письма лорда Квивервита. Вероятно она воспользовалась этим средством, чтобы дать мне знать о своем положении и требовать моей помощи. Эта догадка едва не свела меня с ума, я бросился домой, схватил пистолеты и послал Страпа за лошадьми. Но безпокойство мое привело меня в такое положение, что мой бедный слуга, вместо того чтобы идти на почту, побежал к Фриману. Этот последний, узнав о моем поведении, тотчас же пришел ко мне я с таким участием просил меня рассказать ему свое горе, что я невольно высказал ему об отъезде Нарциссы и о необходимости нагнать ее. Он выставил мне на вид безразсудство подобного предприятия и старался всею силою своей дружбы и ума отвратить меня от него. Но все его доводы не имели бы успеха, ежели бы он не напомнил мне, что мне следовало быть уверенным в Нарциссе и что она, вероятно, найдет средство уведомить меня о себе. В то же время он дал мне понять, что я своим поспешным отъездом навлеку подозрение на репутацию Нарциссы.

Эти возражения убедили и успокоили меня. Я явился в общество совершенно спокойный и был ласково принять всеми лучшими людьми города, узнавшими о моем несчастий и выразившими свое сожаление. Я также имел удовольствие видеть Мелинду оставленною всеми и принужденною удалиться в Лондон, чтобы избежать насмешек. Некоторое время мое спокойствие поддерживалось надеждою получить известие о милом мне существе; но скоро я стал скучать, не получая вестей. Я впал в меланхолию и отчаяние и, жалуясь на провидение, бывшее мне мачихою, решился поставить на карту все, что имел, с тем чтобы или составить себе состояние или ввергнуть себя в такое безвыходное состояние, которое бы убило все надежды, терзавшия мою душу.

В следствие этой решимости, я втянулся в игру и после разнообразных перемен, в три дня приобрел тысячу фун. стер. Но я не хотел остановиться на этом и, не говоря ничего Страпу о моем выигрыше, продолжал играть до того, что у меня осталось только пять гиней, которые я бы также спустил, ежели бы меня не удержал стыд ставить их, после ставки в двести фун. стер.

Достигнув своей цели, я отправился домой, сам удивляясь своему спокойствию и с таким хладнокровием объявил Страпу о своей потере, что он не хотел ей верить, принимая мои слова за шутку. Но скоро он и я увидели свою ошибку. Я принимал свою глупость за благоразумную покорность судьбе; а он должен был поверить моим словам, когда на другой день увидел меня в страшном отчаянии и старался всеми силами утешить меня.

Я попросил его занять место в почтовой карете и, уплатив долги, сделанные мною в Бате, и, не простившись ни с кем, уехал в Лондон. Страпу же посчастливилось нанять обратную верховую лошадь. Мы оба добрались до Лондона без всяких приключений.

о случившемся, он нахмурился и с свойственною ему резкостью сказал мне, что будь он на моем месте, он не давал бы вперед случая судьбе насмехаться над собою и с разу бы разделался с своим безразсудством. Когда же я просил его объясниться, то он, указав себе на шею и поднявшись на носки, собрался без церемонии уходить; но я напомнил ему о своей бедности и просил возвратить занятые им у меня пять гиней. "Пять гиней, чорт возьми! вскричал он, - да веди ты себя, как следует, и у тебя было бы по пять, а двадцать тысяч в кармане - и я надеялся на тебя с такою уверенностью, что воображал, что пятьсот фунт. стер. лежат у меня в кармане; и по настоящему ты мне их должен." Но меня не убедили эти слова и я с такою настойчивостью требовал денег, что он переменил тон, говоря, что у него нет теперь и шиллинга. Общее несчастие обыкновенно заставляет одуматься людей. Из кредитора я сделался пациентом и просил его дать мне совет для поправления моих обстоятельств. Он предложил мне снова возвратиться к игорному столу и для того, чтоб было с чем играть, продать часы. Я последовал его совету и, отправившись в игорный дом, оставил там все до последняго шиллинга.

Возвратившись домой с отчаянием в душе и рассказав Страпу о моем несчастии, я приказал ему заложить шпагу, чтобы получить средства к новой попытке.

"О себе я не забочусь," продолжал он, "пока Бог дает мне здоровья, то я этими руками достану себе средство к пропитанию везде; но что будет с тобою, неспособному кланяться никому и привыкшему к роскошной жизни?" Я перебил его, сказав, что у меня всегда будет средство избегнуть нищеты, пока я буду владеть заряженным пистолетом. Пораженный ужасом, он долго стоял молча и наконец вскричал: "Господь по благости своей не допустить тебя увлечься соблазнами дьявола - подумай о твоей безсмертной душе - за гробом нет уже раскаяния! Господи! до чего мы дожили! - Разве нам не следует покоряться воле Всевышняго? Где же твое терпение? - Durum рotientia frango - ты еще молод может быть, тебя ожидает счастливая будущность accidit in puncto quid non speratus in anno - вспомни о своем дяде м-ре Бовлинге; может быть, он теперь возвращается в отечество в надежде увидеть и помочь тебе - и даже, может быть, он приехал, потому что корабль ожидали около этого времени." При этих словах душу мою осветил луч надежды. Я поблагодарил своего друга за совет и, обещаясь до его возвращения ничего но предпринимать, послал справиться.

Во время его отсутствия ко мне, зашел Вантер и, узнав о моей неудаче в игре, говорил мне, что когда нибудь да перестанет же судьба меня преследовать. "А между тем - сказал он - вот тебе письмо, полученное мною от Фримана для передачи тебе." Я схватил письмо и, узнав почерк Нарциссы, поцеловал послание и прочел следующее:

"С большим трудом удалось мне избегнуть бдительности моих стражей и дать вам знать, что меня неожиданно увез из Бата брать, которому лорд Квивервит сказал о наших отношениях. Я недавно узнала, что вы дрались с ним и ранили его из за меня, но, будучи уверена в вашей честной любви, прошу вас не доставлять мне вперед подобных доказательства, вашей любви ко мне. Меня так стерегут здесь, что вам невозможно меня увидеть ранее того времени, когда успокоится подозрительность моего брата, или если небо но доставить нам какой нибудь счастливый случай, а между тем вы можете быть уверены в постоянстве любви

"P. S. Мисс Вильямс, находившаяся также под надзором, кланяется вам. Мы обе здоровы, но страдаем за вас; тем более, что вам невозможно писать к нам. Я даже прошу вас не делать никакой к тому попытки, чтобы письмо не попалось в руки брата."

Это письмо значительно утешило меня, я передал его содержание Вантеру и показал ему её портрет, он восхищался её красотою и умом, говоря, что теперь понимает мое невнимание к мисс Снаппер.

Я помирился с судьбою и думал, что если мне удастся добыть средство к существованию до приезда дяди, то он наверное поможет мне. Я просил Вантера дать мне средства к приобретению денег в настоящее время и он, узнав, что я имею кредит у портного, советовал, взявши у него пары две нового платья, обратить их в деньги, продав за полцены продавцу старого платья. Я было посовестился подобной проделки, смахивавшей на надувательство; но он убедил меня, говоря, что чрез несколько времени я буду в состоянии удовлетворить своих кредиторов; а между тем я могу успокоить свою совесть честностью своих намерений; я допустил, наконец, убедить себя этим софизмом, побуждаемый к тому необходимостию, - и потом, узнав, что о корабле, на котором служил дядя, не было никаких известий, пустил ии, дело этот план и выручил двадцать пять гиней, из которых пять отдал Вантеру за совет.