| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава LIX. (старая орфография)
LIX.
Но эта проделка имела непредвиденные мною последствия. Актер, купивший один из проданных мною костюмов, явился однажды в нем на сцене. К несчастию, мой портной был в это время в театре. Узнав свое произведение, он навел справки, объяснившия ему мой подвиг. На другой день он явился ко мне со счетом в 50 ф. cтеp., требуя денег. Я обошелся с ним довольно дерзко, спрашивая, не сомневается ли он в моей честности и, сказав ему, что вперед не буду ему заказывать, приказал прийти чрез три дня. Он в точности исполнил мое приказание но, видя, что я отделываюсь обещаниями, арестовал меня в тот же день на улице. Меня не слишком поразило это обстоятельство, положившее конец мучительным ожиданиям. Но я отказался идти в частную тюрьму, зная, что там просто грабят заключенных. В следствие этого меня отвезли в карете в Маршалсийскую тюрьму, в сопровождении пристава и его помощника.
Тюремщик, отгадывая по моей наружности, что у меня есть деньги, встретил меня латинским словом: "depone", давая мне тем знать, чтобы я вперед заплатил за особенное помещение. Но я захотел прежде видеть его и нанял за тем у него за полторы кроны грязную комнату, которая в другом месте не стоила бы и половины этих денег. Поселившись в этом убежище, я послал за Страпом и стал придумывать средства к утешению этого верного друга; но мои размышления были прерваны сперва стуком в дверь, а потом появлением какого-то молодого человека, жалко одетого и в чрезвычайно грязном белье. Поклонившись мне, он назвал меня по имени, спрашивая не забыл ли я его. Голос его помог мне припомнить черты моего старого знакомого Джаксона. Я с участием поздоровался с ним, выразил удовольствие видеть его в живых и сожалел о присутствии его в этом здании. Но, кажется, он не очень заботился о своей участи, от души смеясь нашей нечаянной встрече в тюрьме. Я стал его распрашивать о его связи с богатою леди, связи, которая, казалось, была так близка к счастливому окончанию в то время, как я имел удовольствие видеть его в последний раз. Посмеявшись вдоволь, он сообщил мне, что тут-то он и попался. "Надо вам сказать, говорил он, что вскоре после нашего приключения с публичными женщинами, я женился на упомянутой вами леди и провел с нею ночь у нея на квартире. Но на другой же день, плача и стеная, она объявила мне, что она вовсе не богатая наследница, а просто публичная женщина, увлекшая меня к женитьбе на ней с тою целию, чтобы пользоваться преимуществами замужней женщины. Она советовала мне тотчас же скрыться, ежели я не хочу попасть в руки уже подговоренных приставов и быть посаженным в тюрьму за её долги. Испуганный этим известием, я мигом вскочил и, простясь с своею супругою несколькими проклятиями, скрывался до того времени, пока не получил назначение лекарского помощника на военном корабле. Я отправился в Портсмут в воскресенье и, войдя на корабль, отплыл в Средиземное море. Тут мне посчастливилось получить место врача на шлюпе, который, по прошествии нескольких месяцев, воротился в отечество и был разснащен. Думая, что обо мне уже забыли, я воротился в Лондон; но не пробыл в нем и недели, как меня арестовали за долг жены в 20 ф. стер. я усадили в эту тюрьму, в которой я сижу еще и за другия проделки... Но вы знаете мой характер; я не имею привычки заботиться и убиваться. Получая половинное жалование из морского ведомства, я живу здесь кой-как." Я поздравил его с хладнокровным взглядом на вещи и, вспомнив, что я ему еще должен, уплатил ему занятую у него сумму, которая пришлась ему как нельзя более кстати. Я распросил его о способах нашего продовольствия и согласился обедать за одним столом с ним. Он только что хотел заказывать обед, как пришел Страп.
Меня поразило горестное выражение лица моего друга, которое, казалось, было создано только для того, чтобы выражать подобные чувства.
Оставшись наедине, я сообщил ему о моем несчастии и старался утешить его же словами, выставляя ему на вид скорое возвращение дяди, а следовательно и мое освобождение. Но его горесть не позволяла ему слушать моих убеждений: не обращая на меня внимания, он ломал руки, не говоря ни слова и едва не заразил меня своим отчаянием. В это время воротился Джаксон и, видя мое дружеское обхождение со Страпом, не смотря на его ливрею, стал с таким весельем и беззаботностию утешать его, что черты лица моего друга мало по малу оживились, и он стал мириться с моим положением. Мы пообедали вместе вареной говядиной с зеленью, принесенною из ближайшей кухмистерской, и хотя это блюдо было подано не в таком виде, к какому я в последнее время привык, но я, покоряясь необходимости, ел с аппетитом и угостил моих гостей бутылкою вина. Оно усилило веселость Джаксона и разогнало горе Страпа, начавшого даже шутить над моим несчастием.
После обеда Джаксон оставил нас одних. Я просил моего верного приятеля собрать наши вещи и перенести их на другую более дешевую квартиру в соседстве с тюрьмою и дал ему денег на уплату за прежнюю квартиру. Вместе с тем я сказал ему, чтобы он скрыл мое настоящее пребывание, уверив моего хозяина и всех моих знакомых, что я уехал из города на несколько недель. Я ему приказал также справляться у Вангера, нет ли вестей от Нарциссы и оставить свой адрес на квартире дяди в Ваппинге, чтобы дать ему возможность отыскать меня по его приезде.
где моим взорам представилась толпа полунагих и жалких существ. Чрез несколько минут отделилась от толпы фигура, повязанная около тальи грязным ковром, поддерживаемым двумя разноцветными тесемками. Она обладала густою черною бородою и носила на голове огромную массу порыжевшого парика, украденного, кажется, с вороньяго пугала. Это явление вошло с низким поклоном ко всем присутствующим, встретившим его с общим восклицанием: "Как поживаете, доктор?" Обратясь к нам, он почтил Джаксона особенным приветствием, при чем мой приятель представил мне его под именем м-ра Мелопиона. По окончании этой церемонии, он вошел в средину собравшихся вокруг него заключенных и, прокашлявшись раза три, к моему крайнему удивлению, произнес с приличною интонациею и жестами весьма изящное и умное разсуждение о различии между талантом и вкусом, поясная его ловко примененными цитатами из новых и древних писателей. По окончании своей речи, длившейся целый час, он снова поклонился своим слушателям, из которых (как мне сообщили) ни один не понял ни слова из сказанного. Но они выразили свое удивление и уважение добровольным приношением, простиравшимся, как говорил Джаксон, до 18 пенсов в неделю. Этот умеренный доход, вместе с перепадающими ему иногда наградами за решение споров между заключенными, поддерживал его жизнь. Я узнал, что он отличный поэт, написавший трагедию, которая признавалась всеми читавшими ее за гениальное произведение; что он обладал необыкновенною ученостию, безукоризненною нравственностию и почти несоответственным смирением. Подобный характер сильно заинтересовал меня и, желая узнать его ближе, я просил Джаксона привести его ко мне. Мое желание было исполнено. Мистер Мелопион почтил нас своим присутствием и, заметив, что я имею страсть к литературе, говорил о ней с таким знанием дела и жаром, что я пожелал видеть его произведения. Он обещал удовлетворить меня и принесть на другой день свою трагедию, а между тем прочитал мне несколько своих мелких стихотворений, давших мне высокое мнение его таланте.