| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава LXI. (старая орфография)
LXI.
"Кое-как я прожил до начала следующей зимы, и возобновив свои визиты к моему приятелю Супилю, был каждый раз принимаем с величайшею любезностию. "Я уже думал о вашем деле м-р Мелопион, говорил он, и чтобы вам показать какое я принимаю в вас участие, я отрекомендую вас знакомому мне молодому вельможе, большому знатоку в драматических сочинениях. Притом он пользуется таким влиянием, что ежели одобрит ваше произведение, то его покровительство защитит нас от зависти и невежества. Я уже говорил лорду о вашей трагедии и если вы зайдете ко мне дня чрез два, то получите рекомендательное письмо к нему."
"Чтоб не утомлять вас подробностями, скажу, что я отнес свою трагедию на квартиру лорда и, передав ее вместе с письмом м-ра Супиля слуге, получил приказание зайти чрез неделю. По прошествии её, я был принят очень учтиво самим лордом, который сообщил мне, что, прочитав всю трагедию, он считает ее лучшим coup d'essai, какой только удавалось ему видеть и отметил некоторые места, требующия, по его мнению, исправления. Меня очаровал подобный прием, и я с благодарностию обещал следовать только его советам. "В таком случае - сказал он, - перепишите ваше произведение с предложенными мною изменениями, как можно скорее, и принесите ко мне; потому что я хочу поставить ее на сцену нынешней зимою." Вы можете себе вообразить, с какою поспешностию я принялся за переписку. И хотя замечания милорда показались мне неважными и довольно многочисленными; но я не хотел спорить из-за пустяков с моим патроном. А потому переделал свое сочинение менее, чем в месяц.
"Когда я принес ему мою рукопись, то застал его за завтраком с актером, которому он тотчас и рекомендовал меня, прося его прочесть несколько сцен из моей трагедии. Тот исполнил это, но почти на каждой странице с презрением отзывался о некоторых попадавшихся ему выражениях. Я было попытался защищать их, но лорд Раттль с грозным видом заметил, что мне не следует спорить с человеком, уже двадцать лет не сходившим со сцены, а следовательно лучше всех понимавшем требования сценического искусства. Я принужден был покориться. Милорд предложил этому же актеру прочитать всю трагедию некоторым джентльменам, которых он пригласить к себе вечером.
"Я также присутствовал при чтении и уверяю вас, мой дорогой приятель, что во всю мою жизнь не испытывал такой пытки. Этот актер, может быть человек честных правил и хороший трагик, но быль совершенно необразованный и нахал, он делал такия замечания, что я не мог не понять их ничтожества. Однако, вообще все одобрили мое произведение и обещали мне поддержать его по мере сил своих. Лорд Раттль дал слово позаботиться о моей трагедии и просил, переправивши ее, принести к нему. Поневоле пришлось мне снова переписывать свое произведение. Но в это время мой приятель Супиль передал свое право и имущество другому антрепренеру м-ру Брайеру, так что мне надо было снова искать покровительства у него. Это взял на себя лорд Раттль, который был с ним несколько знаком, и с таким жаром рекомендовал меня, что мое сочинение было принято.
"Теперь я уже считал себя совершенно обезпеченным. Несколько дней я ожидал появления моего произведения на сцене; но, удивляясь замедлению, снова обратился к моему патрону. Он извинял м-ра Брайера многочисленностию его занятий, и советовал не докучать ему.
"Я выждал это три недели, по миновании которых милорд сообщил мне, что м-р Брайер прочитал мою трагедию и нашел ее совершенно удовлетворительною; но, бедняга, заключив уже прежде условие с другим автором, не может поставить ее на сцену в этом году.
"Убитый горем, я не мог выговорить ни слова. Наконец, я стал горько жаловаться на безстыдство содержателя театра, водившого меня за нос столько времени. Но милорд пожурил меня за мою вольность, и защищая благородство правил м-ра Брайера, приписывал его поступок забывчивости. И действительно, в последствии я убедился в дурной памяти м-ра Брайера и, не смотря на кажущееся его недоброжелательство, я не могу ничем иным объяснить его поведения.
"Лорд Раттль, видя мое огорчение, предложил мне употребить свое влияние и поставить мою трагедию на другом театре. Я с радостию принял его предложение и получил от него рекомендательное письмо к м-ру Беллаверу, актеру и главному распорядителю на театре м-ра Вандаля. Я поспешил к нему и, прождав с час в передней, был наконец допущен к нему. Он с важностию принял мое сочинение и, сказав мне, что теперь очень занят и что после, на досуге, прочтет его, он приказал мне зайти на неделе. Уходя от него, я удивлялся невнимательности и грубости этого актера, не удостоившого меня даже обыкновенною учтивостию. Но это еще было ничего в сравнении с сделанным мною в последствии замечаниям.
"В назначенное время я пришел к мистеру Беллаверу, получив ответ, что он занят и не может принять меня. Я повторил мой визит через несколько дней и, подождав в передней часа два, был наконец принят им. Он объявил мне, что еще не прочел моей трагедии. Оскорбленный этим невниманием, я не выдержал и, сказав ему, что он, по моему мнению, не оказывает должного уважения лорду Раттлю, потребовал назад свою рукопись в довольно дерзких выражениях. "С большим удовольствием," возразил она, принимая театральную позу, и, выдвинув ящик из стоящого перед ним бюро, выкинул на стол большую связку бумаг, произнеся с презрением слова: "вот возьмите". Я выбрал свою трагедию и, выйдя от содержателя, пошел к моему патрону и стал жаловаться ему. Но он, сверх моего ожидания, вовсе не обиделся поступком Беллавера, а напротив, упрекал меня вх горячности и дал мне понять, что если я хочу писать для сцены, то должен покоряться капризам акторов. "В настоящее время вам не остается другого средства, сказал он, как предложить вашу трагедию мистеру Брайеру в будущем году; лето же вы можете употребить на исправление ее, сообразно с его замечаниями." И так мне пришлось выбирать одно из двух, или отказаться от всех надежд на успех моего произведения, на котором я основывал все мое благосостояние и славу, или терпеть нужду в продолжении восьми месяцев, в ожидании поставки его на сцену. Но, не смотря на все затруднения, я выбрал последнее и решился подвергнуться всем ужасам нужды.
"К чему утомлять вас ничтожными потребностями? Кое-как и в страшной нищете я дожил до конца лета. Зайдя к лорду Раттлю, я узнал, к своему ужасу, что милорд отправляется за границу и что мистер Брайер живет в провинции, так что мой великодушный патрон, не имея возможности выполнить своего обещания лично, оставил мне письмо к содержателю театра, напоминая о данном им обещании в пользу моей трагедии.
"Узнав о возвращении мистера Брайера, я отправился к нему с письмом, но не застал его дома. На другой день утром я получил тот же ответ; но меня просили сказать свое имя и объяснить, что мне нужно. Исполнив требуемое, я зашел на другой день и слуга снова уверял меня, что господин его уехал, хотя я видел его смотрящим в окно. Взбешенный этим поступком, я зашел в ближайшую кофейню, и запечатав письмо милорда с своим, в котором вместе требовал положительного ответа, послал его с привратником, который, воротившись, сказал мне, что мистер Брайер желает меня видеть. Я пошел к нему и был принят с такими извинениями и комплиментами, что гнев мой совершенно исчез. Он с подобострастием говорил о своем приятеле лорде Раттле, которому всегда готов был услужить, обещал прочесть мою трагедию и сообщить мне свое мнение. В доказательство же своего ко мне уважения, дал мне позволение бывать безплатно на всех представлениях. Это доставило мне не малое удовольствие и я часто пользовался своим правом. Так как я мог бывать за кулисами, когда мне вздумается, и имел случай говорить с мистером Брайером, то я часто спрашивал его, когда он намерен поставить на сцену мою пьесу; но он всегда отговаривался бездной занятий. Я уже начинал безпокоится, тем более, что сезон уже приближался к концу, как вдруг я прочел в газетах объявление о новой пьесе, которая была написана, принята и разыграна в течение трех месяцев. Вы можете себи; вообразить, как это меня поразило! В первый момент моего гнева я подозревал мистера Брайера в подлости в отношении ко мне и с радостию видел неудачный ход предпочтенной им пьесы, упавшей совершенно, едва выдержав три представления.
"Около этого времени я познакомился с одною дамою, которая, узнав, что я написал трагедию, сказала мне, что она знает одну леди хорошо знакомую с особою, имеющею большое влияние на rpaфа Свирвита. Она обещала, если я пожелаю, похлопотать за меня, так как этот вельможа считался меценатом в Англии и мог своим одобрением, дать цену всякому сочинению, то я с радостью принял её предложение. Я взял свой манускрипт от Брайера и передал его моей знакомой, которая действительно хлопотала с таким рвением, что менее чем чрез месяц я был представлен графу и вскоре имел удовольствие слышать, что он очень хвалил мое произведение. Я льстил себя надеждою, что милорд примет во мне участие, но прошли еще три месяца и я не получал никакого известия. Мне уже становилось подозрительною искренность особы, передавшей мне последнее известие. Но вскоре я увидел несправедливость своего подозрения.
"Надо вам сказать что, основываясь на расположении, оказываемом мне лордом Раттлем, и на его участии к моему успеху, я написал ему о своей неудаче. Желая помочь мне, он писал к своему приятелю, весьма богатому сквайру, прося его принять меня под свое покровительство и познакомить с м-ром Мармозетом, знаменитым актером, недавно явившемся на сцене с необыкновенным успехом и имевшим такое влияние на антрепренера, что тот ни в чем не смел отказать ему. Сквайр, не надеясь на свой авторитет у м-ра Мармозета, прибегнул к знакомому лорду, который, по его просьбе, представил меня знаменитому актеру.
"Разговор зашел о моем произведении и я с удовольствием узнал, что Ерль Свирвит отзывался обо мне очень хорошо и даже послал копию с моей трагедии мистеру Мармозоту с просьбою, играть в ней в следующий сезон. Любимец публики также восхищался моим сочинением и обещал поставить ее на сцену, ежели только будет ангажирован на следующий год. Он просил меня дать ему прочесть мою трагедию в провинции, куда он намерен отправиться на другой день, чтобы на досуге разобрать ее и сделать некоторые необходимые изменения. Он записал мой адрес, обещая написать мне свои будущия замечания. Теперь уже я надеялся видеть свое сочинение на сцене в самом лучшем виде и получить вознаграждение за все перенесенные лишения. Но прошли шесть недель и я но получал известия от Мармозета, не смотря на то, что он обещал написать мне через десять дней после своего отъезда. Наконец пришло от него письмо. Извещая меня, что он сделал несколько замечаний, которые передаст мне при встрече он, а между тем советовал отдать рукопись кому-нибудь из содержателей театров, так как он сам еще не уверен, будет ли играть в следующем сезоне. Меня огорчило заключение его письма. Я прочел его одному из своих приятелей, тут же объявившему мне, что это только предлог отделаться от меня; потому что ему очень хорошо известно, что мистер Мармозет ангажирован на прекрасных условиях, мистером Вандалем; но что он отказывает мне потому, что купил от другого автора комедию, которую и желает поставить на сцену.
ему его ошибку и, как кажется, совершенно убедил его; потому что вообще он очень лестно отзывался о моем произведении.
"Во время нашего спора меня удивила его забывчивость. Он отказывался от того, что говорил мне перед своим отъездом из города; а именно от упомянутого им мнения графа Свирвита о моем сочинении. Затем он объявил мне, что не имеет никакого влияния на мистера Вандаля, а следовательно не может оказать мне требуемой услуги. Я просил его, чтобы он подал мне по крайней мере совет, как действовать, и он указал мне на графа Свирвита, говоря, чтобы я достал рекомендательное письмо от него к содержателю, который не решиться отказать такому вельможе. Я снова обратился к знакомой мне даме и она так успешно повела дело, что чрез несколько дней я узнал, что могу получить письмо тотчас же, ежели доставлю лорду доказательство, что содержатель театра не имеет сделки с другим автором, потому что милорд решался только в таком случае на подобное снисхождение, ежели ему не представлялось возможности отказа. При этом же мне объявили, что мистер Мармозет еще прежде, нежели советовал мне обратиться к графу, сказал ему, что читал мою трагедию и нашел ее неудобною для театра. Не имея возможности сомневаться в этом известии, я однако подозревал тут какое нибудь недоразумение и, не обращая на него внимания, передал полученный мною ответ Мармозегу, обещавшему спросить м-ра Вандаля, не ангажировал ли он другого автора. Дня через два, я зашел к актеру и он сообщил мне что, узнав об отсутствии всякого условия между Вандалем и другими авторами, вручил ему мою рукопись, прибавив, что она одобрена графом Свирвитом, от которого он получит вскоре письмо. В заключение он приказал мне зайти за ответом к м-ру Вандалю дня через три. В назначенное время я явился к м-ру Вандалю, объявившему мне, что хотя он и получил от Мармозета трагедию; но о графе Свирвите не слыхал от него ни слова. Я рассказал ему как было дело, и он дал мне понять, что действительно еще не заключал условия ни с каким писателем, что с удовольствием прочтет мою трагедию, надеясь, что не разойдется в мнении с графом, которого уважает без меры, и вскоре поставит ее на сцену. Меня так обрадовали его слова, что я совершенно забыл о непонятном поведении Мармозета; но, явившись в известное время к м-ру Вандалю получил обратно свое произведение с ответом, что оно негодится для сцены. Опомнившись от этого удара, я просил его сказать мне его возражения против моей трагедии и они оказались так неосновательными и неясными, что я тотчас убедился в том, что он вовсе не читал моей рукописи и говорил только по наущению других. В последствии я узнал, что этот бедняга с ограниченными способностями был запутан суеверием и страдал под игом своей жены.
"Низвергнутый с высоты моих мечтаний я уже был готов погибнуть от горя. Я не мог сомневаться в подлости Мармозета, припоминая все его поступки. И это мнение подтверждали слова графа Свирвита, выразившагося с презрением о поведении Мармозета, дерзнувшого высказать мнение противное литературному вкусу милорда. Пока я раздумывал о своем жалком положении, ко мне зашел мой приятель и, узнав в чем дело, не мог удержаться от негодования и стал ругать Мармозета, как главного виновника моего несчастия. Он говорил, что актер с самого начала действовал подло, водя меня за нос и наговаривая невежде содержателю театра небылицы на мое сочинение, что его предательство равняется его алчности, которая побуждает его ко всяким подлостям: так он воспользовался моею неопытностию и уничтожил авторитет другого уже пользующого известностию автора, также написавшого трагедию, которая, по его мнению, могла помешать успеху им покровительствуемой комедии.
"Встречая неудачу везде, я уже отчаявался видеть свое сочинение на сцене и решился избрать для себя новый род занятий, который бы дал мне средства к спокойному существованию. Но мой хозяин, которому я уже порядочно задолжал и который надеялся получить свои деньги из вознаграждения за мою трагедию, не мог хладнокровно перенесть своего разочарования. Он решился сделать еще попытку и достал письмо от одной знатной дамы к м-ру Брайеру, к которой этот последний питал всегда большое уважение. Она просила его принять мою трагедию, обещая поддержать ее своим влиянием. Чтобы усилить свою протекцию, она уговорила в мою пользу всех лучших актеров, одним словом она заставила снова принять мое сочинение и оживила мои надежды. Но честный м-р Брайер так был занят делами (хотя, повидимому, ему нечего было делать,) что не имел времени прочесть моей рукописи, а без этого он не мог принять ее и хотя он и читал ее прежде, но ничего не помнил из нея.
"Наконец, он просмотрел ее и, сделав небольшие изменения, послал к покровительствующей ей леди, давая честное слово поставить мою трагедию на сцену будущею зимою, ежели ее исправят и представят ему в конце апреля. С стесненным сердцем я принялся за работу и окончил ее во время. Но тут судьба готовила мне новое огорчение. Летом м-р Мармозет вступил в товарищество с м-ром Брайером, так что когда я потребовал исполнения обещаний у м-ра Брайера, то он ответил мне, что без товарища ничего сделать не может; а тот уже заключил условие с другим автором.
"Мое положение сделалось еще хуже со смертию моего хозяина, наследники которого забрали все мне принадлежавшее и выгнали меня из квартиры чуть что не нагого. Тут меня арестовал портной и посадил в эту тюрьму, где я живу милостынею моих товарищей по заключению."