| Автор: | Смоллетт Т. Д., год: 1748 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава LXV. (старая орфография)
LXV.
Выйдя на берег, я тотчас же справился о своем приятеле Томсоне и узнал, что он живет богато в имении, доставшемся ему за женою, по смерти её отца, умершого уже несколько лет тому назад. С позволения моего отца, часто слышавшого от меня о Томсоне, я отправился к нему верхом и в несколько часов достиг до его жилища.
Я бы оскорбил нежность чувств Томсона, ежели бы сказал, что он только обрадовался мне; он выразил при нашей встрече такия чувства, которые может внушить только искренняя и безкорыстная дружба. Представив меня своей жене, очень милой леди, подарившей ему уже двух детей, он, не зная еще перемен моих обстоятельств, предложил мне свой кошелек и покровительство. Поблагодарив его за великодушие, я рассказали, ему о настоящем положении моих дел. Он с участием поздравлял меня и, удержав у себя более суток, поехал со мною в Кингстон, чтобы представиться моему отцу и попросить его к себе.
Дон Родриго исполнил его просьбу и, прожив у него неделю, возвратился в восхищении от моего друга и его жены, подарив ей при прощании - дорогой алмазный перстень, в знак своего уважения. Томсон между прочим сообщил мне, что старый наш командир капитан Окум несколько месяцев тому назад умер, и вскоре после его смерти открылось, что он с помощию Макшэна скрыл плутовским образом некоторую часть богатств из взятого им приза. Доктор находился по этому делу в тюрьме и, не имея друзей, существовал только великодушною помощию моего друга, которого, не смотря на то что заставил искать насильственной смерти, он самым низким образом умолял о пособии. Я одобрил поведение Томсона и, сжалившись над бедствием доктора, послал ему десять пистолей таким образом, чтобы он не мог узнать своего благодетеля.
Пока мы с отцом наслаждались расположением живших на берегу джентльменов, дядя написал своему хозяину о своем счастливом до сих пор плавании, прося его застраховать груз и корабль на время его обратного плавания. После того он с таким усердием занялся нагрузкою товара, что с помощию Томсона наполнил корабль в шесть недель. Добрый мой приятель выменял серебро и золото дона Родриго на векселя, на лондонские банки, так что деньги отца не могли пропасть в случае нападения неприятеля. До нашего отъезда он снабдил нас таким количеством свежих припасов, что не только мы, но и экипаж наслаждался им во весь вояж.
Тиборуна с намерением на утро налиться водою и запастись дровами, В это время один матрос, выпивший более рома чем следовало, упал за борт и, не смотря на все предпринятые меры, поплыл ко дну. Часа через два после этого, сидя на палубе, я наслаждался, прохладою вечера, как вдруг услышали, крик, выходящий как бы из моря: "Ей, корабль, слышишь!" Один из матросов, услышав это, вскричал: "будь я проклят, если это не упавший за борт Джон Марлинспайк," Удивленный этим обстоятельством, я вспрыгнул с четырьмя Матросами в спущенную лодку и, подъехав к тому месту, откуда, как казалось, выходили, голос, я увидел что-то на воде. Подплыв ближо, мы разсмотрели человека, сидящого на курятнике. Увидя нас, он вскричал хриплым голосом: "Чорт вас возьми! отчего вы не отвечали, когда я кричал?" Помощник шкипера, бывший с нами, истый моряк, услышав это приветствие, сказал: "Клянусь Богом, братцы, это не наш. - Это чорт - греби назад." Матросы тотчас же исполнили его приказание и я едва мог их уговорить воротиться. Подъехав снова к плывущему, мы хотели взять его в лодку, но он, не торопясь, говорил: "Постойте, братцы, какой это корабль?" и, получив ответ, вскричал: "Будь он проклят! Я думал, что это наш. Куда вы плывото?" Получив от нас ответ, он перешел в лодку и, выпив водки, рассказал, что он двадцать четыре часа тому назад упал с военного корабля Везувий, шедшого в Испаньолу, - и так как корабль был на ходу, то его не захотели останавливать и бросили утопавшему деревянный курятник, на котором он надеялся добраться к утру до мыса Тиберуна. Но он считал себя счастливым, что попал к нам, потому что имел теперь надежду встретиться с своим кораблем; а ежели бы он вышел на берег, то мог попасть в плен к французам. Дядя и отец долго забавлялись беззаботностию этого молодца и чрез два дня, встретив корабль Везувий, сдали его туда.
Поднявшись счастливо против пассатных ветров, мы пошли к северу и при попутном западном ветре подошли к мелям в шесть недель, а чрез два дня были у Лизарда. Невозможно описать всей радости, которую я почувствовал при виде родных берегов! Дон Родриго был взволнован и Страп проливал слезы восхищения. Матросы много выиграли от нашего удовольствия и прибитая к мачте кружка наполнилась от наших щедрот. Дядя хотел плыть прямо в Довис; но переменившийся близь острова Вайта ветер заставил его войти в Сент-Еленскую гавань и остановиться в Спитгеде, к величайшему огорчению матросов, из которых тридцать были тотчас же взяты на военный корабль.
Мы с отцом вышли на берег в Портсмуте, оставив Страпа с капитаном, хотевшим объехать берег на корабле. Заметив мое нетерпение видеть Нарциссу, отец позволил мне отправиться к её брату, а сам поехал на почтовых в Лондон, где намеревался ждать меня в рекомендованной мною гостиннице.
Подстрекаемый страстью, я ехал всю ночь и к утру остановился на постоялом дворе, верстах в пяти от дома сквайра. Тут я пробыл до следующого утра, с восхищением мечтая о встрече с дорогим мне существом после восемнадцати месячной разлуки, усилившей только мою любовь. Но я также почувствовал некоторый страх, представляя себе, что Нарцисса уступила требованиям брата и составила счастие моего соперника. Я даже приходил в бешенство при мысли о возможности и, подойдя к дому мистрисс Сэджели, долго был не в силах постучаться. Наконец я решился. И как только она узнала мой голос, то отворила двор и приняла меня с отверстыми объятиями и слезами радости. "Ради Бога, добрая матушка", вскричал я, "скажите мне, что Нарцисса? - Такая ли она, какою я ее оставил?" - "Она по прежнему прекрасна, здорова и принадлежит тебе", отвечала старушка. Обрадованный этими словами, я было в тот же вечер хотел отправится к ней, но разсудительная старушка сообщила мне, что моя возлюбленная теперь в Лондоне, и что со времени моего отъезда произошло много перемен в доме сквайра, уже с год женатого на Мелинде. Она отвлекла его внимание от Нарциссы, так что он перестал о ней заботиться, довольствуясь мыслию, что, в случае выхода её замуж без его согласия, её приданое достанется ему; а Нарцисса, видя нерасположение к себе своей невестки, уехала в Лондон и поселилась у мисс Вильямс. Тут лорд Квиворвист преследовал ее своею любовью, но видя, что её сердце занято, старался уверить ее в моей смерти и наконец, будучи не в состоянии добиться её согласия, женился на другой леди, которая чрез несколько недель разошлась с ним по семейным неприятностям. Кроме того, мистрис Сэджели сказала мне, что между сквайром и его женой было мало согласия и что он, негодуя на множество её поклонников, ухаживавших за нею после её замужества, увез ее в провинцию против её желания. Но что в настоящее время они до того надоели друг другу, что, без всякого приличия, бранятся при посторонних и даже в присутствии своих слуг.
Добрая старушка, в доказательство неизменившейся ко мне привязанности Нарциссы, дала мне прочесть её последнее письмо, в котором с такою любовью и заботливостию упоминалось обо мне, что я в восхищении решился ехать в ту же ночь, чтобы как можно скорее осчастливить мою возлюбленную.
и будучи сам не в состоянии доставить ей средств к жизни. Поблагодарив ее за участие, я в немногих словах объяснил мое настоящее положение, что доставило этой добродетельной особе истинное удовольствие. Я также предложил ей для успокоения в её старости жить со мной и Нарциссою.
как она называла, великодушие; но жить со мною отказалась, извиняясь своею привязанностию к месту, где она провела свое вдовство, видя её упорство, я заставил ее принять тридцать гиней, обещая ежегодно давать ей столько же, чтобы она могла доставить себе всевозможный комфорт, необходимый её старым летам.
мне моего прежнего товарища и по распросам оказалось, что это действительно его аптека, которую он открыл после женитьбы на вдове, доставившей ему три тысячи фун. стер приданого. Обрадованный этою вестию, я зашол в аптеку и застал своого приятеля за приготовлением промывательного. Поклонившись ему, я приветствовал его словами: "Как пожинаете, м-р Морган." Он, посмотрев на меня, ответил: "Ваш покорный слуга, сэр". "Как Морган, спросил и неужели ты забыли своего прежнего товарища?" При этих словах он вскочил и, снова взглянув на меня, вскричал: "клянусь небом! клянусь моим спасением, что это мой старый приятель м-р Рендом." - Удостоверившись в этом, он бросил пестик, опрокинул ступку и стал душить в своих объятиях, вымазав меня всего скипидаром и яичным желтком, которые он смешивал в ступке. Окончив приветствие, он рассказал мне, что по приезде его из Вест-Индии, он увидел себя вдовцом, и что добился место врача на военном корабле, на котором и служил несколько лет. Наконец женился на вдове аптекаря, за которою взял порядочную сумму денег и живет спокойно, имея очень порядочную торговлю. Ему ужасно хотелось знать обо всем со мною случившемся после его отъезда, но я уверил его, что теперь мне некогда, а что когда-нибудь, в свободное время, я с удовольствием удовлетворю его. Но он настоял на том, чтобы я остался у него завтракать, и представил меня своей жене, весьма почтенной женщине. Он показал мне запонки, данные ему мною при нашем разставании и был очень доволен, узнав, что я также сохранил подаренные им. Узнав о положении Макшэна, он сначала было обрадовался, но потом сказал: "Я прощаю ему, и да простит его Бог." Они выразил сожаление о душе капитана Окума, говоря, что теперь она скрежещет зубами в аду. Я долго не мог убедить его в том, что Томсон живет, но убедившись, он радовался за его счастливое состояние.
Возобновив свои уверения в взаимном расположении, я простился с валлийцем и его женой, и, взяв почтовых лошадей, в этот же вечер приехал в Лондон. Я передал отцу сведения, полученные мною о Нарциссе. Снисходительный отец мой одобрил мой план жениться на ней, даже еслибы её брат не согласился на брак, и обещал через несколько дней передать мне достаточную сумму денег, чтобы содержать прилично жену. Он изъявил также желание видеть существо, очаровавшее меня. Но не спав всю предпрошлую и прошедшую ночи, я по необходимости лег отдохнуть; и на другой день, часов в десять отправился по данному мистрисс Сэджели адресу на квартиру моей возлюбленной. Я вызвал мисс Вильямс и чрез минуту она явилась. Увидев меня, она вскрикнула и пустилась бежать назад, но, преградив ей дорогу, я обнял ее и заставил опомниться. "Праведное небо, говорила она, вы ли это, мистер Рендом? Но ведь моя госпожа сойдет с ума от радости." Я объявил ей, что, боясь внезапностью повредить Нарциссе, нарочно вызвал ее, желая приготовить её госпожу к моему присутствию. Она согласилась со мною и ушла, оставив меня в нетерпении обнять предмет моей любви. Вскоре я услышал шаги на лестнице и раздавшийся голос моего ангела: "О Боже! возможно ли это! Где он?" Как забилось мое сердце при этих знакомых звуках! и как моя душа занемела, когда она представилась моим глазам, блистая своею юностию и красотою! В её походке выражалась грация, небо в её глазах, и в каждом движении достоинство и любовь. Вы, чьи души способны к нежным ощущениям, вы поймете мои настоящия чувства и восхищение в то время, когда мы кинулись друг к другу в объятия! Говорить мы не имели сил и долго обнимались в немой радости. "Очаровательная Нарцисса, произнес наконец я, чудо красоты, любви и искренности! Наконец ты в моих объятиях! И я могу назвать тебя моею! Ревнивый брат не будет больше препятствовать нашему счастию. Судьба наградила наконец меня за все мои страдания и дала возможность удовлетворить моей любви." Дорогое создание улыбнулось с невыразимою прелестью и с милым взглядом спросила меня: "И мы с тобой никогда уже не разстанемся?" "Никогда, воскликнул я, никогда, пока смерть не разъединит нас! Клянусь этим поцелуем, более благовонным, чем эфир, дующий из апельсинного куста, что никогда не разстанусь с тобою!"
По прошествии первых порывов радости, страсть моя приняла бурный и безпокойный характер. Голова моя кружилась и все мое целомудрие и разсудительность едва были бы в силах обуздать мои страсти. Нарцисса же, видя эту внутреннюю борьбу, отвлекла мое воображение от предмета, волновавшого его, начавши распрашивать меня о подробностях моего вояжа. Я удовлетворил её любопытству, рассказав обо всем случившемся до настоящого времени. Она чрезвычайно изумлялась случаю, возвратившему мне отца, и плакала от радости, узнав, что он одобряет мою любовь. Она выражала нетерпение быть ему представленной, поздравляла себя и меня с счастливым для нас оборотом обстоятельств, заметив, что в нем ясно видна воля привидения. Проговорив несколько часов, я получил её согласие увенчать мое счастие тогда, когда мой отец пожелает этого, и надев ей на шею ожерелье, составленное из алмазов и аметистов и подаренное мне в Парагвае старою испанскою дамою, я ушел, обещая возвратиться после обеда с дон Родриго. По возвращении моем домой, отец с участием разспрашивал о здоровье Нарциссы и подал мне акт, которым передавал в мое владение 15,000 ф. ст., так что, вместе с моими барышами от распродажи товаров, я в настоящее время обладал восемнадцатью тысячами фун. ст. После обеда мы вместе отправились к моей возлюбленной. Я заметил, что отца моего сильно поразила её наружность. Он нежно обнял ее, говоря, что он гордится сыном, успевшим своими качествами приобрести расположение такой прекрасной леди. Покраснев от этого комплимента, она посмотрела с нежностью на меня, и ответила, что была бы недостойною внимания мистера Рендома, ежели бы не замечала его достоинств. Вздохнув глубоко, мой отец прибавил: "Такова была моя Шарлотта!" и слеза скатилась с его ресницы. Не вдаваясь в подробности нашего разговора, скажу только, что отец быль столько же очарован её умом, как и наружностью. Она же в свою очередь не могла не сознаться, что ей редко приходилось видеть более образованного и разсудительного мужчину. Мы решили, что отец мой напишет к сквайру, что он одобряет мою любовь, при чем обозначить содержание, назначенное им мне; если же он, сквайр, не даст своего согласия на наш брак, то заключит его без согласия сквайра.