Замок Трамбль.
Часть I.
IV. Обитатели замка Трамбль.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Замок Трамбль. Часть I. IV. Обитатели замка Трамбль. (старая орфография)

IV.
Обитатели замка Трамбль.

Роберт де-Ламбак владетель богатых земель того же имени в Эро, был в свое время важным лицом.

Его самые ожесточенные враги, а их у него было много, не могли отрицать знатности его происхождения и родственных связей, соединявших его с знатнейшими фамилиями Франции.

Де-Ламбаки были некогда полновластными повелителями в Эро, но эти времена прошли, чтобы более не возвращаться.

Замок де-Ламбак со всеми прилежащими к нему землями был продан с молотка, и сделался собственностью богатого дрогиста из улицы Ломбард, тогда как наследник этого имени и этих старых владений, которого рождение было приветствовано колокольным звоном на десять лье вокруг, проводил жизнь куря из экономии плохия сигары, и существуя единственно небольшим доходом от капитала, положенного отцем его жены, предусмотрительным комерсантом в банк на вечное время; мера, которую вполне оправдывало поведение зятя.

Вот что сделали игра, страсть к лошадям, и чрезмерно роскошная жизнь из Роберта де-Ламбака, единственного сына Клода де-Ламбака и Леонтины Демутьер, добрых и честных людей, немного простых и необразованных, но умерших уважаемыми всеми кто их знал, и бывшими действительно достойными этого уважения.

Было бы несправедливо считать Роберта де-Ламбака человеком лишенным способностей. С сильным воображением и смелостью выходившими из ряда вон, он соединял ум и образованность, но его стремление к деятельности и движению не знало границ.

Он пристрастился к скачкам, в то время когда французския коннозаводчики далеко уступали своим собратьям но ту сторону Ла-Манша; он рисковал огромными суммами на пари всякого рода, но этим еще не ограничивалась его расточительность.

Игра развлекала его не меньше скачек. Еслибы он занимался одними лошадьми, быть может его усилия увенчались бы некоторым успехом, так как он был деятелен и предприимчив. Но он впутывался во многия дела, сомнительные с точки зрения честности и участвовал в различных скандальных историях.

Карты и кости были злыми духами, которым он продал свою душу. Счастье, сначала ему благоприятствовавшее, скоро оставило его, и он неудержимо скатился в бездну, из которой нет спасения.

Страсть к игре поглотила все, земли, дома, собак, лошадей; ему не осталось ничего, абсолютно ничего...

В этой скромной деревне, где де-Ламбак скрывал свою бедность, в этом полуразрушенном замке, которого упадок наводил на мысль о былом блеске, так как и в самом Роберте де-Ламбаке сохранились признаки расы, под этой-то скромной крышей, приняли де-Ламбак и его жена молодую графиню де-Монторни.

Госпожа де-Ламбак, как и все женщины, которых рок принуждает разделять с мужем изгнание, была по словам всех добрым гением своего мужа, но гением робким, которого крылья были связаны слепой любовью и неспособным спасти от разорения расточителя, так твердо решившагося разориться.

Но все-таки благодаря ей разорение не было полным. Проценты с капитала, положенного отцем на её имя, были единственным рессурсом всей семьи.

Однако Мария Жаке принесла мужу богатое приданое, но оно растаяло как и все остальное.

Госпожа де-Ламбак никогда не жаловалась, она даже не позволяла себе сделать малейшее замечание мужу, доведшему ее почти до нищеты.

Её отец после долголетних трудов успел составить себе торговлей независимое состояние и сделаться мером своего родного округа. Он считал необычайной милостью судьбы брак своей дочери с наследником замка де-Ламбак:, но он прожил после этого настолько, чтобы увидеть разбитыми все свои надежды, так как ему два раза приходилось платить долги своего благородного зятя.

Однако он умер до наступления кризиса и избежал горя видеть полное разорение своей дочери.

Госпожа де-Ламбак встретила бедность с философической покорностью. Она налагала на себя лишения, чтобы только аккуратно платить своим поставщикам; она распоряжалась своим скромным доходом со строгой экономией, торгуясь как самая обыкновенная хозяйка, и притом устроивая однако так, что у Роберта было всегда отличное белье, и два или три любимых блюда за обедом.

Слабость характера этой доброй женщины, представляла сильный контраст с резкой и решительной натурой её мужа. Робкая и покорная, нервная и впечатлительная, она вся дрожала когда он приходил в гнев, а это случалось слишком часто. Тогда только заслышав его тяжелые шаги, или голос, более громкий чем обыкновенно, она бледнела, вздрагивала и роняла работу, которую держала в руках.

Единственную издержку лично на нее составляла плата доктору, с которым она иногда советовалась о своей болезни, более моральной чем физической, которую она называла невралгией.

Доктор Марион, знавший положение и средства госпожи де-Ламбак и умевший оценить усилия, которые делала она и её племянница, чтобы содержать семью ничтожными средствами, питал к этой достойной женщине глубокую симпатию. Он с таким важным видом клал в карман три франка, полученные от нея за визит, как будто бы это было горсть золота. Для него было большим удовольствием познакомить обитателей замка Трамбль с молодой монастырской пансионеркой.

в деревянных башмаках, бывшей в одно и то же время кухаркой, горничной и птичницей.

Спустя полтора года после того, как графиня де-Монторни сделалась постоянной гостьей замка, круг семейства де-Ламбак неожиданно разширился, так что пришлось нанять крестьянку на помощь толстой Адели.

Капитан Гастон де-Ламбак, оставив свой алжирский полк, возвратился под отчий кров, и казалось нисколько не желал скоро покинуть его.

Действительно, он освободился от службы и всяких занятий, но по причинам далеко не достойным симпатии. Военный суд, заседавший в Тлемсене выразил желание, чтобы имя Гастона де-Ламбак было вычеркнуто из списков армии, что главнокомандующий и поспешил исполнить.

Не входя в подробности, скажем только, что карты, биллиард, вино, неблаговидные поступки всякого рода особенно из-за денег, не говоря уже об обхождении с солдатами, все это вместе могло достаточно оправдать строгость приговора в деле о капитане, который однако был не более виноват чем двое или трое других офицеров, вышедших из следствия не белее его, и тем не менее не осужденных. Так что товарищи в полку называли Гастона "бедным малым"!.. И говорили, что он послужил козлом очищения для других, которые, по своему положению или связям родственников, были вне строгости законов.

Но как бы то ни было, паршивая овца была безпощадно изгнана из стада и, не имея более возможности утилизировать свои воинские таланты, искала убежища в замке Трамбль.

К чести его надо прибавить, что не смотря на все пороки и недостатки, мотививировавшие его отставку, его никогда никто не упрекал в недостатке храбрости. Он с честью добыл свои эполеты.

Если бы капитан де-Ламбак был в замке в то время, когда доктор Марион нашел что болезнь графини де-Монторни требует иных лекарств чем те, которыми располагает медицина, конечно доктор поискал бы другого средства развлечь больную. Он никогда не позволил бы себе ввести молодую девушку в таком нежном возрасте в дом, где есть праздный молодой человек подобный капитану.

Однажды, в один из своих редких визитов в замок, доктор Марион нашел графиню поющую дуэт с своей молодой подругой под акомпанимент гитары, а в нескольких шагах от них капитана де-Ламбака, лениво опершагося о камин и выбивающого такт своим хлыстом.

Седые брови доктора нахмурились и настоятельница монастыря в тот же день получила совет сделать, на будущее время, визиты графини в замок менее продолжительными и особенно менее частыми.

Настоятельница не замедлила последовать этому совету. Идея о возможности сближения между одной из её пансионерок и молодым человеком, будь он богат, как Ротшильд, и во всех отношениях достоен Монтионовской премии, эта идея способна была повергнуть в ужас почтенную даму, а тем более, когда это относилось к графине де-Монторни, богатой наследнице, и к человеку неимеющему гроша за душой.

Возмущенная настоятельница не могла и подумать об этом без содрагания.

Так что доктору Мариону стоило больших усилий воспрепятствовать немедленному разрыву между графиней и семейством де-Ламбак.

Но само собой разумеется, что после этого, посещения графиней замка были чрезвычайно редки; под различными предлогами, настоятельница старалась отклонять графиню от этих визитов.

Впрочем, в это время, монастырь сделался менее скучен для молодой дочери Шарля де-Монторни, так как в нем появилась новая пансионерка, Луиза Дюваль, дочь одного полковника, которая вкусами и наклонностями очень походила на графиню, так что молодые девушки скоро сделались неразлучны.

Луиза Дюваль вступила в монастырь в тот самый год, когда умер граф Монторни.

Чувствуя приближение смерти, граф не имел более силы бороться с влечением сердца и любовь к дочери взяла верх. Слабеющей рукой написал он настоятельнице, что, в случае неблагоприятного оборота болезни, он хотел бы видеть свою дочь, и что поэтому он просит устроить так, чтобы можно было, в каждую минуту, отправить Маргариту в дорогу, конечно с надежным провожатым.

Последнее условие всего более затрудняло настоятельницу и она решилась посоветоваться со своим духовником и доктором.

Духовник пожал плечами и объявил, что не намерен тащить так далеко свою рясу и сверх того подвергаться еще опасности приехать к еретикам, так как старый граф пользовался репутацией неверующого и вольнодумца.

Доктор, в свою очередь, не мог покинуть своих клиентов и дал понять настоятельнице, что для сопровождения графини годится лучше всего де-Ламбак-отец.

Не имея выбора, настоятельница принуждена была наконец, действительно, обратиться к де-Ламбаку.

Тот от всей души согласился взять на себя это поручение, конечно с условием, что издержки путешествия будут отнесены на счет графа Монторни.

и посаженным в тюрьму.

же ехат в Франш-Конте, если она хочет застать еще в живых своего отца.

Письмо пришло в монастырь вечером. Было решено, что так как на станцию железной дороги надо ехать мимо замка Трамбль, то мадемуазель де-Монторни переночует в замке, чтобы рано утром отправиться в путь с первым поездом.

В среду вечером Маргарита была перевезена, со всем своим багажем, в замок Трамбль.

Таково было начало путешествия, приведшого в Монторни молодую девушку и её спутника, только несколько часов спустя после смерти графа.