Замок Трамбль.
Часть I.
V. Загадка.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Замок Трамбль. Часть I. V. Загадка. (старая орфография)

V.
Загадка.

Тридцать-шесть часов спустя после кончины графа, тело его было похоронено с обычной церемонией.

Завещание покойного было прочитано, а так как Маргарита была единственная дочь графа, то все состояние переходило к ней. В завещании были также назначены подарки и пенсионы некоторым старым слугам и оно оканчивалось следующими словами:

"Я надеюсь, что моя любезная дочь Маргарита, которую я прошу иногда вспоминать обо мне, не воспротивится передаче замка де-Монторни во владение моего племянника, барона де-Рошбейр.

"Я надеюсь, что в виду многочисленных земель, в числе которых находятся Пуатре в Дофине и Вильмен в Крезе, следующия ей по праву, она не откажется исполнить мое желание".

Покинутый ребенок сделался богатой наследницей.

Маргарита была еще несовершеннолетней, так что её огромные владения должны были, некоторое время, находиться под управлением опекунов.

Для этой цели граф избрал одного из своих старинных друзей, парижского банкира Дюмона. Он должен был каждый год передавать в распоряжение графини значительную сумму денег, которую ему предоставлялось, по желанию, увеличивать, пока графиня не достигнет совершеннолетия, в случае же, если она захочет выйти ранее замуж, её выбор должен быть представлен на одобрение опекуна.

Впрочем, в этом случае необходимо было также одобрение барона Жюля де-Рошбейр, которого граф просил в завещании быть лучшим другом его дочери, чем он был её отцем.

Где жить сироте, предоставлено было решить ей самой.

Хотя нотариус, которым был составлен этот акт, и имел некоторые сомнения в его действительности, в случае протестов, но последних не было, так как молодая наследница не выказала ни малейшого желания противиться последней воле своего отца.

Спустя несколько времени после прочтения завещания, когда Маргарита сидела в своей комнате, вдруг послышался сильный стук в дверь.

Вошла горничная графини, скоро найденная для нея, благодаря стараниям доброй старухи Монон.

- Мадемуазель, сказала служанка, видимо взволнованная, господин де-Ламбак желает вас видеть, он прислал меня сказать вам, что он вас ждет. Он говорил, что не может понять отчего вы не идете, тогда как, час тому назад, баронесса де-Рошбейр предупредила его, что вы хотите с ним говорить.

Маргарита опустила книгу, в чтение которой она была погружена, и подняла голову.

- А! сказала она, я совсем и забыла! Где г. де-Ламбак?

Горничная отвечала, что г. де-Ламбак ждет в библиотеке, что экипаж ждет уже целый час, чтобы свезти его на станцию Бом-ле-Дам, и что он, кажется, в сильном нетерпении.

- Он мне сказал, прибавила она, что пропустил уже один поезд.

В громовом голосе и взглядах раздраженного де-Ламбака было всегда что-то такое, чего многие не могли переносить. Парижанка Аглая, так звали горничную графини, не составляла исключения и чувствовала ужас при одной мысли о встрече с этим страшным человеком.

- Он верно управлял прежде неграми! говорила она после слугам замка.

духа.

Библиотека замка была очень хороша и полна, и изобиловала дорогими и редкими книгами.

Всякий другой на месте де-Ламбака провел бы время ожидания самым приятным образом, наслаждаясь чтением этих сокровищ; но де-Ламбак никогда не читал ничего, кроме отчетов о скачках и объявлений о продаже лошадей.

В ожидании графини, он ежеминутно смотрел то на свои карманные часы, то на большие бронзовые, стоявшие на камине и бросал бешенные взгляды на дорогу, видневшуюся в окна библиотеки.

При стуке отворяющейся двери, он поспешно обернулся и сказал сухим тоном:

- А! Наконец-то вы пришли, графиня, я жду вас здесь слишком час, а вы, кажется, совершенно обо мне забыли?.. Morbleu!.. Но наконец вы явились и я надеюсь, что мы теперь скоро сговоримся.

Раздраженный вид де-Ламбака, выдававший дурное расположение духа, его резкий и грубый тон, ничем необъяснимый, до некоторой степени оправдывали ужас, который внушен был им горничной Маргариты. Но в прекрасных глазах молодой графини не было видно и тени страха или смущения.

- О! вы конечно извинили бы меня, еслибы знали, как мне совестно, что я заставила вас ждать, сказала она. Вы ведь знаете, что мое положение далеко не обыкновенное и мне необходимо подумать о многом.

С этими словами она вздохнула и её длинные, черные ресницы закрыли, как вуалем, её голубые глаза.

- Я думаю, вы не станете уверять меня в неподдельности вашего горя, продолжал де-Ламбак.

Вдруг в глазах девушки блеснул страшный огонь, но это была только мимолетная вспышка, и снова взгляд её принял прежнее нежное, почти детское выражение, когда она подняла глаза на стоявшее перед нею грубое существо.

- Горя, повторила Маргарита, грациозно отбрасывая назад пряди своих черных волос, Боже мой, ведь вы знаете, любезный господин де-Ламбак, как я и мой отец были чужды друг другу... Я была так мала, когда он покинул меня, мне тогда было шесть или семь лет... Еслибы не это, моя печаль была бы, без сомнения, гораздо сильнее...

Она засмеялась странным, сдержанным смехом, который, казалось, был вызван не радостью, но и не горем.

Роберт де-Ламбак печально взглянул на прелестную молодую девушку и инстинктивно сделал шаг назад. Кровь, жегшая его щеки, вся отхлынула к сердцу и ускорила его биение. Видно было, что смех графини произвел тяжелое впечатление на её собеседника.

- Я не понимаю вашей игры, графиня! пробормотал он сквозь зубы, но так тихо, что Маргарита едва ли могла разслышать его слова.

- Разве вы непременно должны покинуть нас сегодня, г. де-Ламбак? спросила графиня. Я чувствую себя здесь покинутой, и право, кажется, начну просить вас взять меня назад, в этот противный монастырь... Я здесь чужая и...

- Ну, поговорим же серьезно! прервал ее де-Ламбак, невольно возвышая голос. Вы, кажется, располагаете выбросить за борт ваших старых друзей... Но, клянусь всеми чертями, этому не бывать!

В тоне последних слов звучала угроза, но Маргарита нисколько не смутилась и отвечала совершенно спокойно:

- Г. де-Ламбак... вы забываетесь... Я прошу вас не говорить более со мной подобным образом... Но я сохранила приятное воспоминание о том гостеприимстве, с которым вы меня встречали в этом старом замке Трамбль, продолжала она с улыбкой, и мне хотелось бы, чтобы мы остались друзьями... Не сердитесь же на меня, прошу вас.

И, в знак примирения, Маргарита протянула свою красивую, маленькую руку, с грацией, смешанной с оттенком робости, против которой не устоял бы самый загрубелый человек.

Роберт не оттолкнул, но и не взял руку, которую ему так любезно протягивали; его лицо покрылось мертвенною бледностью и он начал скорыми шагами ходить взад и вперед по комнате, видимо стараясь удержать, готовый вырваться наружу, порыв гнева.

- Я посылал за вами, чтобы переговорить о делах... сказал он, делая усилие над собой, чтобы не возвысить голоса. По завещанию, вам назначен опекун, но там же сказано, как вы знаете сами, что вы можете выбрать себе другого... Как намерены вы поступить?

Маргарита пристально взглянула на него, но не сказала ни слова.

Задыхаясь от гнева, де-Ламбак увидел себя принужденным изложить свой вопрос в более вежливых выражениях.

- Будьте столь любезны, мадемуазель де-Монторни, начал он, сообщите мне ваши намерения относительно выбора опекуна!.. Г. барон не говорил ли с вами об этом?

- Да, отвечала молодая девушка, лицо которой начинало покрываться краской.

Блеск её глаз все более усиливался, в то время, как она, с насмешливым видом, наблюдала за безпорядочными движениями де-Ламбака.

- Вы меня выбрали? спросил тот вдруг.

- Нет, я выбрала г. барона де-Рошбейр. Барон и баронесса сегодня пришли ко мне рано утром и просили меня считать этот замок моим. Они справедливо заметили, что одинокой сироте, как я, все равно где ни провести первое время печали и горя, и барон, со свойственной ему добротой, объявил, что считает меня настоящей владетельницей этого замка... Мой бедный отец, вы знаете...

В эту минуту, Роберт де-Ламбан, сверкая глазами, схватил своей железной рукой маленькую ручку Маргариты.

- Вы осмелились это сделать? вскричал он. Нет! Этого быть не может! Вы сейчас же должны взять назад ваши слова... да, вы возьмете их назад, говорю я вам!.. Потом вы отправитесь к барону де-Рошбейр...

Голос де-Ламбака, несмотря на все его усилия сдержать себя, возвысился мало-по-малу и стал резким и угрожающим.

Но на Маргариту это не произвело никакого впечатления.

- Да, я думаю, мне действительно придется идти к барону, если вы не выпустите мою руку, прервала она, с улыбкой, де-Ламбака. Впрочем, передняя полна слуг, я думаю, лучше будет послать попросить барона присутствовать при этом странном свидании, если только... А! вот благодарю...

Де-Ламбак выпустил руку графини.

- Посмотрите, как вы мне стиснули руку, на ней, наверное, будут синяки и мне придется выдумывать разные истории, чтобы скрыть вашу странную манеру обращаться со мной.

Говоря эти слова, Маргарита смотрела, с детской гримасой, на свою руку, на которой пожатие де-Ламбака оставило очень явственные следы, в виде бледных полос и царапин.

Затем, тряхнув головой с беззаботным видом, она весело разсмеялась.

- Вы мне напоминаете, сказала она, сцену из Генриха III Александра Дюма, в которой жестокий герцог Гиз непременно хочет заставить свою жену назначить Сен-Мегрону свидание, чтобы заманить того в западню и убить. Там герцог сжимает руку жены своей железной перчаткой и та, от страха и боли, наконец подписывает свое имя. Но я никогда не согласилась бы, г. де-Ламбак, нет, никогда! никогда!

- Помните же! сказал он, спустя несколько минут, задыхающимся голосом, в котором слышалась угроза.

Что бы ни означала эта угроза, она была очевидно понятна Маргарите, так как выражение холодного негодования вновь сверкнуло в её глазах.

- Чтобы я помнила!.. сказала она в полголоса. Чтобы я помнила!.. как будто бы я могла забыть!

И она снова засмеялась тем странным смехом, о котором мы уже говорили.

Казалось, этот смех был сильным ударом для де-Ламбака. Колеблющимися шагами подошел он к окну и поспешно распахнул его, как бы желая освежить свою пылающую голову.

Несколько минут длилось молчание. Наконец де-Ламбак отошел от окна и приблизился к Маргарите де-Монторни. В нем произошла большая перемена. Хотя его лицо сохраняло прежнее, грубое и жесткое выражение, но нахальство уступило место неловкой и смущенной робости.

- Простите меня, мадемуазель, сказал он, стараясь смягчить тон своего голоса, вы знаете, как я горяч; я не привык встречать противоречия, так что... так что... Ну, да не будем ссориться.

- Вот вы и сделались очаровательны, любезный г. де-Ламбак, отвечала с улыбкой Маргарита. Я забываю обиду, как только в ней извинятся. Разстанемся добрыми друзьями, как бывало прежде, когда вы и ваше семейство так любезно принимали бедную, покинутую пансионерку. Обещайте мне, что вы летом непременно приедете сюда с вашей супругой. Я постараюсь, чтобы баронесса не забыла пригласить вас.

Любопытно было наблюдать за выражением лица Роберта де-Ламбака.

На нем ясно выражалась борьба между гневом и страхом.

Он до крови кусал свои губы, его сильные руки судорожно сжимались, глаза налились кровью, но к этим явным признакам бешенства, тем более страшного, что оно было подавлено, примешивалось что-то в роде страха, необычайного, подобного тому, который мог родиться у тигра, при виде ядовитых зубов змеи.

Этот дикий, необузданный человек, казалось, был укрощен более сильной и высшей натурой.

- Я еду, графиня, начал он спокойно, почти машинально, если вы имеете еще что-нибудь сказать мне...

Он не кончил.

Пользуясь моментом, когда он остановился перевести дух, Маргарита прервала его, сказав:

- Передайте мой поклон всем в замке, также настоятельнице монастыря, и если вы увидите доктора Мариона, скажите ему, что я хочу прислать что-нибудь ему на память обо мне. Как вы думаете, приятно ему будет получить, например, золотую табакерку?.. Но я вижу, что вы в нетерпении... простились вы с бароном и баронессой?

- Да, я простился с ними уже час тому назад, отвечал де-Ламбак, тоном, в котором снова начинала брать верх грубость. Но дело не в том. Неужели вы не можете быть откровенны и естественны, хотя бы одну только минуту.

Снова раздался тот странный смех, который, казалось, леденил кровь де-Ламбака.

- Вы, может быть, сочтете меня глупою, сказала Маргарита, глядя ему прямо в глаза, но, признаюсь, я ничего не понимаю из ваших загадочных фраз. Вам в самом деле так необходимо ехать?..

В эту минуту раздался стук в дверь и вошел слуга, чтобы сказать, что едва остается время поспеть к поезду.

вы из-за меня пропустите поезд.

Какая тайна могла связывать эти два, такия несходные и антипатичные друг другу существа?

Не было ли это воспоминание о чем-то прошлом, воспоминание о котором возмущало обоих?

Необъяснимая загадка, разрешение которой дадут, без сомнения, дальнейшия события нашего рассказа.

Как бы то ни было, но Роберт де-Ламбак уехал из замка Монторни и с этого дня графиня окончательно поселилась у барона и баронессы де-Рошбейр.