Замок Трамбль.
Часть I.
XVIII. Горизонт омрачается.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Замок Трамбль. Часть I. XVIII. Горизонт омрачается. (старая орфография)

XVIII.
Горизонт омрачается.

На тротуарах около ратуши теснилась густая толпа, привлеченная блестящей программой праздника.

Слухи о грандиозных и великолепных приготовлениях в залах ратуши, взволновали весь город. Стены зал были убраны цветами и флагами, военный оркестр не мало способствовал увеличению блеска праздника.

Это был благотворительный базар, о котором уже раньше говорили.

Устроенные в залах лавочки были изящно и артистически убраны и были более или менее окружены толпой покупателей, сообразно красоте и любезности благородных продавщиц.

Бланш де-Персеваль приветствовала грациозной улыбкой голодных посетителей останавливавшихся перед лавочкой, соблазненных её пирожками, она была очаровательна, несмотря на свою крайнюю робость и по крайней мере, была на столько умна, что умела молчать. Её двум молодым сестрам менее красивым и менее скромным была поручена счетная часть.

Но главной приманкой была изящная выставка дорогих безделушек, находившихся в ведении Анны де-Гранделль, принимавшей деньги от теснившихся около нея посетителей, скорее как должную дань, а не как приношения.

Красивая, хорошо воспитанная и образованная, она была одарена всем, исключая звонкой монеты, действительно, её отец имел довольно скромное состояние, которое, к тому же, должно было быть разделено между дочерью и четырьмя сыновьями, сильными и здоровыми малыми, далеко нерасположенными отправиться на тот свет раньше срока, чтобы оставить больше денег своей сестре. Впрочем, это обстоятельство не препятствовало Анне царствовать полновластно над всей страной, единственно благодаря своей редкой красоте; даже, странная вещь в наш век, несмотря на свою бедность, она уже отказалась от многих блестящих партий; она была, сверх того, очень любезна и умна, так что неудивительно, что около нея собралась целая толпа.

На другом конце залы, госпожа Леблон мысленно считала каждую монету, полученную продавщицами, находившимися под её покровительством, в надежде, что выручка превзойдет выручку её соперницы, госпожи Дюрье, как будто бы все эти деньги не должны были иметь одного и того же назначения. Тщеславие! Тщеславие! Как ты портишь наши лучшие поступки!

Если госпоже Дюрье удалось заручиться помощью Анны де-Граиделль, то, с своей стороны, и супруга префекта не отстала от нея и привлекла на свою сторону новую, блестящую звезду, появившуюся на горизонте Безансона.

Никогда еще Безансон не видел подобного стечения. Любители развлечений собрались с тридцати льё в окружности, привлеченные журнальными рекламами, обещавшими интересное и небывалое зрелище. Этого было вполне достаточно, чтобы собрать это Панургово стадо.

- Сюда, дитя мое; какая теснота! Не выпускай мою руку, иначе мы сейчас потеряем друг друга... Ты тут, Шарль?.. А! Хорошо! Иди сюда...

Так говорил полковник, с трудом пролагавший себе дорогу сквозь толпу, в сопровождении дочери, Шарля и г. Дюрье.

Дюрье был самый обыкновенный чиновник, каких можно видеть сотнями; полнейшее отсутствие чего-либо оригинального, седая голова, короткая шея, красноватое, гладко выбритое лицо. Он подчинялся покорно и безропотно воле жены; впрочем, это был человек высокой честности и во всех отношениях достойный уважения.

Теперь он был красен как рак, от жара и от страха, что какой нибудь неловкий наступит ему на ногу, так как он страдал наследственной подагрой. Однако он испытывал некоторое удовольствие быть в обществе своей молодой родственницы и слышать как со всех сторон Безансонцы громко превозносили её красоту.

В этот день Луиза была действительно очень хороша.

В её привязанности к Маргарите де-Монторни, было что то экзальтированное, она все еще находилась под очарованием этой дружбы и в глубоком волнении ожидала той минуты, когда она увидит свою монастырскую подругу.

Она не допускала и мысли, что эта могла забыть ее и была вполне убеждена, что или её письмо или ответ Маргариты затерялись на почте.

Она была уверена, что её дорогая Маргарита любит ее по прежнему, однако сердце её боязливо билось при мысли неожиданно встретиться с ней в первый раз среди толпы, а не наедине.

По мере того как они проходили мимо лавочек, Дюрье, предложивший руку Луизе, называл ей по именам прекрасных продавщиц.

- Но твоя подруга мадемуазель де-Монторни, говорил он, неизмеримо лучше всех этих дам. Мы скоро ее увидим.

В это время к ним присоединилась госпожа Дюрье, которой полковник поспешил предложить руку. Военные музыканты исполняли блестящий вальс и в той части залы, в которую они вошли, толпа была наиболее густа, так что Дюрье и Луиза с трудом, шаг за шагом, подвигались вперед. Шарль и полковник под руку с госпожей Дюрье заключали шествие.

Вдруг группа знакомых остановила г. Дюрье, совершенно преградив ему путь.

- Очень хорошо барон... а ваше также надеюсь

- Превосходно... Базар идет бойко, выручка будет больше чем ожидали.

- Да, да, отвечал Дюрье, тайком отирая лоб, не смея в качестве оффициального лица жаловаться на торг, из опасения, чтобы в виду его положения не стали бы порицать подобную откровенность... Да, госпожа Дюрье очень довольна результатом... Как здоровье баронессы, хорошо, надеюсь?... Тем лучше. До приятного свидания!

Освободившись от докучных, Дюрье и Луиза были уже близко лавочки, около которой толпилось всего более покупателей, и откуда слышались непрерывные взрывы смеха.

Молодая девушка, в белом платье, с волосами, распущенными по плечам, царила над этой шумной толпой в гордом блеске своей лучезарной и аристократической красоте. Это была Маргарита де-Монторни, около нея виднелись баронпеса де-Рошбейр и её две дочери.

В числе самых усердных покупателей был герцог д'Агильяр, который опустошил свой кошелек, чтобы только иметь возможность восхищаться вблизи очаровательной продавщицей.

Эту лавочку окружала вся местная аристократия, к которой присоединились также несколько парижан, случайно гостивших в это время в окрестных замках, в числе их были барон Гере, капитан де-Бург и молодой русский граф, член посольства.

Госпожа Леблон была вне себя от радости; сбор обещал быть великолепным.

Триумф Маргариты был полный; она затмила Анну де-Гранделль.

Её красота и грация привлекали к ней всеобщее восхищение и симпатию.

Кроме того на её стороне было преимущество новизны, важного достоинства в глазах изменчивого и капризного общества. Да, успех Маргариты был один из самых блестящих; она это чувствовала, и была от этого в восторге. Все её соперницы были побеждены.

Она брала деньги ото всех, смеясь в лицо тем, кто был настолько глуп, чтобы бросать на нее томные взгляды; но она смеялась так открыто и с такой грацией, что никому и в голову не приходило оскорбляться.

- А! наконец-то! сказал г. Дюрье. Ты сейчас ее увидишь.

- Увижу ее?... Где же?... Что вы хотите сказать?... спросила Луиза, с безпокойством глядя на молодую девушку.

В это время Дюрье отвечал на поклон госпожи

Леблон, сидевшей в лавочке рядом с баронессой де-Рошбейр.

- Это госпожа Леблон, жена префекта, сказал он тихо своей спутнице, рядом с ней баронесса де-Рошбейр, кузина твоей приятельницы - а это её дочери.

- Но Маргарита, где же она? спросила Луиза взволнованным и дрожащим голосом.

В эту минуту они были подвинуты вперед толпой, так что почти поровнялись с Маргаритой де-Монторни.

- Что с тобой дитя мое?... Тебя тяготит эта жара? спросил Дюрье, глядя на Луизу с безпокойством и изумлением... Мне самому тоже душно...

- Нет, это не то... отвечала с усилием молодая девушка, бледнея еще более. Кто эта молодая особа... я верно не разслышала, когда вы говорили её имя.

- Кажется Луизе дурно, заметил Дюрье, обращаясь к жене и полковнику... Этот жар для нея невыносим.

- Нет, нет, я совсем здорова, возразила Луиза,-- но прошу вас, одно только слово, кто эта молодая дама, брюнетка?

- Кто?... отвечал Дюрье с удивленным видом да ведь это графиня де-Монторни, как вы ее не узнали... Но, Боже мой!... полковник, пойдемте скорей отсюда...

Луиза, бледность которой так безпокоила бедного Дюрье, лишилась чувств.

В толпе вокруг произошло движение, послышались крики:

- Посторонитесь! Посторонитесь!.. Молодая девушка упала в обморок!..

Все бросились к месту где произошло смятение, кто из сострадания, кто из любопытства, остальные чтобы сделать тоже что и другие.

Не медля ни минуты, полковник поднял дочь своими сильными руками и поспешно направился к выходу.

Все торопились дать ему дорогу.

- Бедное дитя! Это наверно от жары! раздавались со всех сторон слова сожаления.

Только в передней у открытого окна Луиза пришла наконец в себя.

- Ну, что, лучше тебе, мое сокровище? спросил отец, заботливо ее поддерживая.-- О! увезите меня отсюда! Ради Бога увезите!.. отвечала Луиза умоляющим голосом.

- О! это непременно от жары! заметила уверенным тоном госпожа Дюрье.

Маргарита не видела как упала Луиза, её внимание было тогда направлено в другую сторону, а когда заслышав шум она обернулась, толпа уже скрыла от нея молодую девушку. Из общого говора она поняла однако, что какая-то молодая девушка упала в обморок.

- Это родственница г. Дюрье, заметил один из чиновников префектуры, она недавно сюда приехала, я заметил ее в последнее воскресенье в церкви- это очень милая девушка.

Услышав это, Маргарита обратилась к говорившему с вопросом, не была-ли эта молодая девушка та самая, которую она сейчас видела вблизи, брюнетку, в синей шляпе.

Молодая графиня заметила, что глаза Луизы были устремлены на нее с изумлением и любопытством, как бы отыскивая на её лице знакомые черты.

Капитан де-Бург не желая предоставить скромному чиновнику чести давать разъяснения графине Маргарите, вмешался в разговор.

- Я заметил эту девушку, когда она только что вошла в залу, сказал он, и признаюсь, я позавидовал ей, до такой степени вся её фигура выражала радость и удовольствие; она напомнила мне то чувство, которое я испытывал, когда еще мальчишкой попал первый раз в оперу. Это дочь этого красивого старика полковника Дюваля, я слышал где-то, что он недавно вернулся из Африки.

- Дюваль!.. Полковник, вернувшийся из Африки!.. Эти слова были душем холодной воды для веселости Маргариты.

бы быть одна, чтобы все обдумать и взвесить.

Это имя Дюваля возбудило в ней тысячи мыслей, тысячи опасений, она была поражена в сердце и все окружающее тяготило ее.

Все чем она восхищалась в течении дня, казалось ей теперь детским и скучным. Запах цветов душил ее, музыка раздражала нервы немилосердно фальшивя. Ей стало почти стыдно терять свое время на вытягивание последних золотых из карманов этих последних благотворителей.

Одним словом этот праздник производил на нее впечатление скучного и бесконечного сна, от которого хотелось сеорее пробудиться.

Результатом этой перемены настроения духа Маргариты было то, что большое число поклонников покинуло ее и увеличило собой круг Анны де-Гранделль.

Наконец музыка прекратилась и музыканты отправились в свои казармы.

Была получена последняя монета, которая должна была увеличить бюджет.

Экипажи один за другим отъезжали от подъезда ратуши и карета барона де-Рошбейр увезла царицу праздника, Маргариту де-Монторни.

Когда она проходила к выходу, все останавливались, чтобы еще раз взглянуть на эту чудную красоту, но никто и не подозревал как сжималось сердце красавицы и какие мрачные мысли роились в её голове.