Замок Трамбль.
Часть II.
XIII. Разнощик.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Замок Трамбль. Часть II. XIII. Разнощик. (старая орфография)

XIII.
Разнощик.

- Бегство еще возможно, да, я могу еще спастись прежде чем гроза разразится, и сохранить таким образом жизнь и свободу. Однако его конец должен был бы быть для меня уроком, он был человек решительный и упрямо шел к цели, а между тем он умер; умер! А моя жизнь долго ли еще продлится?

Это была положительная дурная привычка громко говорить сама собой.

Маргарита де-Монторни очень редко позволяла себе предаваться своей наклонности к монологам. Это было для нея большей радостью, так как тогда она чувствовала себя не столь одинокой.

Облокотясь о туалет и глядясь в зеркало, она приготовлялась для своей ежедневной прогулки.

Как только горничная ушла, она осторожно вынула из маленького бюро журнал, спрятанный вместе с дубовой шкатулкой, которую она поставила в бюро в тот день, когда нашла портрет, который постаралась спрятать.

Этот журнал, никем незамеченный, исчез со стола из общества других газет и теперь Маргарита в двадцатый раз перечитывала статью, поразившую ее.

Это была выписка из одной парижской газеты, дававшая довольно достоверное описание нападения на замок Трамбль и его последствий. Никто не в состоянии заставить замолчать прессу.

Некоторые газеты ничего не говорили, но малая пресса рассказала трагическое событие. Аттака была тщательно описана и хотя причины её не указаны но все имена выписаны в точности. В перепечатке имена были перевраны, так что де-Ламбак превращен в де-Лампрака, но описание местности было настолько точно, что нельзя было обмануться.

Вот какова была статья, которую Маргарита не уставала читать.

- Я могла бы бежать, говорила она себе.

И её прелестное личико делалось серьезно и задумчиво, как лицо молодой девушки услышавшей первое слово любви.

- Я могла бы бежать! у меня есть деньги, молодость, здоровье, у меня есть ум и воля! В настоящее время у меня есть у одного Безансонского банкира более тридцати тысяч франков. Значит бегство возможно. Этого достаточно чтобы приехав в Мельбурн или Нью-Иорк не просить милостыни. И если я таким образом спасусь от преследований правосудия, то передо мною откроется новая жизнь. Новая жизнь! Но это мечта всех преступников.

О, еслибы можно было скрыться от прошедшого, еслибы можно было начать в Америке или Австралии новое существование, под новым именем и новыми надеждами. Но нельзя так легко превратиться в новое существо. Что станется со мною среди этой грубой жизни нового света? Мои бедные деньги растают очень быстро, я сделаюсь игрушкою всех эксплуататоров. Я не умею работать, что же придется мне тогда делать? быть гувернанткой или актрисой, может быть мне придется быть женою клоуна или какого-нибудь гнусливого янки.

Говоря таким образом, она ходила взад и вперед по комнате, как пантера в клетке.

Тем не менее её поступь отличалась каким то величием, какой-то легкостью, напоминавшей, скорее фею, чем земное существо.

Никогда гнев не являлся в более прелестной форме, боязнь никогда не надевала более очаровательной маски. Однако не боязнь преобладала в ней.

- Маргарита, дорогая Маргарита, могу ли я войти?

Говоря таким образом, Амели де-Рошбейр во второй раз стучалась в дверь.

Лицо Маргариты изменилось как по волшебству, выражение страдания и оскорбленной гордости исчезло, осталась веселая, улыбающаяся девушка, богатая наследница, предмет всеобщого восхищения.

Она открыла дверь, нежно обняла кузину и начала упрекать себя за медленность.

- Я заставила вас идти за мной. Простите меня, дорогая Амели, этого больше никогда не будет, я исправлюсь и вам не придется в другой раз ждать меня.

Её голос был так странен, что смутил кузину.

Маргарита привстала на цыпочки, чтобы поцаловать ее в лоб.

- Дорогая Амели, сказала она, стали ли бы вы любить меня, еслибы я сделалась бедна, еслибы я стала предметом всеобщого презрения, стали ли бы вы, несмотря на все это, любить меня, позволили бы поцеловать себя?

Она глядела на кузину большими глазами, спрашивая себя, что могло заставить ее говорить таким образом.

Амели де-Рошбейр была воплощенная прямота. Нет сомнения, что в первое время, она и её сестра действовали под влияниен богатства Маргариты и желания видеть ее женою Рауля, но мало по малу Амели полюбила это прелестное, своевольное дитя и если она еще не оставляла идеи об этой свадьбе, то конечно деньги не играли уже тут более никакой роли. Будь Маргарита бедна, Амели по прежнему была бы её другом и рабой, так как была вполне под влиянием этой блестящей и сильной натуры; такия привиллегированные создания одинаково очаровывают всех, кто к ним приближается.

В то время как пони увлекали обеих, весело смеявшихся и разговаривавших между собою девушек, мысли Маргариты были отделены громадной пропастью от мыслей её кузины. Последней было бы трудно понять черные мысли своей родственницы.

Амели говорила о Рауле, что он задумчив, печален и разсеян, что он просил возвратиться в Париж к открытию парламента. Было очевидно, что он торопится оставить Монторни и очевидно также, что причиной всего этого была гадкая, маленькая Маргарита.

Гадкая, маленькая Маргарита предавалась в эту минуту печальным мыслям и не отвечала, как того требовали размышления её кузины.

- Рауль не хочет на мне жениться, говорила она себе, он конечно не повторит мне предложения. Он самый опасный мой судья. Я вижу подозрения в его холодности, жестах, словах. А между тем, еслибы я хотела, он любил бы меня, и... но он прав, он хорошо поступает избегая меня; я все делала, чтобы вернуть его и все напрасно. Он держится в отдалении. А между тем на нем основывался мой единственный шанс на спасение. Будь я его женой, я была бы спасена. Вся пресса защищала бы меня. Жена такого важного человека не испытала бы той участи, которая ждет меня.

Думая таким образом, она с улыбкой слушала болтовню своей кузины и щекотала шеи лошадей кончиком бича.

Погода была чудесная, несмотря на январь, небо блестело точно сафир, золотистые лучи солнца оживляли весь пейзаж.

Маргарита почувствовала себя успокоенной этим веселым видом и невольно говорила себе: "это невозможно".

- Нет, не может быть, чтобы для меня не было места в этом чудном свете, как! весна придет, а я буду лежать в гробу холодная и неподвижная! Нет, мое сердце возмущается при этой мысли, я слишком молода, чтобы умереть, я не хочу умирать!...

Молодые люди никогда не могут без печали думать о смерти, для них будущность полна обещаний, осуществления которых оне хотят дождаться.

Маргарита, чувствуя в себе так много жизненной силы, не могла верить смерти. Как могла она умереть. Она была так молода!

Она не могла предвидеть, что в одной из зал обширного здания на Сене, паук плел паутину, и что этот наук в белом галстуке, называвшийся Морисом Делафоржем и королевским прокурором, заставил наблюдать за действиями прекраспого ребенка, называвшого себя Маргаритой де-Монторни.

Ей и в голову не приходило, что палач уже сторожил свою жертву.

Может быть этот человек уже знал, что произошло в замке Трамбль, знал какой будет процесс и каков должен быть его результат...

Парк Монторни был громаден и когда молодые девушки снова подъехали к замку, окончив прогулку, мужество возвратилось к Маргарите и её свободный ум преодолел заботы о завтрашнем дне. Не в её характере было быть долго озабоченной. Поэтому она отбросила всякое безпокойство, как тяжелую ношу и принялась сама разговаривать с оживлением.

Амели де-Рошбейр была очень в духе, она смеялась восхищаясь своей кузиной и то, чего не могла понять в её словах, то и казалось ей самым глубоким и замечательным. Она гордилась, думая об успехе, который ожидает Маргариту в свете.

Надежда соединить два дома, де-Рошбейр и де-Монторни не осуществилась, но все были убеждены, что Маргарита сделает блестящую партию, которая придаст новый блеск знаменитому дому, от которого она происходит.

Какая пропасть существовала в это время между мыслями обеих девушек.

- О! как это странно, Маргарита, посмотрите на этих людей, вскричала Амели, когда, почти подъехав к решетке, она заметила двух людей, около кабриолета, стоявшого под дубом; у одного из разговаривавших в руках было множество ящиков, а нагруженный кабриолет доказывал что это торговец.

Разговаривавшие были мущина и женщина, и разговор был так интересен, что они не замечали подъезжавших.

Женщина, судя по наружности, очевидно принадлежавшая к числу прислуги замка, была погружена в разсматриванье шали с желтыми разводами и глаза её сверкали жадностью.

При виде экипажа и сидевших в нем, девушка испуганно вскрикнула и бросилась в кусты, окружавшие решетку замка.

и физиономия, а когда он поднял шляпу, чтобы поклониться молодым девушкам, то под густыми усами сверкнули белые и острые зубы, как зубы волка.

Экипаж проехал.

ним стояла, чтобы сказать Шанон, что я видела как она пряталась, а значит делала что-нибудь дурное. Не показалось ли вам, что это была Жанна?

- Я не знаю, кто эта Жанна, отвечала Маргарита, не зная сама что говорит, так как вид этого незнакомца с мрачным лицом снова возбудил в ней мрачные предчувствия, преследовавшия ее.

Больше об этом ничего не было говорено.

и орудием Маргариты де-Монторни.