Безумный день, или Женитьба Фигаро. Действие четвёртое. Автор произведения

Автор:	Бомарше П. К.
Категория:	Комедия

Сцена представляет галерею, освещённую канделябрами и люстрами и украшенную букетами и гирляндами цветов, - одним словом, убранную по-праздничному. Впереди, с правой стороны, стол и на нём чернильница, позади стола - кресло.

Фигаро (обняв Сюзанну за талию). Ну что, моя бесценная, ты довольна? Матушка благодаря своему бойкому, золотому язычку сумела умаслить доктора! Поломался-поломался, а всё-таки женится, и твоему дядюшке-брюзге теперь уже рот замазан. Только его сиятельство всё ещё бесится: ведь их бракосочетание - залог того, что и мы свою свадьбу отпразднуем. Порадуйся же такому счастливому исходу.

Фигаро. Скорее, уж очень забавно. Мы мечтали лишь о том, чтобы выцарапать приданое у его сиятельства, и вот теперь в наших руках целых два приданных, но получили мы их не из его рук. Тебя преследовала разъярённая соперница, меня изводила фурия, и вдруг она превратилась для нас обоих в нежнейшую мать. Вчера ещё я был один, как перст, а теперь у меня есть и отец и мать, правда не такие почтенные, какими я их себе рисовал в моём воображении, но для нас с тобой они сойдут: ведь мы же свободны от тщеславия, присущего богачам.

Сюзанна. Однако, дружочек, всё вышло не так, как ты предполагал, и не так, как мы с тобой ожидали!

Фигаро. Случай распорядился мудрее, чем мы все, вместе взятые, моя крошка. И так всегда в жизни: мы-то стараемся, строим планы, готовимся к одному, а судьба преподносит нам совсем другое. Начиная с ненасытного завоевателя, который способен проглотить весь мир, и кончая смиренным слепцом, которого ведёт собака, все мы - игрушки её прихотей. И, пожалуй, слепец, который идёт за собакой, следует более верным путём и реже бывает обманут в своих ожиданиях, чем тот, первый слепец со всей его свитой. Что же касается милейшего слепца, которого величают Амуром… (Снова нежно обнимает Сюзанну.)

Фигаро. Позволь же мне выкинуть такую штуку: я, как верный пёс, подведу его к твоей хорошенькой маленькой дверце и будем мы там жить до самой смерти.

Сюзанна. А вы не приметесь искать себе другого пристанища?

Фигаро. Если ты меня в этом уличишь, то пусть тысяча миллионов кавалеров…

Сюзанна. Это уж ты хватил. Скажи чистую правду.

Сюзанна. Фу, противный! Разве бывает несколько правд?

Фигаро. Ну, да! Как только было замечено, что с течением времени старые бредни становятся мудростью, а старые маленькие небылицы, довольно небрежно сплетённые, порождают большие-пребольшие истины, на земле сразу развелось видимо-невидимо правд. Есть такая правда, которую все знают, но о которой умалчивают, потому что не всякую правду можно говорить. Есть такая правда, которую все расхваливают, да не от чистого сердца, потому что не всякой правде можно верить. А клятвы влюблённых, угрозы матерей, зароки пьянчуг, обещания власть имущих, последнее слово купцов? И так до бесконечности! Есть только одна правда без подвоха - это моя любовь к Сюзон.

. Я довольна, что ты так радуешься, - ты вне себя от радости, значит ты счастлив. Теперь поговорим о свидании с графом.

Фигаро. Лучше давай совсем не говорить о нём: из-за него я чуть было не лишился Сюзанны.

Сюзанна. Так ты решительно против свидания?

Фигаро. Если ты меня любишь, Сюзанна, то дай честное слово, что не пойдёшь: пусть-ка он напрасно тебя прождёт, вперёд наука.

Сюзанна. Мне трудно было назначить ему свидание, а не прийти - легче лёгкого. Нечего больше об этом и говорить.

Сюзанна. Я - не то что ваши разумники: у меня только одна правда.

Фигаро. И ты будешь меня любить хоть немножко?

Фигаро. Видишь ли, в любви всякое «чересчур» ещё недостаточно.

Сюзанна. Я этих тонкостей не понимаю, а вот любить я буду только моего мужа.

Фигаро. Сдержи своё слово, и ты явишься блестящим исключением из общего правила. (Хочет обнять её.)

Графиня. А ведь я была права: где один из вас, там, непременно и другой. Послушайте, Фигаро, вы обкрадываете своё будущее, своё супружество, самого себя тем, что ловите на лету свидания с невестой. Вас ждут с нетерпением!

Фигаро. Совершенно верно, сударыня, я увлёкся. Пойду покажу им моё оправдание. (Хочет увести с собой Сюзанну.)

Графиня. У тебя всё готово, чтобы нам поменяться платьями?

Сюзанна. Ничего и не нужно, сударыня: свидание не состоится.

Графиня. Фигаро не такой человек, чтобы упустить приданое.

Сюзанна. Сударыня! В чём же вы меня подозреваете?

Графиня. В том, что вы в конце концов сговорились с графом, и теперь вам досадно, что вы открыли мне его намерения. Я вижу вас насквозь. Оставьте меня. (Хочет уйти.)

(бросается на колени). Бог с вами, сударыня! Вы даже не представляете себе, какая это обида для Сюзанны! После ваших бесконечных благодеяний, после того, как вы дали мне приданое…

Графиня (поднимает её с колен). В самом деле… я сама не знаю, что говорю! Ведь ты же, моя дорогая, сама не идёшь на свидание, а предоставляешь идти мне. Ты сдержишь слово, данное своему супругу, и этим поможешь мне вернуть моего.

Графиня. Я стала такая взбалмошная! (Целует её в лоб.) Где у вас назначено свидание?

Сюзанна (целует ей руку). Мне запомнилось только слово «сад».

Графиня (показывает на стол). Возьми перо, сейчас мы придумаем место.

(Диктует.) Новая песенка на мотив: «Как чудно вечерком в тени густых каштанов…» «Как чудно вечерком…»

Сюзанна (пишет).«…в тени густых каштанов…» Дальше?

Сюзанна (перечитывает). Всё ясно. (Складывает записку.) Чем бы запечатать?

Сюзанна (пишет, смеясь). А-а, печать!.. Ну, эта печать, сударыня, будет повеселее той, что на приказе.

Графиня (вспоминая о чём-то для неё тяжёлом). Ах!

Сюзанна (ищет у себя булавку). Булавки-то у меня и нет!

Графиня (вынимает булавку из своего платья). Держи.

Сюзанна (поднимает ленту). Это лента маленького воришки! Вы были так жестоки…

Графиня. Что же, я должна была оставить её у него на руке? Красивый бы это имело вид! Дайте сюда!

Графиня (берёт ленту). Чудная лента для Фаншетты… За первый же букет, который она мне принесёт…

Сюзанна, графиня, молодая пастушка, Керубино в женском платье, Фаншетта и другие девушки, одетые, как она, с букетами в руках.

Фаншетта. Сударыня! Деревенские девушки принесли вам цветов.

Графиня (быстро прячет ленту). Прелестные цветы! Мне жаль, мои милые, что не все из вас мне знакомы. (Указывая на Керубино.) Кто эта обворожительная девочка, что так несмело себя держит?

Пастушка. Это, сударыня, моя двоюродная сестра, она здесь только по случаю свадьбы.

. Прехорошенькая. Мне так много букетов всё равно в руках не удержать, а потому окажем предпочтение гостье. (Берёт у Керубино букет и целует его в лоб.) Покраснела! (Сюзанне.) Не кажется ли тебе, Сюзон… что она на кого-то похожа?

Керубино (прижав руки к сердцу; про себя). Ах, этот поцелуй предназначался не мне!

Сюзанна, графиня, девушки, Керубино среди них, Фаншетта, Антонио, граф.

Антонио. А я вам говорю, ваше сиятельство, он здесь. Они его наряжали у моей дочки: все его вещи так там и остались, а вот его офицерская шляпа, - я её вытащил из узла. (Выступает вперёд, окидывает взглядом девушек и, узнав Керубино, срывает с него чепчик, в то же мгновение длинные локоны пажа, заплетённые в косичку, рассыпаются по плечам. Антонио надевает на него офицерскую шляпу.) Ах ты, чтоб тебя, вот он где, наш офицер!

Антонио. Ведь я когда ещё говорил, что это он…

Графиня. Итак, граф, я поражена ещё больше, чем вы, и во всяком случае в равной мере возмущена.

Графиня. В самом деле, нехорошо было бы с моей стороны, если б я продолжала отрицать. Он пришёл ко мне. Мы затеяли шутку, которую вот эти дети в конце концов и сыграли. Вы застали нас в то время, когда мы были заняты его костюмом. Вы так вспылили! Он скрылся, я смутилась, общий испуг всё довершил.

Граф (к Керубино, с досадой). Почему вы не уехали?

Керубино (поспешно снимая шляпу). Ваше сиятельство…

Фаншетта . Ах, ваше сиятельство, выслушайте меня! Помните, что вы мне говорите всякий раз, когда меня целуете? «Если ты меня полюбишь, маленькая моя Фаншетта, я сделаю для тебя всё, что захочешь».

Фаншетта. Говорили, ваше сиятельство. Так вот, не наказывайте Керубино, а лучше жените его на мне, и за это я вас буду любить без памяти.

Граф (в сторону). Мальчишка-паж провёл меня за нос!

Графиня. Теперь моя очередь спросить: итак, граф? Признание этого ребёнка, такое же простодушное, как и моё, свидетельствует о двух непреложных вещах: если я у вас и вызываю какие-либо подозрения, то всегда невольно, вы же делаете всё для того, чтобы усилить мои подозрения и доказать, что они не напрасны.

Антонио. И вы туда же, ваше сиятельство? Ну, погоди ж она у меня, я её поучу, как всё равно её покойную мать, царство ей небесное… Тут, правда, ещё ничего такого нет, но ведь знаете, сударыня, когда девчонки подрастают…

Граф (растерян; в сторону). Какой-то злой гений всё здесь обращает против меня!

Сюзанна, графиня, девушки, Керубино, Антонио, граф, Фигаро.

Фигаро. Ваше сиятельство! Отпустите девушек, без них нельзя начать ни празднества, ни танцев.

Граф. Вы хотите танцевать? Да бог с вами! Это после утреннего-то падения, когда вы себе вывихнули ногу!

Фигаро . Немножко ещё побаливает, ну да ничего, пройдёт. (Девушкам.) Идёмте, красавицы, идёмте!

Граф (поворачивает его к себе лицом). Ваше счастье, что вы упали как раз на клумбы, а на клумбах земля рыхлая!

Антонио (поворачивает его лицом к себе). И до чего ж это он скорчился, когда падал!

Фигаро. Другой, половчее меня, так прямо в воздухе бы и остался. (Девушкам.) Идёмте, сударыни?

Антонио (поворачивает его). А в это самое время маленький паж скакал на коне в Севилью?

Граф . А приказ о его назначении был у вас в кармане?

Фигаро (слегка удивлён). Бесспорно, но к чему этот допрос? (Девушкам.) Идёмте же, девушки!

Антонио (выводит за руку Керубино). А вот эта девушка уверяет, что мой будущий зятёк - врун, каких мало.

Фигаро (поражён). Керубино!.. (В сторону.) Нелёгкая возьми этого маленького повесу!

Фигаро (стараясь вывернуться). Понял… понял… А что он поёт?

Граф . Он ничего не поёт, он говорит, что это он прыгнул на левкои.

Фигаро (задумчиво). Ну, если он сам говорит… тогда это возможно! Не берусь судить о том, чего не знаю.

Фигаро. А что ж тут особенного? Охота прыгать заразительна. Вспомните Панургово стадо.^[52] Притом, когда вы изволите гневаться, всякий готов очертя голову…

Фигаро. Тут не то что два, а и двадцать два выпрыгнут. Да и что за беда, ваше сиятельство, раз никто не пострадал? (Девушкам.) Да ну же, идёте вы или нет?

Граф (теряя самообладание). Мы, кажется, комедию разыгрываем?

Фигаро. Вот и знак к началу торжественного шествия. По местам, красавицы, по местам! Сюзанна, скорее дай мне руку!

Толпа разбегается; остаётся один Керубино с опущенной головой.

Граф (провожая Фигаро взглядом). Нет, какова наглость! (Пажу.) А вы, господин притворщик, прикидывающийся смущённым, извольте немедленно переодеться, и чтобы сегодня же вечером вы больше нигде мне не встретились!

Керубино (в порыве восторга). Скучать! О нет! На моём лбу я уношу такое блаженство, которое могло бы мне скрасить сто лет заключения! (Надевает шляпу и убегает.)

Графиня, не говоря ни слова, усиленно обмахивается веером.

Граф. Какое это ещё блаженство у него на лбу?

Графиня (в замешательстве). Наверное… его первая офицерская шляпа. Детям всё - игрушка. (Хочет уйти.)

Графиня. Вы же знаете, что я плохо себя чувствую.

Граф. Ну на одну секунду, ради вашей любимицы, а то я буду думать, что вы сердитесь!

Графиня. Вот и две пары брачующихся. Сядем же и примем их, как подобает.

Граф (в сторону). Брачующиеся! Раз нельзя помешать, приходится терпеть.

Граф и графиня садятся у одной из стен галереи.

Музыка играет «Испанские безумства» в ритме марша.

Две девушки несут головной убор невесты, украшенный белыми перьями.

Антонио в качестве посаженого отца ведёт за руку Сюзанну.

Другие девушки несут такой же, как у Сюзанны, головной убор, фату и букет белых цветов для Марселины.

Фигаро ведёт за руку Марселину, так как это он должен будет препоручить её доктору, доктор же, с большим букетом на груди, замыкает шествие.

Девушки проходят мимо графа и передают его слугам

Крестьяне и крестьянки сначала выстраиваются в два ряда по обе стороны галереи, потом танцуют фанданго с кастаньетами; затем музыка играет вступление к дуэту, и тут Антонио подводит Сюзанну к графу; Сюзанна становится перед графом на колени. Граф надевает на неё убор, фату и передает ей цветы, а в это время девушки поют следующий дуэт:

Воздай хвалу тому, невеста молодая,

Кому неведомы ни ненависть, ни месть,

Кто, навсегда разврат и похоть изгоняя,

Супругу твоему твою вручает честь!

При последнем стихе Сюзанна, продолжая стоять на коленях, дёргает графа за плащ и показывает ему, что в руке у неё записка, затем подносит руку к голове, граф делает вид, что поправляет ей убор, а она в это время передаёт ему записку. Граф незаметно прячет записку на груди; дуэт оканчивается; невеста встаёт и делает графу глубокий реверанс. Фигаро принимает Сюзанну из рук графа и отходит с ней на противоположную сторону галереи, к Марселине.

В течение этого времени музыка снова играет фанданго. Графу не терпится; он выходит на авансцену и достаёт записку, но при этом делает такое движение, которое даёт понять, что он сильно уколол себе палец; он трясёт его, надавливает, сосёт и глядит на бумажку, заколотую булавкой. Во время последующих реплик графа и Фигаро оркестр играет пианиссимо.

Граф. Чёрт бы побрал этих женщин, всюду втыкают булавки! (Бросает булавку на пол, читает записку и целует её.)

Фигаро (за ним следивший, обращаясь к матери и Сюзанне). Какая-то девчонка мимоходом сунула ему любовную записку. Записка была сколота булавкой, и его сиятельство здорово укололся.

Танцы возобновляются. Граф, прочитав записку, переворачивает её и читает на обратной стороне, что ему предлагается вместо ответа возвратить булавку. Он ищет булавку на полу, наконец находит и прикалывает себе к рукаву.

(Сюзанне и Марселине.) От любимой всё дорого, Смотрите-ка, он подымает булавку. Этакий сумасброд!

Между тем Сюзанна и графиня обмениваются знаками. Танец окончен, вновь начинается вступление к дуэту. Фигаро подводит Марселину к графу так же, как до этого к нему подводили Сюзанну, граф берёт в руки головной убор, и уже начинается дуэт, как вдруг раздаются крики.

Судебный пристав (кричит в дверях). Стойте, господа, всем сюда нельзя! Эй, стража, стража!

Судебный пристав. Это господин Базиль, ваше сиятельство, и с ним всё село: привлёк своим пением.

Графиня. Сюзанна!.. Она сейчас вернётся. (Сюзанне тихо.) Пойдём обменяемся платьями. (Уходит с Сюзанной.)

Те же, кроме графини и Сюзанны; с гитарой, Грипсолейль.

Базиль (входит и поёт на мотив заключительного водевиля).

Те, кто грустны, те, кто хмуры,

Тех, кто ветрен, - не хули!

Переменчивость натуры -

Уж таков закон земли!

Для чего крыла Амуру?

Чтоб они его несли!

Фигаро (приближается к нему). Да, крылья у него за спиной как раз для этой цели. Но что означает, дружище, ваша музыка?

Базиль (указывая на Грипсолейля). То, что я доказал его сиятельству мою покорность и позабавил этого принадлежащего к его обществу господина, а теперь взываю к его правосудию.

Базиль. Того, что мне принадлежит по праву, ваше сиятельство, то есть руки Марселины. И я решительно возражаю…

Фигаро (подходит к нему). Милостивый государь! Как давно вам приходилось видеть перед собой болвана?

Базиль. Я его сейчас вижу перед собой, милостивый государь.

Фигаро. Если мои глаза служат для вас таким превосходным зеркалом, те вычитайте же в них заодно вывод, который вам надлежит сделать из моего предупреждения. Попробуйте только подойти к этой даме…

Бартоло (со смехом). Да отчего же? Дай ему сказать.

Бридуазон (становится между Базилем и Фигаро). Стоит ли дру-узьям…

Фигаро (поспешно). Дружить с сочинителем скучнейших напевов для церковного хора?

Базиль (поспешно). Дружить с этим плоским рифмачом?

Фигаро (поспешно). Кабацкий музыкантишка!

Фигаро (поспешно). Мучитель нашего слуха!

Базиль (поспешно). Дипломатический лизоблюд!

Базиль. Он на каждом шагу роняет моё достоинство!

Фигаро. Я бы вас самого уронил с удовольствием!

Базиль. Между тем сколькие певцы благодаря моему таланту блеснули…

Фигаро. А почему же не сказать, если это правда? Что ты за принц, чтоб тебя надо было только по шёрстке гладить? Терпи правду, мерзавец, раз тебе нечем подкупить лжеца, а если тебе боязно услышать её из наших уст, то зачем же ты явился мешать нашей свадьбе?

Базиль (Марселине). Обещали вы или нет оказать мне предпочтение в том случае, если по прошествии четырёх лет вы ещё не будете пристроены?

Базиль. С условием, что если вы отыщете потерянного вами сына, то я в виде особого одолжения его усыновлю.

Базиль (в ужасе пятится). Чёрт знает что такое!

Бридуазон (Базилю). Так вы отказываетесь от его ма-амаши?

Базиль. Что может быть ужаснее - считаться отцом негодяя?

Фигаро. Чтобы я считался сыном негодяя? Да ты в уме?

Базиль . Раз тут замешан этот господин, то я уж в это не вмешиваюсь. (Уходит.)

Фигаро (подпрыгивая от восторга). Наконец-то у меня будет жена!

Граф (в сторону). А у меня любовница! (Встаёт.)

Бридуазон (Марселине). И все у-удовлетворены.

Граф. Пусть составят два брачных договора - я подпишу.

Грипсолейль (к Фигаро). А я пойду к большим каштанам, подсобить насчёт потешных огней, - говорили, нынче их там будут устраивать.

Граф (поспешно возвращаясь). Какой дурак отдал такое распоряжение?

Граф (живо). Графине нездоровится - откуда же она будет смотреть потешные огни? На террасе - вот где их надо устроить, как раз напротив её покоев.

Граф. Под большими каштанами! Вот так придумали! (Направляясь к выходу, про себя.) Чуть было мне свидание не спалили!

. С чего это он стал таким внимательным к своей супруге? (Хочет уйти.)

Марселина (останавливает его) мне казалось, что она с ним заодно.

Фигаро. Вы плохо знаете своего сына, если думаете, что чисто женские разговоры могут меня поколебать. Ручаюсь, что самая лукавая женщина ничего не сумела бы напеть мне в уши.

Марселина. Слава богу, что ты так в себе уверен, сын мой. Ревность…

…это неразумное дитя гордости или же припадок буйного помешательства. О, у меня, матушка, на сей предмет философия… несокрушимая. И если Сюзанна когда-нибудь меня обманет, я её прощаю заранее: ведь ей столько для этого придётся потрудиться… (Оборачивается и замечает Фаншетту, которая кого-то ищет.)

. Э-э-э-э!.. Моя маленькая сестрёнка нас подслушивает!

Фаншетта. Ну уж нет! Это, говорят, нечестно!

Фигаро. Уже научилась хитрить, плутовка! Вы отлично знаете, что здесь его не может быть.

Фаншетта. Вам-то, братец, я уж, так и быть, скажу. Мне бы… мне бы только булавку ей передать.

(живо). Булавку! Булавку!.. А от кого, негодница? С этих пор уже заним… (спохватывается; более мягким тоном) …уже занимаетесь добросовестно всяким делом, за какое только возьмётесь. Моя хорошенькая сестрёнка до того услужлива…

Фигаро (останавливает её). Нет, нет, я шучу. Послушай: эту булавочку его сиятельство велел тебе передать Сюзанне, и ею же была сколота записочка, которую он читал. Ты видишь, мне всё известно.

. Чего же вы тогда спрашиваете, если всё так хорошо знаете?

Фигаро (обдумывая ответ). А мне любопытно знать, какое именно дал тебе граф поручение.

(простодушно). Да ведь вы уже угадали. Он сказал: «Возьми эту булавку, малышка Фаншетта, отдай её твоей прелестной сестре и скажи ей только, что это печать от больших каштанов».

. Каштанов. Правда, он ещё прибавил: «Смотри, чтоб никто тебя не видел».

Фигаро. Надо быть послушной, сестрёнка. К счастью, вас никто не видел. Исполняйте же как можно лучше данное вам поручение и не говорите Сюзанне ничего, кроме того, что приказал его сиятельство.

Фигаро (тяжело дыша)… Бывают же, однако, дела на свете!..

Марселина. Бывают дела! А что, собственно, произошло?

Марселина (со смехом). Оказывается, это сердце, исполненное уверенности, всего лишь надутый пузырь? Один булавочный укол - и весь воздух выпущен!

Фигаро . Но ведь эту булавку, матушка, он подобрал с пола!..

Марселина (напоминает ему его же слова). «Ревность? О, у меня, матушка, на сей предмет философия… несокрушимая. И если Сюзанна оставит меня когда-нибудь в дураках, я ей это прощаю…»

(живо). Ах, матушка, говорят, что чувствуют! Заставьте самого беспристрастного судью разбирать своё собственное дело, и посмотрите, как он начнёт толковать законы! Теперь мне понятно, почему так разозлили графа потешные огни! Что же касается, матушка, нашей очаровательной охотницы до булавок, то она просчиталась со своими каштанами! Если мой брак - дело настолько решённое, что гнев мой может быть признан законным, то, с другой стороны, это дело ещё не настолько решённое, чтобы я не мог бросить Сюзанну и жениться на другой…

Марселина. Это называется - рассудил! По одному только подозрению всё насмарку. Да почём ты знаешь, скажи мне на милость, кого она дурачит: тебя или графа? Ты что же, подверг её сперва строгому допросу, что выносишь теперь окончательный приговор? Тебе точно известно, что она явится на свидание? С какой целью туда пойдёт? Что будет говорить? Что будет делать? Я думала, ты благоразумнее.

(с жаром целует ей руки). Вы правы, матушка, вы правы, правы, вы всегда правы! Но только давайте, мама, отнесём кое-что за счёт человеческой природы вообще. Итак, в самом деле, прежде чем обвинять и действовать, лучше сначала расследуем. Я знаю, где у них назначено свидание. Прощайте, матушка! (Уходит.)

Марселина. Прощай! Я тоже знаю, где у них свидание. Теперь, когда мы его удержали, проследим за Сюзанной, или, лучше, предостережём её: она такое прелестное создание! Ах, когда личные интересы не вооружают нас, женщин, друг против друга, мы все, как одна, готовы защищать наш бедный, угнетённый пол от гордых, ужасных… (со смехом) (Уходит.)

…вспомните Панургово стадо. - Панург, герой романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», в отместку купцу, запросившему непомерную цену за барана, бросает купленного им барана за борт корабля, на котором купец перевозит стадо; всё стадо бросается вслед за блеющим бараном и гибнет в волнах (кн. IV, гл. VIII).


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница