Бледная графиня.
Часть 1.
III. Лили и Бруно фон-Вильденфельс.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 1. III. Лили и Бруно фон-Вильденфельс. (старая орфография)

III. 

Лили и Бруно фон-Вильденфельс.

В седьмом часу вечера Лили вместе с молочной сестрой своей, Марией Рихтер отправилась в парк.

Обе молодые девушки были одних лет, одного роста, одной фигуры, обе белокурые, с длинными, пышными локонами, обе ходили в совершенно одинаких или очень подходящих костюмах, так что издали их легко можно было принять одну за другую.

В тот день, как родилась Лили, покойная графиня услыхала, что в одно время и даже в один час с нею, внизу в деревне, одна бедная вдова Рихтер разрешилась и тоже девочкой. Тотчас же распорядилась она, чтобы мать и новорожденное дитя имели все необходимое и пользовалась хорошим заботливым уходом. Несмотря на все это бедная вдова Рихтер умерла. Графиня взяла маленькую сиротку Марию к себе в замок, и вполне заменила ей мать, любила и берегла ее не меньше родной дочери. Обе девочки были вскормлены одною кормилицей, росли и воспитывались на равных правах, как две родные сестры и горячо любили друг друга.

После смерти графини Мария Рихтер осталась по прежнему жить в замке, так как мачиха Лили ничего не имела против этого.

Но жизнь её была теперь уже далеко не та, что прежде, при графине Лине и Мария неоднократно выражала желание оставить замок, и итти на место в гувернантки, так как благодаря свой приемной матери, она наравне с Лили, получила очень хорошее образование, но Лили и слышать не хотела об этом и на отрез объявила, что она ни за что не разстанется со своей милой Марией, своим верным другом и дорогой сестрой. Но хоть во многом оне и походили друг на друга, за то лица и характеры их были совершенно различны. Меж тем, как пухлые, румяные щечки Лили дышали свежестью и здоровьем, лицо Марии было прозрачно-бледное, с тонкими, нежными чертами; в то время, как Лили была характера живого, веселого, под час даже шаловливого, Мария была серьезна, задумчива и часто только грустной улыбкой отвечала на звонкий детский смех подруги.

Обе девушки рука об руку шли по тенистым аллеям парка, направляясь в огромный, местами ненроходимо густой лес, в ту его сторону, где была хорошенькая маленькая горка с тремя высокими развесистыми дубами, прелестное, живописное местечко, которое так любила покойная графиня.

- Я так рада, что ты со мною, Мария, это для меня большое утешение! Мне почти кажется что дурно поступаю, идя на свидание с Бруно, но он только что вернулся из путешествия и, хочет передать мне какое-то важное известие, вероятно, что нибудь, касающееся моих родных, а ты ведь знаешь, что мама, сама не понимаю почему как-то не ладит с моими родными, с родными моей милой покойной мамаши хотела я сказать, да и меня старается отдалить от них.

- Это и мне не раз бросалось в глаза, отвечала Мария.

- Но я хочу попросить Бруно, помириться с мама; таинственность эта и сегодня-то ужасает меня.

- Не знаю право, Лили, должна-ли я предостеречь тебя или нет; несколько раз уже собиралась я сказать тебе это, да не решилась, боялась, что ты назовешь вздором, тихо и тревожно обратилась Мария к своей подруге, которую она любила, как родную сестру. Графиня часто имеет в себе для меня что-то страшное.

- Мне кажется, ты не понимаешь мама, отвечала Лили.

- Вчера я опять смотрела на нее в то время, как она считала себя никем незамеченною, глаза её были устремлены на тебя - и я испугалась выражения её бледного лица, поверишь-ли Лили, кровь застыла в моих жилах, мне страшно стало за тебя, моя дорогая.

- Ну, полно тебе сантиментальничать, милая Мари! смеясь сказала Лили, перебивая верную подругу.

- Ну, скажи на милость, кто же может всегда, каждую минуту обдумывать выражение своего лица! Правда в лице мамы по временам проглядывает какое-то жесткое, ледяное выражение, и глаза её бывают иногда и в самом деле злые, но в сущности то она очень добра к нам, милая Мари, и с нашей стороны было бы очень нехорошо не ценить этого, часто она бывает даже очень ласкова!

- Именно в такия минуты, когда она ласкова, тогда то и пугает она меня, я не могу иначе, я должна сказать тебе это, должна открыть тебе свое сердце! Прежде все это я принимала только на свой счет, думала, что я ей противна, потому-то неоднократно и желала я лучше уехать, как ни тяжело было бы мне разстаться с тобою; теперь же смотрю я на это иначе.

- Просто, тебе чудится все это, милая Мари, ужь очень у тебя пылкая фантазия. Но, иди-же домой. Вот и три дуба и, мне кажется, Бруно ждет меня уже.

- Да, вон он стоит там на верху, прислонившись к одному из дубов - это он, я узнаю его. Я не буду мешать тебе, Лили, я вернусь сейчас в замок; но что это значит, моя дорогая, что сердце мое так тревожно ноет за тебя, отчего это так тяжело мне разстаться теперь с тобою, так бы кажется и не оторвалась от тебя.

- Это не первый раз случается с тобою, успокоивала Лили свою возлюбленную сестру, часто находят на тебя Мари такия странные мысли и опасения! Полно, успокойся, моя милочка, что же может тут со мной случится? До свидания! Merci за то, что проводила меня до этого славного местечка, где ждет меня Бруно.

Сестры разстались. Мария была в сильно тревожном настроении, непостижимая тоска душила ее, сердце её страшно ныло, она не в силах была подавить в себе какого-то неопределенного страха за свою Лили, страха, в котором она сама не отдавала себе отчета, но который тем не менее тяжелым камнем ложился на её нежную, впечатлительную душу, как предчувствие чего-то недоброго. Она отдала бы все на свете, лишь бы только ей можно было теперь остаться с Лили. Порывисто обняла она сестру и крепко держала её несколько минут в своих объятиях, словно защищая ее от кого-то, словно кто нибудь отнимал у ней ее ненаглядную Лили, и слезы блистали в её больших прелестных глазах.

Лили нежно поцеловала ее, смеясь над напрасной тревогой своей верной подруги. Мария сделала над собою усилие:, последний раз поцеловала она Лиди и быстро повернула назад в замок, с трудом преодолевая в себе безпокойство. Лили же, не помня себя от радости, быстро взбежала на холмик.

- Наконец-то вижу я тебя опять, моя милая Лили, сказал он, и как рад я, что ты такая-же свеженькая и веселенькая, как и прежде!

- А ты как переменился Бруно, с удивлением вскричала Лили, пристально всматриваясь в мужественно-прекрасное лицо молодого человека, я едва тебя узнала!

- Не мудрено, давненько ведь мы с тобой не видались, шутка-ли, целых полгода я путешествовал-то, смеясь отвечал Бруно.

- Был ты у своей матери в Вене?

- Был и там, и привез от нея сердечный привет тебе, Лили!

- Очень благодарна ей за память! Ах, Бруно, твоя мать так добра!

- Она стала очень, очень стара и совсем не хотела отпускать меня - теперь я должен перейти к делу.

- Да, вот что, милый Бруно, перебила его Лили, с какой-то строгою важностью, которая вовсе к ней не пристала и выглядела едва ли не комичной. Еслиб не это важное известие я ни за что бы не решилась прийти сюда, и ты должен сегодня же обещать мне, опять бывать в замке, так-то будет лучше.

- Я понимаю тебя, Лили! В замке тем не менее я все таки бывать не могу, разве только ради какого нибудь исключительного случая, но ты должна отправиться в одно место, где совершенно свободно и с особенным удовольствием могу я видеться и говорить с тобою! Вот тебе и известие: мать моя очень скучает одна и просит тебя подольше погостить у ней.

- Ах, как было бы это прелестно, как рада бы была я этому - но мама!

- Ты, думаешь, она не позволит. Но отчего-же? Ведь моя мать кажется родная кузина твоей матери и в настоящее время, твоя единственная ближайшая родственница!

- Все это верно, милый Бруно, но я боюсь.

- Одним словом, Лили, ты не должна оставаться дольше в замке, сказал Бруно, безпокойным тоном.

Лили с улыбкой взглянула на своего кузена.

- И ты также безпокоишся? спросила она Бруно колебался с минуту, сообщить ли Лиди то, что узнал он сегодня о её мачихе. Но после некоторого раздумья он предпочел пока умолчать об этом.

- Я боюсь за твое здоровье, за твое спокойствие, моя дорогая, серьезно отвечал он, я сильно о тебе безпокоюсь.

Лили засмеялась.

- Ну, скажи на милость, что-же может со мною случиться, сказала она, вы точно будто все сговорились, говорить мне одно и тоже.

- Сговорились? с кем?

- Мария также все безпокоится и все боится за меня.

- Тем серьезнее должна ты отнестись к словам моим, милая Лили, твоя верная подруга Мария, может быть, дальновиднее тебя, ты же, дорогая моя - наивная доверчивая душа, ты всюду и во всем видишь только одно хорошее. Предостережения твоей доброй, любящей сестры еще более побуждают меня, открыть тебе мои опасения.

и без этого- мы так давно не видались с тобою!

- Верь мне, моя дорогая, заговорил Бруно, таким пылким страстным тоном, что сердечко молодой девушки сильно забилось, в миг стала она совершенно серьезна и затаив дыхание прислушивалась к словам своего кузена. Я люблю тебя так, как никто тебя не любит и не может любить, продолжал Бруно, выслушай меня милая Лили, я давно уже таю в своем сердце это чувство. Ты должна быть моей, только тогда могу быть я спокоен и счастлив! В руках твоих мое счастие. От твоего решения зависит спокойствие моей жизни! Ни разу еще слово любви не было произнесено между нами, но ты должна была давно чувствовать, что не одна братская привязанность влечет меня к тебе, теперь настала для тебя минута услышать это из моих уст: я бесконечно люблю тебя, моя радость, ты для меня дороже жизни!

Бруно нежно обвил своею сильною рукой тонкую талию Лили; головка её склонилась к нему на плечи: как пугливая птичка, ищущая защиты, трепетала она в страстных объятиях красивого молодого человека, который в эту минуту открывал ей свое сердце.

- Скажи, любишь ли ты меня также? Согласна ли ты быть моей, моей на веки? страстно шептал Бруно.

- Да, сердце мое давно уже принадлежит тебе! признавалась Лили, и крупные слезы струились по щекам её, слезы любви и счастья, ах мой милый Бруно, не сердись на меня за то, что я плачу, это на половину от радости, что ты опять со мною, что ты меня так любишь, что мы на веки будем принадлежать один другому. В тоже время мне больно, что в такую прекрасную минуту нет у меня ни отца, ни матери, чтобы порадоваться моему счастию!

- Ты думаешь о своих родителях, и я тоже, серьозно сказал Бруно, я очень любил твою мать и твоего отца, графа, но я заменю тебе всех, Лили, моя любовь с избытком вознаградит тебя за ту, которой ты так рано лишилась. Я буду твоей защитой, твоей опорой! Со мною пройдешь ты свой жизненный путь! перед нами открывается счастливая будущность, так как мы любим друг друга.

- С тобою готова я хоть на край света, объявила Лили, улыбаясь сквозь слезы и с бесконечной любовью и блаженством смотря на своего возлюбленного, о тебе одном мечтала я в часы уединения, к тебе стремилось мое сердце, ты был всегда предметом моих интимных бесед с Марией, которая давно уже знает мою тайну.

В эту самую минуту Лили страшно вздрогнула и испуганно осмотрелась кругом. Хоть было еще и не поздно, но уже темнело, так небо было обложено тучами.

- Ты ничего не слыхал, шепнула она жениху, мне послышался здесь в кустах шорох.

- Я ничего не слыхал, верно пробежала козуля или что-нибудь в этом роде, отвечал Бруно.

- Наверно, что может быть другое? успокоивала себя Лили, мне вовсе нестрашно, так себе немножко испугалась от неожиданности; этот шум так внезапно прервал мои прекрасные, золотые мечты.

- Это был блаженный час, Лили, теперь мы знаем, что принадлежим друг другу.

- На веки! на веки! О, как я счастлива! повторяла Лили не помня себя от радости. Но теперь ты должен сказать мама, пожалуйста без отговорок! ты сказал давича, если случится какой нибудь исключительный случай, теперь настал именно такой случай и ты придешь, не правдали?

Бруно дал слово.

- Теперь я должна итти домой, продолжала Лили, уже темнеет. Ты пойдешь лесом?

- Я провожу тебя, отвечал Бруно.

- Нет, милый Бруно, не надо, тебе не по дороге, или ужь не думаешь ли ты спуститься в деревню и ехать водой? Пожалуйста, не делай этого, посмотри, какие страшные тучи, верно будет буря.

- Какая ты заботливая, милая Лили, как ты безпокоишься обо мне, моя ненаглядная!

- Обещай мне это, то всю ночь не засну все буду бояться, чтоб чего с тобой не случилось. Я не поеду на лодке, я пойду пешком.

- Сегодня так рано стемнело, будь осторожен Бруно, слышишь ли? Ну, прощай. До счастливого свидания!

Молодые люди простились, обменявшись первым поцелуем, который давала Лили мужчине, в знак того, что она отныне принадлежала ему. и что сердца их были уже связаны, тем святым союзом, который должен был навеки слить обе жизни их во едино.

Еще раз попытался Бруно уговорил свою прелестную невесту, принять его услуги.

Как ни уговаривал ее Бруно, все-таки пришлось в конце концов уступит её желанию. Еще один последний прощальный привет, и жених и невеста разстались.

Бруно торопливо пошел по дороге в город, а Лили вышла на тропинку, которая вела в замок.

- Я не боюсь! весело крикнула она еще раз своему возлюбленному. Покойной ночи! Покойной ночи!

Эхо громко повторило её крик, последний прощальный привет, который, послала она своему милому!

На дворе быстро стемнело; страшные, грозные тучи заволокли все небо. По широкой дороге, которая вела в город сначала лесом, а потом, полем, разом сделалось так темно, что в шагах десяти нельзя было отличить человека от дерева. Поднялся сильный ветер, который с каждой минутой делался все порывистее. Полил сильный дождь и крупный капли его с шумом ударялись о листву дерева. Раздались первые раскаты грома:, сначала вдали, потом все блииже и ближе. Гроза наступила гораздо скорее, чем ожидал Бруно.

Лили наверно еще не дошла до замка мелькнуло в голове его, от трех дубов до замка было верных четверть мили. Значит она была еще в лесу в такую ужасную погоду в такой гром и молнию. К тому же дорога шла мимо опасного места, где находился крутой обрыв в ущелья известковых скал.

Ужасная тоска сдавила его сердце, не теряя ни минуты повернул он назад к трем дубам, чтобы догнать Лили и проводить ее до дому. Он отошел уже на большое разстояние от того места, где они разстались но, может быть, ему удастся догнать ее... Он шел так скоро, как только позволяли ему страшная темнота леса, местами прерываемая ярким синеватым блеском молнии; он громко звал Лили; но крика его не было слышно за глухими раскатами грома и за шумом ветра.

Была ужасная ночь. Страшно ревела буря и бушевало море; казалось это был поединок между ними, ужасный поединок на жизнь и на смерть. Порой бешеный шум буруна пересиливал рев бури, потом гром снова усиливался и заглушал все остальное.

Ассесору фон-Виндельфельсу невольно вспомнился старый Вит, предвещавший непогоду и бледная графиня, по народному поверью, высасывавшая кровь из тех лиц, которых хотела погубить. В воображении его промелькнул образ этой женщины и каким страшным показался он ему теперь!

Лили должна как можно скорее уехать из замка, он боялся за нее; странно было в самом деле, чтобы в такое короткое время с тех пор как поселилась там графиня Камилла, могло умереть трое и все одинаковою смертью: все день изо дня чахли, становились сухими, жолтыми как кожа! И ни кровинки не оставалось в их теле...

Что была это за тайна замка, что за личность была эта бледная женщина, которая даже и в Бруно при последней встрече пробудила какой-то суеверный страх? Отчего теперь, идя один по лесу, он думал обо всем этом совсем иначе, чем еще недавно?

Он жестоко упрекал себя, зачем послушался Лили, зачем не проводил ее до дому. Но когда они разстались не было еще ни бури, ни такого мрака. Все это случилось в какие нибудь несколько минут.

Вот Бруно уже дошел до трех дубов, этих мрачных великанов, шумно качавших своими могучими верхушками под сильным напором бури. Вдруг он вздрогнул, из глубины леса послышался ему страшный крик, крик, который привел в ужас даже этого молодого, сильного безстрашного человека Он стал прислушиваться; но крик этот не повторился более; слышни были только глухие раскаты грома.

Он пошел дальше, искал, звал Лили, но ответа не было верно его невеста была уже дома! Страшный крик более не повторялся, значит это был действительно крик оленя или козули.

Бруно все бежал по дороге в замок. Но он прошел уже значительное разстояние, Лили же все не было. Вероятно она была уже в замке.

С облегченным сердцем повернул он назад. Но пройдя несколько шагов наткнулся во мраке леса на какую-то темную массу, невидимому на человека. В это самое мгновение блеснула молния.

Бруно увидел перед собой лесничого Губерта, бледного, разстроенного. Рыжая борода и волосы его были всклокочены, он был почти страшен в эту минуту.

В ответ на это, Губерт пробормотал несколько несвязных слов, которых Бруно не мог разобрать.

- Вы не видели, благополучно ли дошла молодая графиня до замка?

- Он верно меня не узнал, какой он сегодня странный, подумал Бруно.

помощь.

Успокоивая себя подобными мыслями, Бруно, не обращая внимания на дождь и бурю, быстро подвигался по дороге в город. Он пришел туда далеко за полночь, промокши до костей, но без всякого приключения.

Мысленно пожелав еще раз покойной ночи своей милой невесте, он спокойно лег спать, не подозревая какое ужасное горе принесет ему завтрашнее утро.