Бледная графиня.
Часть 1.
IV. Падение в пропасть.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 1. IV. Падение в пропасть. (старая орфография)

IV. 

Падение в пропасть.

Сильное, непреодолимое безпокойство весь этот вечер мучило молодого лесничого Губерта Бухгардта.

Домик лесничого, в котором он родился и где отец его провел большую часть своей жизни, лежал среди леса. Там и после смерти отца оставался жить Губерт, вместе со своею престарелой матерью и почти слепой сестрою, которых он должен был содержать.

Граф сделал его лесничим и постоянно заботился о том, чтобы семейство старого Бухгардта ни в чем не нуждалось.

Ребенком молодой Бухгардт по целым дням бывал в замке, играя с Лили и с её молочной сестрой, и все привыкли звать его просто Губертом, как родного; так продолжали звать его и впоследствии, когда уже он стал взрослым мужчиной и поступил на место своего отца.

Сделавшись юношей, он, по желанию покойного графа, обучал маленькую графиню верховой езде, а впоследствии также и стрельбе. Так росла и крепла дружба между молодым Губертом и обеими девушками в замке. Он пользовался их полнейшим доверием.

Губерт от природы был очень добрый, любящий, верный своему долгу. Он считал своей священной обязанностью содержать старую мать и полу-слепую, почти ни к какой работе не способную сестру, которая с трудом могла только прясть и вязать, в этом случае вместо зрения ей помогали осязание и привычка. В последнее же время с ним произошла большая перемена. Он стал молчалив и сосредоточен, не находил себе места в доме, по целым дням проводил в лесу и выглядел таким мрачным и угрюмым, каким до сих пор еще не бывал.

Старушка-мать его давно заметила, что с молодым человеком происходит что-то странное, но что именно, она понять не могла. В описанное нами злополучное воскресенье, вечером, Губерт по обыкновению отправился в лес, несмотря на то, что там ему вовсе нечего было делать и не слушая предостережений матери, которая уговаривала его остаться, так как в воздухе висела гроза.

Бедная старушка, стоя у окна своей маленькой комнатки, с упреком поглядела ему вслед и грустно покачала головой. На простом, ветхом столе стоял еще кофейник и поднос с чашками. Рядом сидела с прялкою полу-слепая София, хотя она была всего несколькими годами старше Губерта, но выглядела уже не молодой женщиной.

Обстановка домика лесничого была весьма убогая. Мать и дочь одеты были очень бедно, в простых, старомодных платьях из домашней пряжи.

Вся квартира состояла из трех маленьких комнат. Переднюю комнату и другую, крошечную, рядом занимали мать с дочерью, задняя служила спальней и кабинетом для Губерта.

- Опять он уходит! с тяжелым вздохом заговорила старушка, всплеснув руками, и ума не приложу, что с ним такое делается!

- У него завелась любовь, матушка, я ведь давно говорила это, заметила София, останавливая на минуту жужжащее колесо прялки, разве ты не видишь, что у него голова идет кругом.

- Любовь? с чего ты взяла это? Я ничего подобного не замечаю, вижу только, что он с каждым днем делается все молчаливее и угрюмее.

- Я все знаю!

- Разве он говорил тебе?

- Нет, говорить-то не говорил! Но он воображает, что я ужь совсем ослепла, а я еще кое-что вижу левым глазом, отвечала сестра Губерта; недели две тому назад нашла я на полу в его комнате что-то черное, я подняла и увидела что то была женская перчатка.

- Женская перчатка!

- Я оставила ее на том же месте, как будто и не видела, потом она куда-то скрылась, верно он спрятал. Недавно нечаянно увидела я, что он стоит в своей комнате и что-то целует. Я не могла разглядеть издали, что прижимал он к своим губам, я заметила только, что он положил эту вещь под счетную книгу - это какой-то портрет, матушка.

- Я видела только, что это фотографическая карточка, разглядеть же ее я не могла. Но поди к нему в комнату, приподыми книгу, там ты увидишь карточку и разглядишь, чей это портрет.

- Не хорошо мы, по-настоящему, делаем, стараясь крадучись выведать его тайну, заметила старая, честная лесничиха. Но мне очень хотелось бы знать, кого это избрало его сердце. Я ничего не имею против того, чтобы Губерт женился на доброй, порядочной девушке, он, вероятно, считает нас в этом случае помехой, но я докажу ему, что он ошибается, я уговорю его не жертвовать для них своим счастием. Да и зачем! Разве добрая жена может мешать матери! Я с радостью уступлю ей первенство в доме, мне уж и пора на покой. Мы с тобой можем переехать в верхнюю комнатку, на чердачок, а он пусть живет здесь с молодой женой.

- Твоя правда, это-то верно и делает его таким молчаливым и угрюмым согласилась Софья. Действительно, нужно сказать ему это! Об нас нечего ему хлопотать, мы мешать ему не будем, его счастие для нас дороже всего и я с своей стороны буду очень рада, если он найдет себе добрую жену, какой он вполне заслуживает.

И старушка-мать отправилась в комнату сына.

Крик удивления вырвался из груди её при взгляде, на карточку.

- София, да ведь это молодая графиня! вскричала старушка.

- Лили? удивленно переспросила сестра Губерта.

- Царь небесный, как попал к нему её портрет?

- Теперь мне все ясно! Её, значит, была и перчатка, такая крошечная, нежная!

- И этот-то портрет целовал он, София?

- Да, матушка, этот, его-то он и положил под счетную книгу!

Старая лесничиха принялась разглядывать фотографическую карточку Лили, очень похожую и чистой, хорошей работы.

- Как похожа молодая графиня, ну точно живая! прошептала она.

- Я объясню тебе даже, как и добыл он этот портрет, сказала София. Несколько времени тому назад, Лили снималась у какого-то фотографа в городе. Я припоминаю, что Губерт вскоре после того ездил в город, вероятно за карточками. Наверно он попросил фотографа приготовить для него одну лишнюю.

Старая лесничиха казалась сильно озабоченной.

- Пусть так, сказала она, но что ему в этом портрете? Ужь не влюблен ли он в молодую графиню? Вот несчастие-то! Как смеет он поднять взоры свои на графиню! А все от того, что они почти-что росли вместе! Я говорила покойному мужу, что этого ее следует делать, что из этого добра не выйдет, он не верил мне, он смеялся над моими опасениями!

- Но ведь это чистая глупость! Как он мог позволить себе влюбиться в графиню! заметила София.

- Как мог позволить! повторила мать. Но разве сердце спрашивается разсудка? Не он первый, не он и последний, но подобные вещи никогда до добра не доводят! Молодая графиня всегда так ласкова и снисходительна, она обращается с ним, как с другом, ну, вот он и забрал себе Бог знает что в голову!

- Но ведь, должен же он понимать, что ему никогда и думать нельзя жениться на графской дочери, ему простому охотнику?

деревенской девушке?

- Да, но это все же как то сноснее, матушка!

- Много труда и борьбы стоило ему уговорить старого барона согласиться на этот брак! Это все же сноснее, говоришь ты, но разве это не одно и тоже. И ничего нет удивительного, что молодой человек влюбился в такое личико, продолжала вдова, любуясь портретом.

- Она хороша, как картинка! И всегда такая приветливая, как и покойная графиня, всегда веселая, - и конечно ужь всегда ласковая к Губерту! Дай Господи, чтобы это не привело ни к какому несчастью, молилась старушка и положила портрет на прежнее место.

Теперь в руках у них была разгадка странной перемены, происшедшей с некоторых пор в Губерте. Но разгадка эта готовила бедной матери только заботу и безпокойство! Молча вернулась она в свою комнатку, села к окну и задумчиво принялась смотреть в лес. Неужели никогда не увидит она истинной радости от детей.

Тут бедная, полуслепая дочь, эта ужь довольно несчастлива! А там Губерт, своим безразсудным поведением, тоже готовивший себе несчастье!

Он пошел в ту сторону, где вдали росли три дуба на дворе. Очень рано стемнело, так как все небо было обложено черными тучами.

С безпокойством смотрела лесничиха на ночную мглу леса - её сын, её единственная надежда и подпора, кормилец своей несчастной сестры, давно уже исчез между деревьями - отчего сердце матери сжималось такой страшной тоской - ужь не было ли это предчувствием?

Но вернемся к Лили. Безконечно счастливая любовью Бруно, она спешила в замок. Её чистое, невинное детское сердце было так переполнено, что ей хотелось как можно скорее увидеться с Марией и излить перед нею свою душу.

Этот час, который провела она здесь у трех дубов, был счастливейшим в её жизни! После последняго прощального привета, Бруно скоро исчез вдали. Лили шла теперь одна по дороге, которая с каждой минутой, делалась все темнее и темнее. Но молодая девушка и не заметила этого. В душе у ней было так ясно и светло, звезда любви светила ей, перед ней носился милый образ Бруно, ей столько нужно было передумать, перечувствовать, окружающий внешний мир не существовал для нея в эту минуту. Она не знала ни страха, ни опасности; не раз приходилось ей по вечерам, темным лесом, возвращаться в замок и на лошади и пешком и одной и с Марией. А тут еще в такой блаженный день, как сегодня! Она с радостью еще несколько часов проболтала бы со своим милым, вместо того, чтобы идти в замок.

Но когда поднялась буря и гроза, малодая девушка невольно остановилась, тревожно думая о том, как то дойдет её Бруно до дома. Еще каких нибудь полчаса, и она будет уже в замке; а он то бедный какой длинный путь предстоит ему еще. Вдруг, как и давича во время разговора с Бруно, Лили услыхала легкий шорох в кустах у самой дороги, по которой она шла. Она тревожно осмотрелась кругом. Не было так темно, что она ничего не могла видеть.

- Есть тут кто-нибудь? смело спросила Лили. Подойдя ближе она убедилась что это был человек. Он шел ей на встречу.

- Это вы Губерт? с облегченным вздохом сказала Лили, хорошо, что я не из робких, а то вы могли бы меня испугать.

- Я желал бы проводить вас, графиня, произнес Губерт таким взволнованным голосом, что Лили с удивлением взглянула на него- таким она его еще никогда не видала.

- Какими судьбами вы очутились здесь, Губерт? спросила она.

- Я был у трех дубов, отвечал он.

- И вы пришли подслушивать? это не совсем то мило с вашей стороны, Губерт, это значит злоупотреблять доверием! Так верно и давича, когда я слышала шорох в кустах, это тоже были вы, стыдитесь Губерт, этого я от вас ужь никак не ожидала!

- Я и сам не знаю, что привело меня к тому месту, какая-то невидимая сили влекла меня сюда; но я не мог иначе, сказал Губерт, не мог иначе.

Лили была страшно поражена таким странным поведением всегда скромного и почтительного лесничого; но, сама не знала она почему только ей было как-то страшно оставаться с ним одной в лесу.

- Я не желаю, чтобы вы провожали меня, Губерт, сказала она, я хочу одна итти в замок.

Это было уже слишком.

- Вернитесь назад и ступайте домой, Губерт, строго и решительно сказала Лили, поведение лесничого с каждой минутой удивляло ее более и более. Я хочу итти одна! Слышите ли? Я хочу итти одна!

Губерт не двигался с места.

- Вы не хотите, заикаясь пробормотал он.

- Я решительно не желаю чтобы вы меня провожали! громко вскричала Лили, в подобные минуты она умела быть смелой и решительной.

- Я хотел сказать вам, что привело меня сюда.

- Я ничего не хочу слышать! ступайте к себе домой! приказала графиня.,

- В таком случае смотрите, чтобы не случилось несчастия! простонал Губерт и быстро бросился в сторону.

- Что это с ним такое? спрашивала себя Лили, он никогда еще таким не был! Что значат его замешательство, его странные, безсвязные речи? Смотрите, чтобы неслучилось несчастия! закричал он мне на прощанье. Что все это значит? О Боже, ведь я ему кажется ничего не сделала! Хоть теперь в лесу и темно и страшно, но с ним как-то еще страшнее.

Но Лили не боялась. Она так хорошо знала эту местность, что даже и ночью без всякой опасности могла обойти обрывы. На обрыве, правда, не было перил, и стоило только вступить на него, чтобы неминуемо упасть в бездну. Но дорога здесь шла немного отступя от обрыва и отделялась от него целым рядом деревьев. Надо было только держаться тропинки, не отступать в сторону за эту черту на место поросшее мхом и вереском. Там гибель была уже неизбежна.

Но в эту ужасную ночь, дорога мимо обрывов была чрезвычайно опасна. При страшной темноте и сильных порывах ветра не трудно было сбиться с настоящей тропинки и попасть на край обрыва. Но Лили, занятая своим Бруно и его словами и не думала об опасности. Плотно закутавшись в платок, она храбро шла вперед, и только старалась держаться поближе к деревьям.

Но вот в ту минуту, как шла она около самого того места, где дорога ближе всего подходила к обрыву, вдруг услышала она позади себя чьи-то шаги. которые в тоже мгновение были заглушены глухими раскатами грома.

Не успела Лили оглянуться, как кто-то с сверхъестественной силой схватил ее. В ту же минуту бедняжка почувствовала, что страшный враг, во мраке ночи напавший на нее, толкает ее все ближе и ближе к пропасти.

волосы становились у ней дыбом от ужаса!

В отчаянии звала она на помощь, но раскаты грома и завывание ветра заглушали голос.

- Помоги мне! Боже, помоги мне! еще раз крикнула она, кто бы вы ни были, сжальтесь! Отпустите меня!

Но просьба осталась неуслышанной, ужасный призрак ночи, напавший на нее, для того, чтобы обречь ее верной смерти, не знал сострадания.

Она пробовала обороняться! Она боролась с ним! Смертельный страх придал ей какую-то сверхъестестественную силу она оборонялась, но враг был сильнее все дальше и дальше толкал он ее к поросшему мхом, вереском и молоденькими деревцами, краю крутого обрыва, куда не осмеливался вступать никто, так как часто большие глыбы земли падали от сюда в море.

столкнуть ее в бездну, где ее ожидала верная смерть, крик ужаса вырвался из груди её, и с побледневших губ молодой девушки сорвалось одно имя, имя существа, желавшого её гибели, но крики её замерли среди раскатов грома и завываний бури. Эти минуты ужаса решили борьбу. При виде врага у Лили опустились руки, она чувствовала, что силы оставляют ее. Ужасный враг продолжал толкать ее в пропасть; она ухватилась, за молоденькое деревцо, стоявшее у самой бездны: она все еще надеялась на спасение; но руки ужасного существа продолжали толкать ее. Молоденькое деревцо не выдержало напора, большая глыба земли оторвалась в том месте, где сидели корни, деревцо нагнулось к пропасти. Лили чувствовала, что она падает в бездну.

Раздался ужасный крик, на минуту заглушивший рев бури, ужасный крик, вопль несчастного о помощи, последний мучительный признак погибающей человеческой жизни.

В ту же минуту, казалось, что и темная тень другого существа тоже наклонялась к пропасти, казалось она тоже готова была низринуться в бездну и собственною жизнью поплатиться за свое гнусное дело, призрак ночи тоже вследствие обрушившейся глыбы земли потерял равновесие и чуть было не упал в пропасть. Но он в ту же минуту отшатнулся назад, успел во время ухватиться за толстое старое дерево, способное выдержать его тяжесть.

Но Лили упала вниз. Умолк последний крик несчастной и тишина настала у пропасти, только продолжался шум буруна, ветер свирепствовал в вершинах дерев и слышались раскаты грома. Непроницаемая ночь покрыла ужасную глубину, в которой исчезла Лили - алчные волны внизу уже приняли милое, прекрасное дитя в свои шумящия объятия и унесли его в море, в ужасное, коварное море, неотдающее обратно своих жертв живыми.