Бледная графиня.
Часть 1.
XVII. Кто такой новый врач.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 1. XVII. Кто такой новый врач. (старая орфография)

XVII. 

Кто такой новый врач.

- Вся деревня, господин фон-Эйзенберг, крайне бедна, а потому не в состоянии ничем помочь деревенским нищим, уж я не говорю о старике, он может еще скорее достать себе кое-что на свои нужды, говорил доктор Гаген ландрату, у него в кабинете в канцелярии земского судьи, ну, а бедняжка, Анна Трунц!

- Позвольте заметить вашей...

- Я доктор Гаген, помните это, господин фон-Эйзенберг! перебил ландрата его собеседник, доктор Гаген для всех и каждого, всегда и всюду!

Фон-Эйзенберг с легкою улыбкой любезно поклонился в знак согласия.

- Позвольте заметить вам, доктор Гаген, что деревня эта принадлежит к владениям графини фон-Варбург, её обязанность, значит, заботиться о тамошних бедняках. И я вполне убежден, что графиня не замедлит сделать это, как только узнает о бедственном положении некоторых из её крестьян!

- Я и сам также убежден в этом! подтвердил Гаген, странно только, что эта нищая, которая уже несколько дней как больна и не может оставаться в той жалкой конуре там в ратуше, где лежит она на соломе, рядом с пожарными лестницами и насосами, эта нищая однакоже отказывается принять помощь от графини, это странно, говорю я!

- Что могло побудить к этому помешанную старуху? спросил фон-Эйзенберг.

- Меня самого удивляет это! Но главное дело в том, что она больна, и что не только человеколюбие, но даже и закон запрещает оставлять больную долее в таком мрачном, сыром, нездоровом помещении! Ей необходима медицинская помощь и я охотно готов подать ее этой бедняге, только сделайте милость, похлопочите, чтобы деревенскую нищую приняли сюда в больницу.

- Это, по настоящему, нельзя, возразил фон-Эйзенберг.

- Я взял бы ее к себе, но вы, я думаю, слышали, что верхния комнаты в моем маленьком домике уступил я вдове Варбургского лесничого и её полуслепой дочери.

- Да, я знаю, господин доктор, что вы приютили у себя несчастных, непременно желавших остаться в городе, по близости содержащагося в тюрьме молодого лесничого!

- И вот мне негде теперь поместить у себя деревенскую нищую! Лина Трунц внесла бы необходимую плату за пользование её в больнице.

- Я догадываюсь, кто заплатил бы за нее; но я думаю, что на этот раз можно сделать исключение и поместить сюда в больницу нищую старуху безплатно.

- Благодарю вас, господин фон-Эйзенберг, радостно сказал Гаген, дружески пожимая руку ландрату. Я сейчас же отправляюсь позаботиться о том, чтобы бедная больная доставлена была сюда и отвезена в больницу. Прощайте, господин фон-Эйзенберг!

Гаген простился с ландратом и тот любезно проводил его через соседнюю комнату, где сидел писарь, до самых сеней; такой чести не оказывал он еще никогда ни одному посетителю.

- Чудак! улыбаясь пробормотал фон-Эйзенберг, вернувшись в свой кабинет и снова усевшись за письменный стол, совершенный чудак! Но сколько в нем безграничного человеколюбия, сколько полнейшей готовности жертвовать собою! Деньгами он нисколько не дорожит, втайне делает он добро, где только может и в этом случае ему ни по чем никакая сумма. Хорошо только, что при несметных богатствах своих, он так мало тратит на себя, за то многих еще может он осчастливить. Ни слуги, ни экипажа не держит он, он обходится без всякой прислуги. Одно только хочет он завести себе - это верховую лошадь.

Фон-Эйзенберг покачал головой и затем снова принялся за свои, прерванные приходом доктора Гагена, занятия.

Через несколько времени в дверь постучался писарь.

- Один господин желает говорить с господином ландратом, сказал он, входя в кабинет своего начальника. Писарь был уже в преклонных годах; на лице его можно было прочесть следы нужды и горя.

- Вы знаете этого господина? спросил ландрат.

- Да, это управляющий графскими Варбургскими имениями, фон-Митнахт!

Писарь вышел. Вслед за тем фон-Митнахт показался на пороге ландратского кабинета. Он вполне имел вид знатного господина; в обычной смелости его было даже что-то нахальное. Одет он был весьма щегольски и заботливо выхоленная черная борода его под подбородком была разделена на двое и разчесана на обе стороны.

- Можно войти? спросил он, притворяя за собою дверь.

- Хоть я и сильно занят, как вы сами знаете, мой милейший господин фон-Митнахт, однакоже я, само собою разумеется, не откажусь принять давнишняго управляющого имениями моего покойного друга, графа фон-Варбургь. Что привело вас сюда ко мне?

- Один вопрос! Только один вопрос, господин фон-Эйзенберг!

- Садитесь и объясните, в чем дело. Как здоровье графини? спросил всегда внимательный ландрат.

- Покорно благодарю, графиня совершенно здорова!

- Вы, вероятно, пришли узнать кое-что о той найденной девушке, которую все в народе считают за молодую графиню Варбург, я должен сознаться вам, что я не разделяю надежды когда-нибудь найти несчастную дочь моего покойного друга, и сказать правду, я не заметил в той девушке сходства с молодой графиней, которую я ведь прежде довольно часто видел и очень хорошо знал! Милая и любезная особа была молодая графиня.

- Только отдельные личности, незнавшия хорошо молодой графини верят нелепому слуху, будто найденная незнакомая девушка и есть погибшая в пропасти графиня.

- Мне интересно только знать, чем разрешится эта загадка. Найденная все еще находится на попечении господина доктора Гагена; как только придет она в сознание, ей будет сделан допрос, и тогда обнаружится, кто она и каким образом тогда так внезапно очутилась она здесь ночью, сказал фон-Эйзенберг, до сих пор для меня непостижимо все это дело; я не в состоянии отвечать на ваши вопросы и не могу сообщить вам никакого сведения но этому делу, я до сих пор знаю не более вас, господин фон-Митнахт! И наконец, что всего удивительнее, никто ведь до сих пор не розыскивал ее ни здесь, ни в дальних округах: не было ни одного объявления, ни одной справки, ни одной заметки в газетах! Ведь, должно полагать, были же у нея родные, не с неба же она свалилась, должна же она иметь родину, одним словом, я тут ровно ничего не понимаю.

- Подождите, господин фон-Эйзенберг, все еще объяснится! Но мой вопрос, что привел меня сюда к вам, не касается найденной девушки! Графиня, с первой же минуты, кажется, убедилась, что это не молодая графиня.

- Объяснитесь, господин фон-Митнахт.

- Странный вопрос, может быть скажете вы, и все-таки я предложу его вам! Неоднократно встречался я с новым врачом, с доктором Гагеном, также и в ресторане у рынка, куда имеет он обыкновение заходить иногда, и вот мне показалось, как будто врач этот вовсе не врач! Пусть останется это между нами, господин фон-Эйзенберг! Я сам не понимаю, почему пришло мне в голову, что это не обыкновенный врач!

Фон-Эйзенберг постарался скрыть свою загадочную улыбку.

- Так, вот что показалось вам! Но, скажите на милость, кто же в таком случае может быть наш новый врач? спросил он.

- Я сам разсчитывал узнать это от вас, это и служит целью моего прихода! Я явился сюда просить вас по секрету откровенно ответить на мой вопрос: кто же собственно этот врач?

- Кто этот врач? Я могу откровенно ответить вам только, мой милейший господин фон-Митнахт, что это доктор Гаген, ничего больше!

- Ничего другого не скрывается за этим именем?

- Еслиб даже и было что-нибудь подобное, я все же считал бы себя не вправе открывать это другим, уклончиво отвечал фон-Эйзенберг.

- Но скажите пожалуйста, не может же быть, чтоб тут была тайна? воскликнул фон-Митнахт, не удержавшись на этот раз от своего обычного резкого тона.

Фон-Эйзенберг пожал плечами.

- Еслибы и было что-нибудь подобное, отвечал он, в таком случае господин этот, уж конечно, должен был иметь на то свои причины, и тайну его следовало бы. уважать!

- Вы допускаете возможность этого, но разве вообще дозволяется присвоивать себе чужое имя или титул?

врача, с меня довольно и этого.

Фон-Митнахт порывисто встал с места, видимо досадуя на несговорчивость ландрата.

- Извините, что побезпокоил вас, многоуважаемый господин фон-Эйзенберг, сказал он, честь имею кланяться!

И наскоро поклонившись, он быстро вышел из комнаты.

- Он обиделся, пробормотал ландрат по уходе фон-Митнахта; зачем же явился он ко мне сюда с подобным вопросом! Не мое дело сообщать об этом всем и каждому, да и какая им забота? Он новый врач в городе и зовут его доктором Гагеном и кончено. Кто этим не довольствуется, пусть ломает себе голову.

Вскоре после того подъехала карета ландрата и фон-Эйзенберг отправился куда-то в соседнюю деревню.

Писарь остался один в канцелярии. Он отложил в сторону работу и грустно задумался о своей бедности. Скудного жалованья его едва хватало на самое необходимое и очень часто в последних числах месяца приходилось ему питаться сухим хлебом и водой.

Но вот в дверь постучались и вслед за тем кто-то вошел в комнату.

Писарь вздрогнул, так внезапно выведенный из своего раздумья. Фон-Митнахт вошел в комнату и притворил за собою дверь.

- Вы одни, не так-ли? обратился он к писарю.

- Да, один! повторил последний.

- Не хотите ли заработать золотую монету? спросил фон-Митнахт, кладя ее на стол перед писарем, у которого глаза разбежались при виде таких больших денег.

- Я? Заработать золотую монету? сказал он. Этого бы мне очень даже хотелось, но каким манером?

- Самым простым, друг мой, гораздо легче, чем вы думаете, отвечал фон-Митнахт, вы ведете реестр жителям города и округа?

- Да, я! отвечал писец.

- Чтобы получить золотую монету, вам надо будет позволить мне заглянуть немножко в эти списки.

- Если вам нужно только это, господин фон-Митнахт, то извольте, я сейчас же с удовольствием исполню ваше желание, за этим дело не станет, сказал писец и проворно вынул из стола большую толстую книгу, это для округа, продолжал он, кладя ее на стол, затем взял другую: а это для города до М., прибавил он, а тут вот до Z.

- Мне надо только кое-что посмотреть в книгах.

- Вам трудно будет найти, скажите мне только, что вам нужно, я сейчас же открою, предложил писец.

- Хорошо, и это можно, только не говорите никому!

- Сохрани Боже, будьте покойны, господин фон-Митнахт, я и вообще-то не люблю много разговаривать.

- Откройте: Гаген, доктор! приказал фон-Митнахт.

Писец без дальнейших разсуждений поспешил исполнить желание щедрого господина, давшого ему возможность так легко заработать золотую монету. Он явился перед писцом как добрый гений, неожиданно избавляя его на время от всех забот.

- Вот здесь! сказал он, указывая на страницу: Гаген, доктор.

Фон-Митнахт нагнулся и взглянул в книгу. Он прочитал что было написано против имени доктора и на его лице выразилось удовольствие - теперь он знал все, что ему было нужно.

- Хорошо, сказал он писцу, теперь положите книги на место и берите вашу золотую монету, вы ее заслужили.

- О! еслибы я каждый день мог оказывать такия услуги! отвечал с улыбкой писец. Я вечно буду вам благодарен, господин фон-Митнахт.

- Кто знает, может быть и еще встретится такой случай, сказал фон-Митнахт направляясь к выходу.

Долго еще после его ухода писец смотрел с выражением неописанного блаженства на свое сокровище, и наконец порывисто прижал к губам блестящую золотую монету.

Между тем фон-Митнахт ехал назад в замок.

Он был весь поглощен своими мыслями и мрачно глядел вперед по дороге, предоставив лошади идти как ей угодно.

Въехав во двор замка он бросил поводья подбежавшему конюху и пошел прямо в покои графини.

- Ты приехал из города? Узнал ты все? спросила она его сгорая от нетерпения.

- Только не от хитрой лисицы Эйзенберга, а от его голодного писца, которого мне удалось соблазнить золотой монетой.

- И ты узнал все, что хотел?

- Я заставил писца поискать в книгах. Он здесь!

- Он здесь! повторила едва слышно графиня. Слова, казалось, с трудом выходили из её горла.

- Клянусь моей душой, у него здоровая натура! сказал фон-Митнахт полу-гневно, полу-насмешливо.

- Теперь тебе должно быть ясно почему найденная у него. Слышал ты еще что-нибудь?

- Только то, что она жива и в полном разсудке. Больше ничего.

- Он говорил со мной о яде - я боюсь его мщения, прошептала графиня.

- Да, он не пощадил бы нас, если бы мы были в его власти, сказал с демонской улыбкой фон-Митнахт.

- Он должен умереть, Курт, продолжала графиня. Мне кажется, что он знает слишком много. Я боюсь этого таинственного доктора. Он нас уничтожит, если мы его не предупредим.

- Он не должен больше жить; это свидетель, которого мы должны бояться.

- Ты значит не знаешь хода дела.

- Я знаю только конец, что он жив. И что произошло между мной и им это его дело.

- Он умрет, если я это замечу. Если бы мне пришлось его бояться, тогда он погиб.

- Вот это хорошо, Курт, не медли решением, сказала графиня. Надо принять решительные меры. Если он умрет, нам нечего больше опасаться.