Бледная графиня.
Часть 2.
II. Мария Рихтер найдена.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 2. II. Мария Рихтер найдена. (старая орфография)

II. 

Мария Рихтер найдена.

Выйдя счастливо из комнаты, где вместо Лили он нашел сумасшедшую, Гедеон Самсон, сейчас же обратился в Доре с вопросом где молодая девушка.

- Вы про кого говорите? про мнимую графиню? равнодушно спросила Дора.

- Про кого же я могу говорить, как не про больную, которая до сих пор была здесь? с гневом отвечал Гедеон. Где она?

- Я не знала что вы хотели ее видеть, возразила Дора, я отвела ее, по её желанию ко вновь приведенной больной, так как оне знакомы друг с другом.

- К бешенной? поспешно вскричал Гедеон.

- Да, коротко отвечала Дора.

- Вы сами взбесились, яростно вскричал Гедеон или вы потеряли остаток сознания?

- Остановитесь, г. Самсон, перебила его сиделка, я поступила так потому, что думала принести обеим пользу.

- И, сколько я помню, вы вечером отвели туда же бешенную старую вдову?

- Да, она тоже там!

Гедеон не сказал больше ни слова, но поспешно вырвал у сиделки ключи и бросился по корридору.

Дора с ненавистью взглянула в след уходящему, она всегда делала все, что ей хотелось, и не один доктор оставлял больницу по её милости! Кроме того ему самому неловко было бы поднимать историю, так как его могли спросить для чего он очутился ночью в комнате больной, что было противно правилам дома.

Мещу тем, Гедеон поспешно добежал до дверей комнаты для бешенных, но не мог найти нужного ключа.

- Помогите! раздался за дверями слабый голос. Неужели никто не придет спасти меня! Помогите!

Это был голос Лили! В лихорадочном волнении он пробовал один ключь за другим.

Дора медленно шла по корридору радуясь, что Гедеон не находит ключа.

- Сюда! закричал он, откройте дверь! Разве вы не слышите, что зовут на помощь.

Дора подошла к двери.

- Для чего же вы вырвали у меня ключи, сказала она.

- Помогите! ради Бога помогите! снова раздался голос Лили.

- Тут верно случилось несчастие, заметила Дора, я слышу голос бешенной.

- И вы поместили их вместе?

Дверь была наконец была открыта и свет фонаря, который держала в руках Дора, проник в комнату.

Ужасная картина представилась тогда взорам.

Лили лежала на полу полумертвая от страха, а на одном из стульев билась, привязанная за руку, бешенная. Ремень еще держался, но она так страшно рвалась, что вся рука была в крови. На постели лежала мертвая София.

Увидя входящих, Лили бросилась было им навстречу, но снова упала без сил.

Гедеон вырвал фонарь из рук сиделки.

- Посмотрите сами на последствия вашего легкомыслия! Я сейчас же должен доложить обо всем директору! вскричал он. Свяжите прежде всего бешенную, она вывихнет себе руку. Пол покрыт кровью. Другая сумасшедшая умерла.

Тут Дора подошла ближе.

- Умерла? спросила она, впрочем она и так недолго бы протянула.

Затем она схватила бешенную и силою посадив на железный стул, в одно мгновение крепко привязала находившимся у стула множеством ремней. Безумная кричала в безсильной ярости. Вид её был ужасен. Её ногти, губы я зубы были покрыты кровью, на шее у нея были раны, волосы растрепаны, платье разорвано, глаза, казалось, хотели выскочить из орбит.

- В комнате нет огня! принесите лампу и зажгите огонь в фонаре над дверями, а также приведите сюда безумную из отдельной комнаты и привяжите на постели.

Дора конечно не могла не исполнить его приказания, но она не торопилась. Тогда Гедеон, держа в руках фонарь, подошел к Лили и хотел поднять ее, но Дора опередила его и подняв на руки безчувственную девушку понесла ее с собою.

- Куда? вскричал Гедеон.

- Куда? конечно назад в её комнату и я прошу, чтобы вперед никто не ходил туда в непоказанное время.

Она унесла Лили, а Гедеон яростно сжал кулаки.

- Погоди ты, проклятая! прошипел он. Ты раскаешься в своих словах.

Он подошел к бывшей недалеко ручьке звонка и позвонил.

Через несколько минут явился инспектор.

Явились двое сторожей и унесли покойницу.

Вскоре после этого возвратилась Дора с безумной, которая напала на Гедеона в комнате Лили. Она отнесла ее в комнату для бешенных и привязала к постели, затем вымыла сама следы крови на полу.

Гедеон дал ей несколько приказаний и затем ушел, а вскоре после этого наступило утро.

Несколько часов спустя в больницу явился Бруно справиться о Лили.

- Вы пришли как раз во время, сударь, чтобы присутствовать при строгом следствии, сказал ему инспектор.

- Что это за следствие? спросил Бруно.

- Следствие относительно прискорбного обстоятельства, случившагося прошлою ночью! Но войдите в приемную, я доложу о вас.

- Кого касается это прискорбное происшествие? спросил Бруно, побледнев от страшного предчувствия.

- В заведении есть покойница! отвечал инспектор и оставил Бруно, чтобы доложить о нем.

Директор сейчас же принял его.

Бруно в сильном волнении вошел в деловой кабинет директора, где уже были Гедеон и Дора.

- Очень рад вас видеть, г. фон-Вильденфельс, вскричал директор, я произвожу следствие и полагаю, что вы принимаете участие в обеих особах, которых оно касается, в особенности мнимой графини Варбург.

- Что случилось? графиня умерла? с неописанным безпокойством вскричал Бруно.

- Мнимая графиня жива, но другая безумная, к сожалению, была найдена мертвой в комнате для бешеных, отвечал директор. Прошу вас, садитесь! Я не нахожу в поступках сиделки Доры Бальдбергер ничего такого, что могло бы подать повод к обвинению её в неисполнении своего долга, обратился затем директор к Гедеону. Все дело заключается в несчастном совпадении обстоятельств.

- Сиделка должна была спросить позволения прежде чем помещать вместе различных больных, возразил Гедеон, или по крайней мере, зная опасность этой бешенной, не оставлять их однех.

- Это действительно упущение, но вы слышали, что у сиделки были в это время еще другия обязанности, которых невозможно было отложить, заступился директор за Дору.

- Господин Самсон сердится на меня совсем по другой причине, возразила Дора, сегодня я еще промолчу, но в другой раз разскажу все.

- Я требую чтобы вы сейчас же сказали, что вы знаете! дрожащим от гнева голосом вскричал Гедеон.

- Мнимая графиня жаловалась мне, что господин Самсон приходил к ней ночью, объявила Дора.

- Мало ли что говорят безумные! поспешно вскричал Гедеон, это все ваши интриги! Если я хожу ночью к сумасшедшим, то значит это нужно.

- Графиня не больна и не ранена? спросил Бруно.

- Нет, отвечала Дора, по её желанию я поместила ее в комнату, где была София Бургард. Ночью на эту безумную и еще на другую напал припадок бешенства, оне вступили между собою в борьбу, в которой одна нашла смерть, будь и по близости, ничего этого конечно не случилось бы.

- Значит София Бургард умерла? спросил Бруно.

- В сущности это благодеяние, заметил директор, она была бешенная, и может быть, страдала бы еще долго. Во всяком случае, на будущее время я буду строго наказывать малейшее упущение, заметьте это, Дора Вальдбергер! На этот раз я вам прощаю, беря в разсчет, что до сих пор вы себя вели безукоризненно.

- Могу я видеть графиню? обратился Бруно к директору.

- Больная спокойна? спросил последний.

- Она очень взволнована и испугана происшествиями прошедшей ночи! отвечал Гедеон.

- В таком случае, я при всем желании не могу дозволить вам видеть её, сказал директор. В таких случаях нужна величайшая осторожность. Вы видите какие последствия имеет малейшее упущение. Мне очень жаль, что вы приехали напрасно, но невозможно ухудшить положение больной каким-нибудь неосторожным поступком.

- Мое посещение не сделает вреда бедной графине, я только хочу убедиться каково её положение, возразил Бруно, даю вам слово, что мое появление не сделает ей вреда.

- Это невозможно. Мы сами, постоянно обращаясь с больными, не можем заранее сказать какое впечатление произведет на них то или другое обстоятельство, отвечал директор; но я хочу вам доказать, что мы всегда рады сделать все возможное, а также и убедить вас, что ночное происшествие не имело других последствий. Вы увидите больную, но говорить с ней я не могу вам дозволить.

Бруно принужден был довольствоваться этим, так как не имел возможности добиться лучшого.

Дора привела его к комнате Лили и подвела к маленькому окошечку в двери. Лили спала. Бруно убедился, что она невредима и в полной безопасности в своей маленькой комнатке.

Вот где должна была проходить молодость прелестной девушки, которой жизнь, казалось, сулила одно счастье!

Но не все еще погибло! Бруно еще не оставлял надежды.

Богатство, оставленное отцом, принесло ей одно несчастие. Будь она бедна, никто не начинал бы против нея таких ужасных преследований, приведших её в сумасшедший дом.

Бруно был в страшном отчаянии, но ничего не в состоянии был сделать! Все его старания хотя несколько усладить несчастия любимой женщины, остались до сихь пор безплодны. Точно также его старания взять её из дома сумасшедших и отдать на попечения его матери, остались безуспешны.

Теперь его последняя надежда была на Гагена и на его старания раскрыть всю интригу, для чего прежде всего надо было узнать жива ли Мария Рихтер.

- Несчастная, думал Бруно глядя на невесту, помоги тебе Бог. Я не могу остаться с тобой, не могу сказать тебе. как горячо я тебя люблю, но твое сердце должно чувствовать это! Тяжелое время пройдет и мы будем счастливы вместе!

Бросив последний взгляд на девушку, Бруно должен был наконец уйти. Сиделка снова проводила его вниз.

Бруно опять зашел к директору, сказал ему как нашел больную, затем пошел взглянуть на труп несчастной сестры Губерта.

Поздоровавшись с Бруно, доктор сейчас же вынул из кармана бумагу.

- Известие от полицейского инспектора? спросил Бруно.

- Прочитайте! отвечал Гаген, бывший очевидно в хорошем расположении духа.

Бруно развернул бумагу, это была телеграмма из Нью-Иорка, короткая, но многозначущая.

"Мария Рихтер найдена. Нейман."

- Гаген! вскричал он, держа телеграмму в руках, возможно ли это? Эта находка решит все! Телеграфируйте Нейману, чтобы он во чтобы то ни стало привез сюда Марию Рихтер.

- Я уже сделал это, отвечал Гаген, и должен вам признаться, что меня удивляет это известие!

- Меня оно также удивляет! согласился Бруно, чей же труп был в таком случае выдан за труп Лили, про который она утверждала, что это труп её молочной сестры?

- Этот вопрос точно также удивляет меня и я в неописанном волнении, сказал Гаген, так что мне хочется самому поехать туда.

- Это было бы самое лучшее, Гаген! Но относительно этого известия сомнений быть не может, оно написано в слишком решительном тоне. След, который он преследовал от Гамбурга, оказался верен.

- Мы завтра же получим новые сведения, так как я телеграфировал, чтобы он уведомил о подробностях. Я в неописанном безпокойстве. Это обстоятельство по всей вероятности поставит все дело на новый путь.

Тогда Бруно рассказал своему другу о том, что произошло в доме сумасшедших и о смерти сестры Губерта.

- Когда он убежал, он поручил мне свою сестру, сказал Гаген, но не в моей власти было отстранить это несчастие! Когда я был в последний раз в сумасшедшим доме, мне показалось, что управление этим заведением крайне неудовлетворительно, надеюсь, что по этому происшествию будет произведено строгое следствие и их заставят держать больше сиделок и сторожей.

- Кажется, что бывшему лесничему удалось благополучно бежать, а теперь он успокоится на счет единственного близкого человека, оставленного им здесь, заметил Бруно.

- Она была неизлечима, я сам убедился в этом, а что за жизнь ей приходилось вести! Её жизнь была одним мучением, так что смерть положитель- мое освобождение. Губерт может теперь спокойно искать себе нового отечества. Если ему удастся счастливо добраться до Нью-Иорка, то он также будет искать следы Марии Рихтер. Но знаете что, вдруг перебил Гаген сам себя, знаете что меня безпокоит? Я уже говорил вам, что этот Митнахт уехал. Графиня его отпустила и он убрался неизвестно куда.

- Его исчезновение мне крайне подозрительно. Все что ни делает этот человек имеет цель, но на этот раз и не могу угадать его намерения.

Друзья поговорили еще несколько времени обо всех этих событиях и затем разстались.

Но напрасно ждал Гаген на следующий день ответа на свою депешу, прошел и еще день, а никакого известия не было получено.

Безпокойство друзей увеличивалось. Гаген телеграфировал еще раз и снова не получил ответа.

того, он давал понять, что мис Рихтер не может особенно доверять совершенно незнакомому человеку, называющему себя г. Нейманом. В заключение было сказано, что мистер Кингбурм зимой не будет жить в своем имении в Питсбурге, а переедет в Нью-Иорк. Письма или депеши просит отправлять в Нью-Иорк. на имя его секретаря, Боба, до востребования.

Это письмо давало достаточные объяснения. Нейману не удалось уговорить Марию Рихтер ехать в Европу и может быть он даже уже возвращается назад, почему и не ответил на депеши.

Тогда Гаген объявил Бруно, что решился отправиться сам в Нью-Иорк, так как надо было во что бы то ни стало привезти Марию Рихтер и её рассказом разсеять мрак, окружающий случившееся с Лили.

Приготовившись по отъезду он послал в Нью-Иорк, мистеру Бобу, следующую депешу:

"Еду в Нью-Иорк".

Друзья простились. Бруно пожелал Гагену счастливого пути и скорого возвращения вместе с Марией Рихтер, хотя ему и было тяжело разставаться с другом, но зато его поддерживала надежда на скорое окончание несчастий любимой женщины.