Бледная графиня.
Часть 2.
XXVI. Уединенная гостинница.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 2. XXVI. Уединенная гостинница. (старая орфография)

XXVI. 

Уединенная гостинница.

Комнаты гостинницы на берегу Гудзона не имели в себе ничего ужасного, правда, оне были очень просты, но в тоже время не имели в себе ничего такого, что могло бы возбудить недоверие.

Комната Губерта была маленькая, с одним окном, в ней стояла постель, стол с диваном, несколько стульев и шкаф; в углу стоял старый умывальник, это составляло всю обстановку комнаты. Но занавесы, постель и салфетка на столе были очень чисты.

У Гагена были две комнаты, приемная и спальня. В последней могло броситься в глаза то, что стены и потолок были необычайно темны и закопчены, но в ней точно также не было ничего, что могло бы внушить недоверие.

В приемной, кроне дивана, стояло кресло, стол простой и письменный, комод и шкаф. Комната была, как и у Губерта, в одно окно, но гораздо больше. В спальне в углу стояла большая железная печка, которая отопляла обе комнаты, кроме того две постели и два умывальника, диван и несколько стульев. В комнате пахло немного дымом, но это не бросалось в глаза, к тому же могли недавно топить печь и надымить.

Между тем хозяин принес холодной говядины, хлеба и все что нужно для пунша. Ставя все это на стол, он имел случай заглянуть в денежную сумку Гагена, из которой тот в эту минуту вынимал что то.

- Вы пробудете не долго? спросил он, накрывая на стол.

- Один из нас едет завтра. Неправда ли, Губерт, вы отправляетесь завтра? спросил Гаген.

- Да, я хотел бы так сделать, отвечал Губерт.

- Я же отправлюсь в Европу с первым пароходом. Когда он идет?

- После завтра. Вы можете ехать на пароход прямо отсюда на лодке и вам не придется тогда ехать через город, отвечал Джон Ралей, только что возвратившийся после разговора с Митнахтом и Мак-Алланом.

- Я полагаю, что каждый уезжающий должен записаться в Кэстль-Гардене.

- При приезде, да, милорд, это необходимо, но при отъезде совсем другия правила, в особенности если у вас немного багажа.

- Здесь все, сказал Гаген, указывая на вещи.

Хозяин бросил любопытный взгляд на вещи.

- Это не составить никаких препятствий. А другой господин, поедет по железной дороге?

- Да, я отправляюсь внутрь страны! отвечал Губерт.

- В таком случае вам также не надо возвращаться обратно в город. Вы можете сесть здесь же, тут есть маленькая станция. Кушайте пожалуйста, господа.

Джон Ралей поставил все на стол и ушел.

Тогда Гаген пригласил Губерта есть, и тот, взяв свою часть на тарелку, налил в стакан пуншу и ушел к себе в комнату, чтобы не стеснять далее Гагена.

Между тем по уходе Губерта, Гаген, неизвестно почему, стал себя чувствовать как то не по себе.

Было уже одиннадцать часов. Внизу в общей зале казалось еще были посетители. Гаген запер дверь и хотел идти в спальню.

Подойдя случайно к окну, он взглянул вниз и увидал хромого хозяина с фонарем в руках. В эту минуту вид этого человека показался Гагену таким отвратительным, что его охватил невольный ужас.

Джон Ралей шел около дома и свет фонаря падал на него. Невольно Гагену пришла в голову мысль, что он один в незнакомом месте, далеко от города и совершенно беззащитен, хотя у него был с собою заряженный револьвер, но что то говорило ему, что в этом доме револьвер будет для него плохой защитой. Во всяком случае, говорил он себе, было крайним легкомыслием, что я последовал в этот уединенный дом за незнакомым человеком, который, по собственным словам, из-за денег готов был сделать все. Почему же теперь ему казалось здесь так страшно, или это было действие ночи? Или причиною этого была непривлекательная наружность хозяина и мрачная, пустынная местность?

Теперь, во всяком случае, было уже поздно. Тем не менее, с каждой минутой, в Гагене все увеличивалась уверенность, что он лучше бы сделал, еслибы остался в городе.

Тогда он погасил одну свечу, сел на диван и решился не спать до утра.

Он просидел таким образом около часу и ясно слышал, что внизу еще пьют и разговаривают, вдруг ему послышались шаги.

Он встал и стал прислушиваться - шаги осторожно приближались к его двери.

Затем он вдруг отворил дверь.

Перед ним стоял Губерт.

- Я только что хотел постучаться, сказал он, но так лучше. Я смотрел что за люди внизу, так как это показалось мне необходимым.

- В этом случае вы разделяете мои чувства, Губерт.

- Здесь в доме не совсем обыкновенно, заметил Губерт, конечно, можно ошибиться, но я редко обманываюсь, и во всяком случае следует быть осторожнее. Внизу, в зале, сидят люди, которые очень похожи на воров и разбойников, я не мог услышать о чем они говорят, но я видел, что они играют в карты.

- Вы заметили еще что-нибудь, Губерт?

- Дом мне кажется таким же подозрительным как и гости. Внизу течет какая-то канава под самым домом и около лестницы есть в нее отверстие, которое днем было закрыто досками, теперь оно открыто и внизу течет черная, вонючая вода, стоит только оступиться туда...

- Все дело в конце концов не так опасно как кажется, заметил Гаген, во всяком случае мы будем на стороже и ночью не станем близко подходить к люку. Каждый из нас останется в своей комнате, но спать не станем, и если что случится, можем позвать других на помощь.

- Да, так будет лучше, я для того и пришел сюда, чтобы предостеречь вас, сказал Губерт, я безпокоился о вас. На меня едва ли кто станет нападать, так как с меня немного можно взять, но вы - дело другое.

- Благодарю вас за вашу заботливость, Губерт, и так решено, что каждый из нас будет на стороже у себя в комнате.

Губерт вернулся к себе в комнату, а Гаген снова сел на диван. Около двух часов ночи внизу все стало тихо, последние посетители, казалось, оставили дом и хозяин везде погасил огонь.

В доме все стихло и во всю остальную ночь не случилось ничего такого, что могло бы возбудить подозрение.

Когда наступило утро, Гаген лег в постель, смеясь над своими напрасными опасениями. Губерт также заснул.

Через несколько часов, когда Гаген проснулся, Губерт был уже около него, а хозяин принес завтрак, осведомившись хорошо ли спали гости.

- Мне кажется, сказал Гаген, обращаясь к Губерту, когда они снова остались одни, что мы были несправедливы к хозяину и его дому. Очень часто в таких гостинницах безопаснее жить, чем в самых роскошных. Уезжайте спокойно Губерт, завтра я также наконец оставлю Нью-Иорк.

Губерт повиновался этому приказанию и уложив свой небольшой багаж пришел проститься с Гагеном.

- Желаю вам счастливого пути и хорошого места, Губерт, сказал доктор, пожимая Губерту руку. Вы честный, трудолюбивый человек, я убежден, что счастие будет вам здесь благоприятствовать. Дайте о себе весть, и если вам что-нибудь понадобится, то прямо обращайтесь ко мне. Дай вам Бог счастия, от всей души желаю вам его.

И так, Гаген остался один в гостиннице, а Губерт отправился к маленькой станции железной дороги, дорогу к которой ему указал хозяин.

Когда Гаген переговорил с хозяином о своем завтрашнем отъезде, то тот сказал ему, что пароход уходит вечером, и что он позаботится о лодочнике, который доставит Гагена на пароход.

Все приготовления были окончены и Гаген решил эту ночь спать спокойно, несмотря на то, что он остался один, так как все его опасения разсеялись в течении дня.

Когда хозяин принес вечером Гагену зажженные свечи, то спросил его не надо ли затопить печку, так как на дворе было довольно холодно, говоря, что она больше не дымит. Получив разрешение, он сейчас же развел огонь, чтобы подтвердить справедливость своих слов, и действительно, печка нисколько не дымила.

В комнате распространилась приятная теплота и Гаген, изнуренный событиями, решился лечь в постель.

Внизу в общей зале никого не было. Джон Ралей ходил взад и вперед и казался в сильном безпокойстве. Он вышел из дома и увидал, что в комнатах Гагена огонь погашен.

Была тихая и темная ночь. Джон Ралей вернулся обратно в свою комнату и снял сапоги, затем в одних чулках поднялся на лестницу и стал прислушиваться, везде было тихо. Богатый иностранец, приведенный Мак-Алланом, казалось спал.

Тогда Джон спустился обратно вниз и взяв потайной фонарь, отправился в угол где стояли бочки, бутылки и всякия хозяйственные принадлежности, он взял круглый кусок дерева, обитый по концам кожей, который вероятно служил для затыкания отверстия в бочках. Взяв с собою этот кусок, он снова отправился наверх, поднялся по лестнице и осторожно пробрался к двери, которая вела в комнаты Гагена.

У той части стены в спальне Губерта, у которой стояла печка, шла главная труба и принимала в себя трубы отдельных печек.

В главную трубу была сделана железная дверца, которая служила вероятно для чистки трубы.

Хозяин дошел до этого места не произведя ни малейшого шума. Так как на нем не было сапог, то шаги его были совершенно неслышны.

фонарь на пол и взял в руку принесенную палку, чтобы найти ею отверстие в трубу от печки в комнате Гагена.

Это отверстие быстро нашлось, тогда, просунув руку в трубу, он взял принесенную толстую палку и заткнул ею отверстие в печку, которая еще топилась.

путешественник и затем, через эту "случайную" смерть, он думал получить обещанное значительное вознаграждение.

Снова затворив дверцу, Джон Ралей услыхал как внизу кто-то вошел, потому что колокольчик был приделан к дверям. Неслышно сошел он с лестницы, тогда как наверху стал распространяться сильный запах угара.