Бледная графиня.
Часть 2.
XXVII. Адский план

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 2. XXVII. Адский план (старая орфография)

XXVII. 

Адский план

Немного дней спустя после последняго посещения Бруно дома умалишенных, Дора Вальдбергер шла по дороге к замку.

Она шла погруженная в задумчивость и видимо торопилась. Лицо её было мрачно, лоб наморщен, и по глазам видно было, что ее что-то сильно занимало и вместе с тем приводило в ярость. Она шла все скорее и скорее. На ней было как всегда темное платье и старый платок.

- Теперь кончено, с угрозой бормотала она, теперь ты узнаешь меня! Ты меня хочешь выгнать и старый дурак во всем слушается тебя. Погоди, ты раскаешься в этом. С Дорой нельзя так обращаться. Если я уйду, то от всего вашего заведения ничего не останется! Настанет его последний день - и мы с Гедеоном Самсоном устроим новое! Он уже говорил мне об этом.

В это время Дора дошла до Вэрбургского леса и пошла по дороге в замок.

Подходя к замку она увидала, что перед ним остановилась карета, из которой вышел господин с бледным, истощенным лицом.

Он был одет очень изящно и походил на англичанина.

Он подал свою карточку камердинеру Максу, сказав что должен говорить с графиней по очень важному делу.

Тогда Дора решила лучше подождать пока посетитель уедет, и повернула назад в лес, чтобы лучше обдумать новые плапы.

Между тем Макс, взяв карточку приезжого, повел его в приемную и попросив подождать тут немного, отнес карточку в комнаты графини, которая только что окончив свой туалет, бросила в зеркало последний взгляд.

Взяв карточку, графиня прочитала по английски.

- Мистер Мак-Аллан.

А внизу было приписано карандашем: "посланный г. фон-М."

- Из Америки! прошептала графиня, повернувшись к лакею спиной, от него... Знаете ли вы приезжого? снова обратилась она к лакею, так как ей пришло в голову не сам ли это Митнахт.

- Нет, ваше сиятельство, не знаю, отвечал Макс.

Графиня задумалась на мгновение, пристально глядя на карточку.

Вдруг она казалось решилась.

- Проводите этого господина в гостиную, сказала она.

- От него... снова прошептала Камилла фон-Варбург, и на её бледном лице изобразилось сильное волнение, от него! Он присылает посторонняго человека! Чего он хочет? Денег? Снова денег, ненасытный! Неужели же он посвятил его... нет, Курт не так безумен! Но с другой стороны, дав ему поручение он должен был до известной степени посвятить его в положение дел... я должна узнать это! Мистер Мак-Аллан, снова прочла она, затем повернулась к выходу из комнаты и пошла в гостиную, где ее ждал ирландец, вставший при её появлении.

- Простите меня, графиня, сказал он ломаным немецким языком, я не мог проезжая... тут он совсем остановился, не находя нужного слова.

- Говорите на вашем родном языке, сказала графиня по английски.

- О, графиня, благодарю вас за вашу любезность и снисходительность к моему незнанию, и в тоже время не могу не выразить своего удивления, что вы так хорошо говорите на моем родном языке.

- Да, может быть немного лучше, чем вы на моем, усмехнулась графиня, но я давно уже не имела случая говорить на нем. Садитесь, сударь, и скажите, что привело вас ко мне.

Графине было очень приятно, что разговор будет вестись по английски, так как прислуга не понимала его.

- Я приехал из за океана, графиня, из Америки, начал Мак-Аллан, я скучал по своей родине, Ирландии, а в особенности о Лондоне, которых я не видал много лет и решился проехать досюда.

- Только досюда! спросила графиня.

- Точно так, графиня, только досюда, и поеду обратно прямо через Гамбург в Англию и оттуда обратно в Америку. Я приехал в этот замок, чтобы видеть его хозяйку и я не солгу если скажу, что щедро вознагражден за мое путешествие тем, что видел и говорил с первой красавицей в свете.

Графиня холодно засмеялась, она много слыхала в жизни подобных комплиментов.

- Я боюсь, сударь, сказала она, что это удовольствие не вознаградит вас вполне, на вашей карточке стояло: посланный г. фон-М...

- Г. фон-Митнахта, который живет в Америке, под именем г. фон-Арно, графиня. Только накануне моего отъезда, когда он сообщил мне некоторые вещи и дал одно поручение, доверил он мне это, продолжал Мак-Аллан, теперь я почти сожалею, что взял его поручение, и его будет вина, если через это посещение я навсегда потеряю спокойствие сердечное! Да, если я не возвращусь в Америку...

- Г. фон-Митнахт живет в Нью-Иорке, перебила графиня ирландца, что вы имеете сказать мне от него?

- Немного хорошого, графиня! Жалобы, одне жалобы!

- Что это значит? Разве моему бывшему управляющему плохо живется?

- Да, очень плохо. Он утверждает, что у него так много безпокойств, что он боится быть не в состоянии пользоваться своим богатством, когда наконец получит его.

Графиня отлично понимала на что намекал ирландец.

- Ну, сказала она смеясь, я не думаю чтобы г. Митнахт был так стар. И к тому же, если он будет продолжать тратить также много, как в последние три месяца или полгода, тогда его страх не будет иметь основания.

Он и это знал! Безпокойство начало овладевать графиней, она не знала, как далеко заходили его сведения.

- Когда г. фон-Митнахт заставил вас совершить такое далекое путешествие, то, без сомнения, он сказал вам его причину, а так как я не могу понять её, то желала бы услышать от вас.

Мак-Алдан смущенно улыбнулся, этот негодяй хотел воспользоваться данным ему поручением для своих целей и хотел оставить графиню в неизвестности относительно степени своих знаний. Он, со свойственной ему опытностью в этого рода делах, сразу заметил, что графиню с Митнахтом связывает какая-то тайна, и, собрав в городе сведения, он полагал, что открыл эту тайну. То, что другие считали невозможным, немыслимым, то сейчас же встретило веру в душе этого человека. Он сразу решил, что графиня и Митнахт делили миллион. И теперь он разсчитывал получить из такой большой суммы что-нибудь и на свою долю. Когда двое таинственным образом делят что-нибудь, и, тем более, когда один из них постарался убраться в безопасное место, тогда очевидно, что они сделали что-нибудь. Этот вывод был прост и логичен.

- Вы спрашиваете о причине, графиня, сказал он, прикидываясь смущенным, я не в состоянии сказать вам ее. Все поручение для меня очень тяжело и еслибы я его получил не от Митнахта...

- Поручение? Какого рода? прервала графиня ирландца.

- Он поручил мне просить денег.

Камилла поднялась с холодным и гордым видом.

- Вы могли бы и не брать на себя подобного поручения, сказала она ледяным тоном. Если господину Митнахту следует что-либо получить, он мог бы обратиться за деньгами сам.

- Извините, кажется я неверно выразился, графиня, отвечал, не смутясь, Мак-Аллан, поднимаясь в свою очередь. Дело идет тут о барыше от одного общого дела, который следовало бы разделить.

Графиня выпрямилась и бросила на ирландца гневный и презрительный взгляд.

- Довольно, милостивый государь, сказала она, я не могу больше верить, что вы пришли по поручению Митнахта! Он служил у меня управляющим!

- О, графиня, я повторяю только слова моего друга. Прошу извинения, если я невольно оскорбил ваше сиятельство. Я не знаю, о каком деле идет речь, и какая связь существует между вами и Митнахтом. Мой друг находится теперь в затруднительных обстоятельствах и если вы не пошлете ему чрез меня помощь, я опасаюсь всего худшого.

- Ваш приезд сюда совершенно излишен, милостивый государь. Отправляйтесь к вашему другу и передайте ему, что он может обратиться ко мне сам, если ему следует что-нибудь получить.

- Я пользуюсь его полным доверием, графиня. Я надеюсь, что вы измените ваше намерение и не отправите меня с пустыми руками, продолжал ирландец. Я говорю это в видах вашей же пользы. Фон-Митнахт очень вспыльчив и подобный поступок может раздражить его.

- Что вы говорите? Повторяю вам, что фон-Митнахт был не более, как моим управляющим. Все, что ему следовало получить, выплачено, кроме небольшой суммы, которую я не могу теперь выплатить, не говоря уже о том, что справедливость его требований не доказана.

Мак-Аллан насмешливо улыбнулся.

- О! Это совершенно изменяет положение дела, сказал он. Но, во всяком случае, я посоветовал бы вам не разставаться со мной таким образом. Я боюсь, не пришлось бы вам в этом раскаиваться!

- Довольно! Я слишком долго вас слушала, вскричала в негодовании графиня. Я теперь вижу, что вы просто хотели выманить у меня денег, прикрываясь именем Митнахта. Мне больше нечего с вами говорить. Будьте довольны и тем, что я не велела вас арестовать.

С этими словами графиня вышла из салона.

В то время, когда этот разговор происходил в салоне замка, Леон Брассар увидел в окно Дору Вальдбергер, которая, повидимому, шла не в замок.

Подумав, что, вероятно, она ищет его. Леон Брассар поспешил выйти в парк.

У входа в парк он встретил надзирательницу, шедшую, повидимому, в сильном волнении.

- Вы меня ищете, Дора Вальдбергер? сказал он. Пойдемте в эту аллею, тут нас никто не увидит. Вы принесли новости из заведения?

- Да, новости, господин Гедеон! сказала со злобой Дора. Право есть с чего взбеситься, ну уж порядок там! Этому бы надо положить конец.

- Разскажите, что такое случилось.

- Этот новый диктор, Вильм, губит заведение. Знаете с кем он живет душа в душу. С ассесором! С так называемой графиней. Он готов для них на все! Но от меня ничего не скроется. Недавно ассесор и Вильм были у сумасшедшей и она рассказывала им сон о какой-то пропасти в меловых скалах, где должен жить какой-то старик.

- Новый доктор все еще там?

- Между нами сейчас произошла ссора и я должна выйти.

- Как? выйти из заведения? спросил в изумлении Леон.

- Да он это устроил.

- А директор?

- Тот сам на половину помешался, Вильму не трудно было уговорить его.

- Так, значит, вы в самом деле прогнаны? сказал Леон, чтобы еще более усилить злобу и бешенство Доры, которая не могла помириться с мыслию, что ее выгнали. Я думаю, что этого нельзя оставлять безнаказанным и...

- Пока эта больница существует, здесь не может быть устроена никакая другая, и вы должны оставаться без куска хлеба. Жаль, право мне очень жаль вас.

- Говорю вам, что я или сойду с ума или произойдет здесь кое-что, чему вы удивитесь.

- Вы хотите погубить тех, кто оскорбил вас, Дора, это так, продолжал с дьявольским разсчетом Леон, постарайтесь лучше уничтожить самое заведение. Первая больная в нашей новой больнице должна быть - эта мнимая графиня, это всего важнее, а остальные мне решительно все равно. Поступайте, как хотите, только смотрите, чтобы не погибла и помешанная.

- Вы правы! пробормотала Дора Вальдбергер, с трудом выговаривая слова. Да, вы правы, недавно мне уже приходила мысль произвести там перемену, только не такую, о которой думают директор и новый доктор! Я говорю вам, что вы скоро кое-что услышите!

Леон, мы ничего не можем сделать, пока существует эта больница!

- Она слишком долго существует! сказала злобно Дора. Я должна остаться там еще неделю; кто может заставить меня смотреть за сумасшедшими так же хорошо, как и прежде. Я не виновата, если им придет в голову играть с огнем?

- Ваши поступки и намерения не касаются меня, сказал Леон, но я должен сказать, что ваш гнев вполне справедлив.

- Вы скоро обо мне услышите, повторила еще раз Дора Вальдбергер, направляясь к выходу из парка; клянусь, что им не удастся восторжествовать над Дорой Вальдбергер!