Бледная графиня.
Часть 3.
XXV. Где Гаген?

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бледная графиня. Часть 3. XXV. Где Гаген? (старая орфография)

XXV. 

Где Гаген?

После ухода Леона Брассара, Бруно пошел к доктору Гагену, справиться о положении старого Фейта, на выздоровление которого он все еще не потерял надежды.

Хотя собранные Гагеном доказательства были настолько сильны, что он уже решился изложить их перед судом, но все-таки показания Фейта имели бы решающее значение, особенно для объяснения таинственного спасения Лили.

В доме доктора его встретила, первой, старая экономка, видимо бывшая в сильном волнении и страхе.

- Ну, что, как у вас? спросил, здороваясь с ней, Бруно. Больной еще не умер?

- Нет, господин ассесор, все по прежнему, только он, сегодня, открыл глаза, но... тут рыдания прервали её слова.

- Что случилось? Скажите!..

- Ах!.. доктор Гаген!..

- Что же с ним?.. Да говорите же! Ужь не захворал ли он?

- Его нет! Он пропал, отвечала, плача, старуха. Он уехал вчера вечером и до сих пор еще не вернулся.

- Да успокойтесь же! Все, наверное, скоро объяснится. Быть может, доктору понадобилось, непредвиденно, куда-нибудь съездить! старался успокоить старуху Бруно, хотя сам, невольно, испугался при этой неожиданной вести.

- Нет, господин ассесор! Этого никогда не бывало!.. Это не предвещает ничего хорошого.

В эту минуту Бруно пришли на память последния слова Гагена, сказанные им при прощаньи:

"Моя последняя надежда погибла! Мне кажется, что мой конец близок."

Но нечего было и думать о самоубийстве. Сам Гаген говорил: "как можете вы, друг мой, считать меня способным на самоубийство! Тот, кто страдал так как я, несет терпеливо свой крест до последняго часа!"

Мрачное предчувствие охватило Бруно. "Графиня!" подумал он невольно.

Она ведь знала чего ей можно ждать от Гагена, быть может даже ей были известны его ближайшия намерения.

Было удивительно во всяком случае, что он исчез именно в тот день, когда он решился выступить открыто против графини.

Это могло быть делом её рук, тем более, что она уже не раз подсылала своих сообщников умертвить опасного для нея князя Аналеско.

Но где же был Гаген? Даже неизвестно было куда намеревался он идти в тот вечер. Экономка знала только что он ушел и более не возвращался.

Не было ни письма, ни малейшей записки, которая могла бы объяснить это таинственное происшествие.

- Вы дали знать об исчезновении доктора? спросил Бруно экономку.

- Завтра утром я зайду к вам, и если доктор еще не вернется, надо будет дать знать об этом. На эту ночь я оставлю вам моего слугу.

С этими словами Бруно вышел и вернулся домой. Он был в сильном волнении. Это непонятное отсутствие князя возбуждало в нем серьезные опасения. Неужели этот благородный человек сделался жертвой неумолимой вражды?...

Рано утром Бруно был разбужен стуком в дверь своей комнаты.

Он поспешно вскочил и накинув на плечи шлафрок отпер дверь. На пороге показались Ионс, варбургский рыбак, и хозяин отеля, который поспешил извиниться, что так рано потревожили господина ассесора.

- Зачем вы пришли, Ионс, чего вам надо от меня? спросил Бруно, вводя рыбака в свою комнату.

- Я из суда, отвечал Ионс, меня послал к вам господин директор. Вчера море выбросило на наш берег труп, так его надо взять. Сейчас придет и протоколист.

- Труп? Как он выглядит, Ионс?

- Он лежит совсем как живой, должно быть недолго пробыл в воде. Он выбрит и кожа на лице тусклая и желтоватая. Одет он во все черное.

Сердце Бруно болезненно сжалось. Гаген! Это Гаген! подумал он.

- Это вы нашли тело, Ионс? спросил он.

- Да, господин ассесор, я и Пакке, мы вчера вечером закинули невод, часов около десяти. Стали вытаскивать его на берег, тогда и заметили, что близко на берегу лежит тело. Мы поскорей вытащили невод, я оставил Пакке караулить тело, а сам поехал в город на лодке, чтобы донести об этом. У покойника было много денег в кошельке, хорошие старинные часы и он очень хорошо одет. Не похоже чтобы его хотели ограбить.

В эту минуту послышался снова стук и вошел протоколист ассесора.

- Подождите меня минуту, сказал Бруно уходя чтобы одеться.

Кончив на скоро свой туалет, он вышел и все трое отправились через город к берегу, где ожидала их лодка Ионса.

Бруно сосредоточенно молчал, Не было никакого сомнения, что это тело, выкинутое морем, было именно тело Гагена. Но что же могло с ним случиться?

Возникала новая ужасная тайна. Впрочем Бруно не сомневался, что это злодеяние было делом рук графини. Но как могло ей удасться умертвить Гагена, который в последнее время стал очень осторожен? Кто и как совершил это преступление?

Бруно был так озлоблен смертью друга, что дал себе клятву, во чтобы то ни стало, силой или хитростью, погубить страшного демона, которого народное суеверие называло вампиром.

- Какое неожиданное безпокойство, господин ассесор, и именно в воскресенье! заметил протоколист, когда все трое уселись в лодку и Ионс поднял парус, так как дул свежий попутный ветер. Но мне все равно, продолжал он с усмешкой, можно что-нибудь заработать.

Практический писец думал только о лишней плате, предстоявшей ему за работу в праздничное время.

Все почти население деревни собралось на берегу, когда лодка подъехала к месту, где лежало выкинутое волнами тело. Все почтительно разступились, чтобы дать дорогу ассесору и его спутникам.

- Это никто другой как доктор! Бедный доктор Гаген! кричала старая Лина Трунц, пробравшаяся к самому трупу.

Последния сомнения Бруно должны были разсеяться когда он действительно увидел лежащого на мокром песке безжизненного Гагена.

Все подробности находки были тщательно записаны протоколистом и Бруно, обращаясь к окружающим рыбакам, велел им поднять тело несчастного доктора.

- Устройте какие-нибудь носилки, сказал он. Мы должны перенести тело в замок.

- В замок? раздалось со всех сторон.

- Это земля графини Варбург. Ей следует решить, похоронить ли доктора здесь или везти его в город.

- Ого! Так вот как! вскричала старая нищая. Все как следует быть! Разве сегодня не воскресенье?... В воскресенье умерла графиня Анна - Бог взял её душу!... В воскресенье умер сам граф! В воскресенье пропала молодая графиня! В воскресенье умер здесь в деревне егерь! В воскресенье уехал в море старый Фейт и больше не вернулся! В воскресенье лежит здесь на берегу труп! Это что-нибудь да значит!

Даже Бруно был поражен словами старой нищей.

- И смотрите! продолжала она. Смотрите на его лицо, разве он не похож на прежних?

"Сухой и желтый как пергамент, в жилах как будто нет капли крови!" Эти слова невольно пришли на память Бруно.

Между тем рыбаки сколотили из досок подобие носилок и положили на них тело Гагена.

Бруно счел излишним посылать за доктором, так как Гаген уже совершенно окоченел и не было ни малейшого сомнения в его смерти.

Наконец, по знаку Бруно, печальное шествие тронулось. Впереди четыре рыбака несли тело, за ними следовали Бруно и протоколист.

Войдя в переднюю замка, рыбаки опустили на пол свою ношу и Бруно велел сбежавшейся прислуге доложить о нем графине.

Его тотчас же провели в салон, где графиня встретила его с таким видом, как будто между ними ничего не произошло.

- Чему я обязана вашим посещением, господин ассесор? спросила она, усаживая неожиданного гостя.

- Одному очень печальному обстоятельству, графиня, отвечал Бруно.

- Признаюсь, я каждый раз, когда имею удовольствие видеть вас, думаю, что случилось верно какое-нибудь новое несчастие.

- Значит я всегда являюсь к вам вестником несчастия. Что же, эта обязанность тяжела, но по крайней мере на вестнике не лежит вины... Но, позвольте мне сообщить вам, что привело меня сюда. Сегодня ночью в суде получили извещение, что здесь в деревне на берегу выкинуто морем чье-то тело.

- Тело? Здесь?... Я об этом ничего не знаю!

- Это тело теперь здесь внизу. Его нельзя было оставлять лежать на берегу.

- Здесь, в замке? спросила с изумлением графиня.

- Конечно. Оно найдено на вашей земле и ваша обязанность позаботиться о его погребении.

- Разве нельзя было похоронить его на мой счет в деревне? С какой стати будет здесь лежать тело совершенно чужого человека.

В эту минуту разыгралась сцена, произведшая подавляющее действие не только на Бруно, по даже на графиню, которая казалось была лишена всякого человеческого чувства.

По замку вдруг пронесся отчаянный, раздирающий душу крик.

- Что это? Что это значит? вскричала вскакивая графиня.

Как бы в ответ раздался дикий, безсмысленный хохот помешанного.

Бруно ничего не мог понять, но графиня, казалось, начинала догадываться. Леон! прошептала она невольно.

Графиня не ошиблась.

По роду его службы, Бруно не раз случалось видеть страшные сцены, но он никогда не видел ничего подобного тому, что представилось его глазам в эту минуту.

В дверях показался сгибаясь под тяжестью трупа Леон Брассар. На искаженных чертах его лица лежала печать помешательства. Положив тело на ковер к ногам графини, он указал ей на него и разразился безумным, животным смехом.

Узнав Гагена, графиня в ужасе отступила назад.

Леон Брассар бросился вон из салона.

- Князь Этьень Аналеско умер! сказал печально Бруно. На этот раз ему не удалось спастись от смерти. Мир его благородной душе!

Между тем графиня успела уже вполне овладеть собой, оправившись от потрясения, испытанного ею при виде трупа князя.

- Кажется, сказала она, нам придется заняться не только трупом, но и тем несчастным, который принес его сюда, на него необходимо обратить внимание, он очевидно помешан.

С этими словами графиня подошла к столу и прижала пуговку звонка.

Вошла служанка.

- Видели вы доктора Самсона? спросила графиня.

- Господин Гедеон Самсон убежал в свою комнату! отвечала служанка.

- Пусть слуги возьмут тело доктора Гагена и перенесут его в башню! крикнула графиня.

Служанка удалилась.

- Имеете вы еще что-нибудь сообщить мне, господин ассесор? обратилась она к Бруно.

С этими словами Бруно подошел к дверям салона и позвал дожидавшагося в соседней комнате протоколиста.

Пока графиня подписывалась, в салон вошли несколько слуг и вынесли тело Гагена.

Холодно простившись с графиней, Бруно вышел из замка, и щедро наградив рыбаков за их труд вернулся в город.

Нельзя себе представить до какой степени было сильно горе бедной старухи!