Гэбриель Конрой.
XXVIII. Эксперт

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гэбриель Конрой. XXVIII. Эксперт (старая орфография)

XXVIII.
Эксперт.

Холодный, серый туман, безмолвно проникнув ночью с моря, окутал нетолько город, но и низменную поляну, окружающую ранчу св. Троицы, где и оставался даже после того, как утреннее солнце разсеяло его на востоке. С миссионерных башень вся окрестная страна казалась обширным пенистым морем, а издали самая ранча не отделялась от соседних холмов, составляя одну смутную, неопределенную массу. В это утро, к ранче подъезжал в кабриолете английский переводчик, мистер Перкинс, который несколько раз принужден был останавливаться и смотреть на компас, пока серое море не разсеялось и белые стены города не выплыли медленно на вид.

Хотя товарищи и близкие приятели мистера Перкинса знали его различные превращения; но всякий посторонний с трудом узнал бы грязного поденщика из улицы Тихого Океана в старомодном франте, сидевшем в кабриолете. Волоса его были причесаны, завиты и выкрашены в более тёмный цвет. Высокий галстух сжимал его шею, а лицо, матово-белое от косметических средств, было неподвижно, как маска. Костюм его состоял из светло-синяго сюртука, застегнутого до верху, узких полосатых брюк и сапог из японской кожи.

Несмотря на то, что эта странная, эксцентричная фигура была совершенно неизвестна в долине Сан-Антонио, очевидно, ее ожидали в ранче св. Троицы. Не успел мистер Перкинс въехать во двор, как торжественный майордом встретил его и провел в знакомую нам гостиную, где через минуту он увидал донну Долорес Сальватьеру.

С чисто-женской проницательностью, она тотчас заметила в странной, смешной наружности мистера Перкинса нечто достойное уважения и любезно ему присела. Он был приятно удивлен таким приемом и низко, почтительно поклонился, но, как все люди неопределенного общественного положения, он был подозрителен и всегда на стороже. Грациозным движением веера донна Долорес указала ему на стул, но он не сел.

-- Я для вас - чужая, синьор; но вы мне хорошо известны, сказала донна Долорес с любезной улыбкой: - прежде, чем я решилась безпокоить вас, я уже знала о вашей честной репутации и редких способностях. Позвольте мне быть в числе ваших друзей прежде, чем я открою вам причину, по которой я обратилась за вашей помощью.

Комичная фигура снова поклонилась, но сквозь белила, покрывавшия её лицо, проглянул застенчивый румянец. Донна Долорес заметила это и, отвернувшись из деликатности, пошла к старомодной конторке. Вынув из ящика сложенный документ, она положила его на стол и придвинула два стула. Когда она уселась на одном из них, то мистер Перкинс уже не счел себя в праве отказываться более от предложенного ему места.

-- Я полагаю, начала донна Долорес, дав мистеру Перкинсу время оправиться: - что вы сочтете мое дело очень странным, хотя у вас постоянно спрашивают советов по подобным делам. Вот акт, выданный на имя моего отца, покойного дона-Хосе Сальватьеры. Разсмотрите его хорошенько и отвечайте мне по совести на один вопрос. При этом помните, что ваш ответ не имеет никакого отношения к моим денежным интересам и что вам никогда не придется доказывать основательность вашего мнения на суде. Ваш ответ будет сохранен мною в тайне и не лишит вас права высказать публично, если к тому представится случай, другое, хотя бы совершенно противоположное мнение. Вы, кажется, изумлены, синьор Перкинс; но я очень богата и не нуждаюсь в вашем мнении для увеличения своего состояния.

-- В чем же заключается ваш вопрос? спросил Перкинс спокойно, безо всякого смущения.

-- Этот документ - фальшивый?

Он взял из её рук бумагу, развернул ее привычной рукою и, только взглянув на подпись и печати, возвратил обратно.

-- Подписи настоящия, отвечал он, деловым, отрывочным тоном: - я видел уже этот документ.

Донна Долорес с нетерпением отодвинула свой стул. Это движение возбудило любопытство мистера Перкинса. Впервые он видел, что человек, имевший документ на недвижимую собственность, был недоволен от признания его действительным.

-- Так вы полагаете, что это - подлинный акт? спросила она с легким вздохом.

-- Столь же подлинный, как все документы, на которые выдаются патенты в Уашингтоне, отвечал он поспешно.

-- А! произнесла донна Долорес, и мистеру Перкинсу это восклицание показалось сомнительным.

-- Имеете вы какие нибудь причины подозревать подложность этого документа? спросил он.

-- Да, он только недавно найден в бумагах дона-Хосе, а существует подобный же документ на имя другого лица.

Перкинс снова взял бумагу, внимательно просмотрел ее, поднес к свету и попрежнему положил на конторку.

-- Документ этот вполне правильный, сказал он: - а где другой?

Перкинс пожал плечами, и в его взгляде, почтительно обращенном на донну Долорес, можно было прочесть некоторое презрение к недостатку деловых способностей в женском поле.

-- Как же вы хотели, чтобы я сравнил этот документ с другим, несуществующим? спросил он.

-- Всякое сравнение излишне, если этот документ подлинный, отвечала донна Долорес поспешно.

-- Конечно, могла быть ошибка, продолжал Перкинс: - кому выдан другой документ, при каких обстоятельствах и кто им теперь владеет?

-- Он выдан, пять лет тому назад, доктору Деваржу... Вы, кажется, что-то сказали?

Перкинс не промолвил ни слова, но пристально посмотрел на донну Долорес и медленно повторил:

-- Вы сказали, что документ принадлежал доктору Деваржу?

-- Да. Вы его знали?

Теперь донна Долорес, в свою очередь, смутилась. Она прикусила губу и насупила брови. Впродолжение нескольких минут, оба молчали.

-- Я слыхал прежде это имя, произнес наконец Перкинс с напряженным смехом.

-- Не удивительно: он был знаменитый ученый, отвечала донна Долорес: - он умер, но перед смертью передал этот документ молодой девушке по имени... по имени... Грэс Конрой.

Она остановилась и взглянула на Перкинса, который совершенно оправился от смущения. Он молча кивнул головой, чтобы она продолжала.

-- По имени Грэс Конрой, повторила донна Долорес поспешно: - по прошествии пяти лет, явилась какая-то женщина... самозванка... и требовала признания этой земли её собственностью, под ложным именем Грэс Конрой. Но, встретив, повидимому, непреоборимые трудности в исполнении своего преступного плана, она каким-то нечестивым образом овладела сердцем брата настоящей Грэс и вышла за него замуж, как за ближайшого наследника исчезнувшей собственницы этой земли.

Донна Долорес умолкла, чтоб перевести дыхание; её смуглые щеки горели, и голос звучал как-то звонко, металлически. Быть может, это происходило от естественного негодования, возбужденного в её впечатлительной, пламенной натуре; но мистер Перкинс не обратил на это никакого внимания. Впродолжение последних минут, он не глядел на донну Долорес и, вперив в стену свой задумчивый взгляд, казался еще старше, чем прежде.

-- Да, да, сказал он, наконец, с усилием: - но это только доказывает, что самый акт на владение может быть, столь же подложен, как сама владелица. Итак, вы не имеете других оснований сомневаться в действительности вашего права, кроме недавняго открытия документа? Я полагаю, что в этом отношении вам нечего безпокоиться. Помните, что ваш документ был выдан в то время, когда земля не имела никакой цены, и потому ваш отец мог очень легко забросить его, как маловажный.

С этими словами он встал, как бы давая понять, что их разговор окончен. Он все еще был очень задумчив и странно озабочен. Донна Долорес тоже встала; на лице её ясно выражалось разочарование. Еще минута, он удалился бы, и жизнь этих двух существ, которых судьба таинственно столкнула, потекла бы прежним порядком. Но в дверях он остановился и спросил самую простую, обыкновенную вещь. От её ответа зависела судьба их обоих.

-- Настоящая Грэс Конрой исчезла, а доктор... Деварж? сказал он, произнеся это имя таким тоном, словно оно было также вымышленное: - вы говорите, умер? Как же самозванка узнала о существовании документа на землю? Кто она?

-- О, она... она вышла замуж за Гэбриеля Конроя под именем вдовы доктора Деваржа; извините, что вы сказали? Пресвятая Богородица! что с вами? Вы больны? Сядьте, я сейчас позову Санчеса.

Он тяжело опустился в кресло, но только на одну минуту, и, когда донна Долорес быстро направилась к дверям, то он вскочил и удержал ее за руку.

-- Мне лучше, сказал он: - это ничего. Со мною часто бывают такие припадки. Не обращайте на меня внимания и не уходите, а только велите подать стакан воды. Благодарю вас.

Он взял стакан, который ему подала донна Долорес, но не выпил воду, а, откинув голову, облил ее. Потом он вынул из кармана большой шелковый платок и обтер им волосы и лицо. Краска сошла с его щек, волосы развились, ниспадая в безпорядке на его багровое лицо; он разстегнул галстух и сюртук, что придало его фигуре еще более комичный вид. Но он совершенно оправился от смущения и спокойно произнес:

стул к донне Долорес и разсматривая бумагу в маленькое увеличительное стекло, которое он носил всегда в кармане: - подпись подлинная, печать и бумага правильны. У вас все в порядке; документ г-жи Деварж - фальшивый.

-- Не думаю, отвечала также спокойно донна Долорес.

-- Отчего?

-- А если её документ точно такой же по бумаге, подписи и печати?

-- Это ничего не доказывает, поспешно произнес Перкинс: - дело в том, что, в прежнее время, много валялось подобных бланков, подписанных губернатором и нужно было только вписать содержание документа, чтобы придать ему действительную силу. Она... эта самозванка... эта г-жа Деварж достала подобный бланк, как многие другие со времени американского владычества, и вот каким образом явились на свет её права на землю. Но не безпокойтесь, она не предусмотрела всего. Я знаю почерки всех писцов и сам был в их числе. Вызовите меня в суд, донна Долорес, и я докажу, что её документ - фальшивый, как уже сделал это со многими другими.

-- Вы забываете, отвечала холодно донна Долорес: - что я не желаю вести дело судебным порядком. К тому же, если испанские документы так легко составляются, то отчего же и эта бумага не может быть фальшивой? Вы говорите, что вам известны почерки всех писцов - кто же это писал?

Перкинс нетерпеливо схватил документ и, поспешно пробежав его, промодвил:

-- Странно, это - почерк не мой, не Санчеса, не Руиса; это - совершенно новая рука. Э! да здесь есть и подчистка числа, другим почерком. Подождите... я где-то видел этот почерк. Но где?

Он задумался, как бы стараясь что-то припомнить, и провел рукою по волосам.

-- Но для чего было бы этому документу быть фальшивым? спросил он неожиданно.

-- Предположите, что другой документ подлинный и что эта женщина овладела им каким-нибудь преступным образом. Ведь можно допустить, что кто нибудь, узнав эту историю, решился фальшивым документом помешать успеху её преступного дела, не подвергая, вместе с тем, её тяжелой ответственности.

-- Но кто же это мог сделать?

-- Может быть, брат... её муж, может быть, продолжала донна Долорес с заметным смущением, и снова краснея под своей бронзовой кожей: - кто-нибудь... не верящий в смерть или исчезновение настоящей Грэс Конрой.

-- Может быть, сам чорт! Извините, но люди не подделывают документов в интересах справедливости и человечества. А зачем же этот документ передан вам?

-- Я известна всем за богатую и... кажется... мне многие говорили... за справедливую и честную женщину.

Последния слова донна Долорес произнесла с таким гордым достоинством, что мистер Перкинс смутился и взглянул на нее с неподдельным восторгом.

-- Но если эта женщина, эта искательница приключений, эта самозванка, произнес он с неожиданной горечью: - такое существо, которое делает невозможным подобное предположение? Если она в состоянии отравить нетолько жизнь, но самую душу всякого человека, тем более мужа? если она - воплощенный дьявол, умеющий вселить в человека, обманываемого ею, слепую уверенность в её невинности? если ей неведома никакая слабость, никакая страсть, а все её действия, каждая улыбка, каждая слеза разсчитаны, эгоистичны, коварны - неужели вы думаете, что такая женщина, которую вы, слава Богу, не можете себе представить, не приняла бы мер даже против такой случайности? Нет, нет, это невозможно!

-- Невозможно, если это - не месть, произнесла донна Долорес с какой-то странной дрожью и неожиданно побледнев.

-- Да! промолвил Перкинс, вскочив с места: - я был бы на это способен. Я сделал бы это! Вы правы, донна Долорес. Но кто-то идет, прибавил он поспешно, застегивая галстух и сюртук: - предоставьте это дело мне. Я его изследую для вашего и моего спокойствия. Доверите вы мне документ?

Донна Долорес, молча, подала ему бумагу.

-- Благодарствуйте, сказал он с прежним смущением, словно его застенчивость происходила от застегнутого сюртука и от туго завязанного галстуха, а не от нравственных или физических причин: - но не думайте, чтоб я действовал вполне безпристрастно, чтобы я не имел в этом деле своего интереса, прибавил он с странной улыбкой: - adios.

Сепульвида.

-- Ну, сказала она, с трудом переводя дыхание: - для набожной затворницы у вас бывает слишком много мужчин. На дворе под вашими окнами ходят двое молодых людей, а вы сидите, запершись, с старым селадоном. Кто это? новый адвокат? Ужь это слишком! У меня, по крайней мере, только один.

-- И его достаточно? с улыбкой спросила донна Долорес, дотрогиваясь веером до покрасневшей щечки мистрис Сепульвиды.

-- Конечно, отвечала кокетка: - я скакала во всю прыть, чтоб привезти вам важную новость. Но прежде всего скажите мне, кто этот смелый, дерзкий молодец во дворе? Он не может быть писцом адвоката.

Однако, мистрис Сепульвида подбежала к окну и, выглянув во двор, воскликнула.

-- Нет, это - не писец; адвокат уехал в кабриолете, а молодец все стоит на прежнем месте. Долорес! Долорес! Не хорошо так себя вести, прибавила она, устремляя на подругу шуточно-торжественный взгляд: - Кто это?

С ужасом предчувствуя встретить взгляд Виктора, донна Долорес взглянула во двор с той стороны окна, откуда ее нельзя было видеть. Она тотчас успокоилась: это не был Виктор. Тогда она смело отдернула занавеску и встретилась взорами с мистером Джаком Гамлином. В ту же минуту она снова задернула занавес и спокойно сказала:

-- Не знаю.

-- Правда, Мария.

-- Я вам верю. Он, вероятно, здесь для меня.

Донна Долорес улыбнулась и весело потрепала щечку своей веселой подруги.

-- Ну? спросила она.

-- А новость?

-- Да все кончено.

-- Кончено? спросила донна Долорес, серьёзно взглянув на подругу.

-- Да, он был опять.

-- Он просил моей руки.

-- И вы отвечали...

Мистрис Сепульвида весело подошла к окну и взглянула во двор.

-- Нет.