Гэбриель Конрой.
XXXVIII. Думфи доверяет свои тайны Пойнситу

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гэбриель Конрой. XXXVIII. Думфи доверяет свои тайны Пойнситу (старая орфография)

XXXVIII.
Думфи доверяет свои тайны Пойнситу.

На следующий день после разговора Думфи с полковником Старботлем погода была прохладная, что много способствовало успокоению разстроенных чувств банкира. Он смутно вспоминал, что просил полковника бывать у него запросто, и с нервным содроганием теперь воображал, как этот человек, ровный ему по смелости, явится в его обществе. Однако, успокоенный нетолько свежим воздухом, но и почтительным обращением, он написал записку Артуру Пойнсету, приглашая его к себе по делу. Молодой человек явился аккуратно, в назначенный час и с удивлением услышал, что Думфи, приняв его, приказал отказывать всем посетителям. Посадив Артура против себя, он, как практический человек, в немногих определенных выражениях передал свой разговор с Старботлем.

-- Я хочу вас просить помочь мне в этом деле. Вы понимаете, что мне неловко обратиться к постоянному адвокату фирмы. Что вы мне посоветуете?

-- Во-первых, позвольте мне спросить: верите-ли вы, что ваша жена жива?

-- Нет, но, конечно, я поручиться не могу.

-- Так успокойтесь: я могу засвидетельствовать, что она умерла.

-- Вы в этом уверены?

-- Да. Тело, признанное за тело Грэс Конрой, было телом вашей жены. Я его тотчас признал, и, к тому же, мне было известно, что Грэс Конрой не находилась в Стане в минуту катастрофы.

-- Отчего же вы не исправили ошибки?

-- Это - мое дело, отвечал с гордым достоинством Пойнсет: - вы же меня пригласили по своему делу. И так, ваша жена умерла.

-- В таком случае, отвечал Думфи, вставая: - если вы согласны публично засвидетельствовать этот факт, то тем дело и кончится.

Однако, Артур не встал с места, а молча продолжал смотреть на Думфи., Через минуту, банкир снова сел и вызывающим тоном произнес:

-- Ну?

-- Это - все? спросил спокойно Артур: - вы желаете публично засвидетельствовать подобный факт?

-- Я не понимаю, что вы хотите сказать, промолвил Думфи.

-- Подождите, мистер Думфи. Вы - смышленный и практический человек; неужели вы думаете, что личность, кто бы она ни была, мужчина или женщина, которая послала к вам Старботля, разсчитывает только на невозможность доказать юрнюридически смерть вашей жены? Не думает ли она скорее, что вы вовсе не пожелаете поднимать этого дела?

-- Конечно, сказал Думфи после минутного колебания: - мои враги рассказывали, что я бросил жену...

-- И ребенка, прибавил Артур.

-- И ребенка, повторил злобно Думфи: - в газетах непременно напечатали бы об этом, еслиб я не отплатился, хотя, по правде сказать, бросить жену - не большая диковинка в Калифорнии.

-- Конечно, саркастично заметил Артур, несмотря на то, что эта ирония относилась столько же и к нему.

-- Но вернемся к делу, сказал Думфи с нетерпением: - что вы мне посоветуете?

-- Зная, что ваша жена действительно умерла, нам надо розыскать, за кого хлопочет полковник Старботль. Очевидно, эта личность знает не менее нас о всем, что произошло в Голодном Стане, а, может быть, на наше горе и более. Кто бы это был? Кто остался в живых из нашего отряда? Вы, я, может быть, Грэс...

-- Нет, отвечал спокойно Артур: - вы помните, что её не было во время катастрофы.

-- Разве Гэбриель?

-- Не думаю. Он - ваш друг.

-- Это не может же быть...

Думфи не окончил своей фразы и с диким испугом стал озираться по сторонам.

-- Кто? спросил хладнокровно Пойнсет.

-- Никто. Я только думал, не узнал ли эту историю от Гэбриеля или кого другого какой нибудь ловкий мошенник.

-- Вряд ли.

-- Ну, произнес Думфи с грубым хохотом: - если мне приходится заплатить за торжественные. похороны мистрис Думфи, то устройте дело так, чтоб она никогда не воскресла. Я полагаюсь на вас. Розыщите клиента или клиентку Старботля и узнайте, сколько он или она требуют за свое молчание. Если ужь платить, то нечего терять время. С этими словами он снова встал, как бы в знак того, что ауденция кончена.

-- Думфи, произнес Артур, сидя по прежнему и не обращая никакого внимания на банкира. - Люди, обращающиеся к помощи докторов и адвокатов, ничего не должны от них скрывать. Я еще понимаю, что можно, из самозаблуждения, обмануть своего доктора, но, право, я не вижу причины обманывать адвоката. Вы скрываете от меня какую то важную причину, по которой вы желали бы, чтоб вся эта история была погребена под снегом Голодного Стана.

-- Я не понимаю, на что вы намекаете, сказал Думфи, снова усаживаясь.

-- Выслушайте меня и, быть может, вы меня поймете. Я познакомился с покойным доктором Деваржем за несколько месяцев прежде вас. Во время наших дружеских бесед, он часто говорил мне о своих научных открытиях, которыми я интересовался, и я хорошо помню, что видел между его бумагами описания местностей в горах, где находились большие минеральные богатства. Но его теории казались мне непрактичными, и я не придавал никакой цены его исследованиям. Однако, когда мы находились в Голодном Стане и исчезла всякая надежда на выздоровление доктора, я, по его просьбе, закопал в землю, у Монументского Мыса, его бумаги и коллекции. Возвратясь после катастрофы с отрядом, высланным на помощь эмигрантам, я нашел эти бумаги и коллекции вырытыми и разбросанными по снегу. Мы предположили, что это, верно - дело мистрис Бракет, которая, отыскивая пищу, разрыла землю и стала есть экземпляры коллекции, пропитанные ядом для лучшого их сохранения.

Он остановился и взглянул на Думфи, но последний не промолвил ни слова.

-- Как все калифорнийцы, я с интересом следил за вашими многочисленными предприятиями, продолжал Артур: - удивлялся необычайному счастью, которое сопровождало вашу рудокопную деятельность. Но мне известен факт, неведомый остальным вашим друзьям, что почти все ваши шахты, по странному совпадению, указаны в записке доктора Деваржа.

Думфи вскочил с диким, громким хохотом и грубо воскликнул:

-- Так вот чья это игра! Чорт возьми, как ловко я к вам обратился! теперь не надо и женщины отыскивать! Продолжайте! интересно узнать конец вашей речи! Скажите прямо ваши условия! а если я их не приму?

-- Первое мое условие - чтобы вы немедленно взяли назад эти слова и попросили у меня извинения, отвечал Артур, гневно сверкая глазами: - если вы от этого откажитесь, то, клянусь Богом, я убью вас на месте.

В первую минуту, дикие, животные инстинкты проснулись в Думфи, и он сделал шаг вперед. Артур не двинулся с места, но, через мгновение, Думфи одумался. Драка с Артуром могла только возбудить скандал. В случае его победы, Артур, конечно, отомстил бы ему открытием тайны. Он безпомощно опустился в кресло, но, еслиб Пойнсет знал, как низко Думфи ценил его честь, то не очень радовался бы поражению врага.

-- Я нисколько не подозревал вас, произнес, наконец, Думфи с принужденной улыбкой: - и надеюсь, что вы меня извините. Я знаю, чтобы - мой друг, поклянусь, чтобы ошибаетесь насчет бумаг доктора Деваржа. Конечно, еслиб посторонния лица узнали об этом факте, то могли бы составить обо мне превратное понятие. Но кому до этого дело? Кто имеет юридическое право вмешиваться в мои дела?

-- Никто, кроме друзей или наследников Деваржа.

-- После него никого не осталось.

-- А жена?

-- Она развелась с ним.

-- Неужели! Вы в прошлой раз говорили мне, что она - действительно вдова Деваржа.

-- Все равно, произнес с нетерпением Думфи: - дело не в том. Вы хорошо понимаете, что, какие бы открытия ни делал Деварж, они ничего не стоили, пока шахты не были устроены и руда разработана.

за кражу со взломом.

-- Но как же это докажут?

-- Это все равно. Дело в том, что явилась самозванка, называющая себя вашей женой. Мы с вами знаем, что она - обманщица, и можем это доказать. Она сама это знает не хуже нас, но, вместе с тем, она, конечно, готова предъявить против вас такия обвинения, которые вас страшно скомпрометируют.

-- Значит, прежде всего, необходимо узнать: кто она такая, что она знает и чего желает?

-- Нет, отвечал Артур: - прежде всего, надо доказать, что ваша жена действительно умерла, а для этого надо удостоверить факт, что Грэс Конрой была жива, когда было отыскано её тело, в сущности, бывшее телом вашей жены. Уничтожив, таким образом, достоверность донесений испанской экспедиции, вы уже не будете бояться каких бы то ни было улик против себя, так как их можно почерпнуть только из этого источника. Но вы понимаете, что, с тем вместе, подрывается и доверие ко всем лицам, принимавшим участие в испанской экспедиции, а потому, естественно, вы не можете меня выставить свидетелем.

Несмотря на то, что последния слова Артура были очень неприятны Думфи, он не мог не почувствовать неожиданного уважения к ловкому мошеннику, который так искусно отклонил от себя всякую ответственность.

-- Но, прибавил Артур спокойно: - вам не трудно будет доказать другими свидетелями, что Грэс не умерла в Голодном Стане.

Думфи тотчас вспомнил о Рамиресе. Не могло быть лучшого свидетеля, потому что он видел и слышал, как Грэс протестовала перед испанским комендантом против ложности донесения экспедиции и клялась, что она - действительно Грэс Конрой. Но, чтоб воспользоваться его показанием, необходимо было поверить Артуру тайну г-жи Деварж, выдавшей Себя за Грэс при содействии его, Думфи. Несколько минут он колебался, но, подозревая, что г-жа Деварж принимала участие в новом заговоре против него, он желал во что бы то ни стало иметь на своей стороне сметливого Пойнсета. Поэтому, он решился ничего от него не скрывать и передал ему в сжатом рассказе историю самозванства г-жи Деварж, счастливо окончившагося свадьбой с Габриелем Конроем. Артур слушал его с большим интересом и слегка покраснел. Когда Думфи кончил, он задумался.

-- Ну? спросил Думфи с нетерпением.

-- Ну, отвечал Артур, вставая с кресла и надевая шляпу: - ваша откровенность спасла меня от многих хлопот.

-- Каким образом?

-- Теперь не нужно отыскивать вашей самозванной жены. Это - все та же мистрис Конрой, г-жа Деварж, Грэс Конрой. Ваш свидетель - Рамирес. Трудно найти человека, который с большей энергией исполнил бы свою роль.

-- Так мои подозрения справедливы?

-- Я не знаю, на чем вы их основали; но эта женщина имеет неограниченную власть над окружающими ее людьми, особливо над Гэбриелем, который один, кроме нас с вами, знает, как вы бросили свою жену в Голодном Стане, как она умерла и как я, по просьбе Деваржа, зарыл его бумаги. Ему также известно, что вы подслушали последния приказания, данные мне Деваржем насчет этих документов. Он был тогда в мазАнке, а вы - извините, Думфи, но только откровенность нас спасет - вы просунули голову в дверь и следили за нами. Не отпирайтесь: Грэс мне рассказывала, как вы ее тогда напугали своим страшным лицом и заставили ее решиться последовать за мной. Вот тогда-то именно вы набрались сведений, которыми впоследствии так успешно воспользовались.

Оба они теперь были очень бледны и говорили с искренним жаром.

-- Я повидаюсь с вами завтра и до тех пор придумаю план защиты, сказал Артур, направляясь к дверям: - нам предстоит бороться с умной женщиной. Помните только одно, Думфи: что Рамирес - наше спасение, и держитесь за него, какъза свою жизнь. Прощайте.

Через минуту, он исчез, а в дверях показался конторщик, который почтительно произнес:

-- Вы не приказали вас безпокоить, сэр; но получена важная депеша из Вингдама.

Думфи машинально взял конверт и распечатал его; но, прочитав первую строчку, он поспешно произнес:

-- Бегите за этим джэнтльменом, верните его. Нет, подождите. Ничего не надо; можете идти.

Конторщик удалился из кабинета банкира, и Думфи еще раз перечел депешу:

"Вингдам 7-го числа, 6 ч. пополудни - Виктор Рамирес убит вчера ночью на Конроевой Горе. Гэбриель Конрой арестован. Мистрис Конрой исчезла.Сильное волнение; все возстают против Гэбриеля. Жду приказаний. Фитч".

Сначала в ушах Думфи раздавались только последния слова Артура Пойнсета: "Рамирес - наше спасение, держитесь за него, как за свою жизнь". И теперь его не стало! Он, их единственный свидетель, был убит Гэбриелем, их коварным противником! Все его подозрения вполне подтверждались, но что им было делать? Ему необходимо было переговорить снова с Пойнсетом и составить новый план действий. Завтра, быть может, будет уже поздно. Нет!

убийство. Это преступление спасало его, и Думфи чувствовал какую-то смутную благодарность к покровительствовавшей ему судьбе. Более того: он сознавал, как часто бывает с себялюбивыми людьми, что это было не что иное, как торжество добродетели (Думфи) над пороком (Конрой и К^о).

Но эта история окончится гласным судом, и Гэбриель, с отчаяния, мог раскрыть чужия тайны. С другой стороны, едва ли можно было разсчитывать на отсутствие и нейтралитет мистрис Конрой. Он знал, что она любила мужа более, чем ему сначала казалось, и потому, конечно, могла на все решиться для его спасения. Но в глазах Думфи подобная слабость вовсе не шла к такой женщине. Ей следовало бы убить заодно и Гэбиеля. Отчего она этого не сделала? Судьба, покровительствовавшая ему, не докончила своего дела, и практический Думфи чувствовал, что он поступил бы иначе. Вдруг в голове его блеснула. мысль, адская мысль, и, усевшись к столу, он стал быстро писать. Несмотря на общее убеждение о трагичном характере каждого преступления, Думфи, в эту минуту, казался просто занятым, деловым человеком: в его глазах не сверкал адский блеск и сатаническая улыбка не играла на его устах. Он спокойно, методично, без излишней торопливости, написал, свернул и запечатал около полдюжины писем; потом он сам вышел в контору, где уже распространилось известие об убийстве Рамиреса.

-- Мистер Пибльс, сказал он, обращаясь к одному из конторщиков: - вы, вместе с Фитчем и Джюдсоном, отправитесь сегодня вечером в Одноконный Стан. Не теряйте ни минуты на пути и не жалейте денег. Прибыв туда, передайте письма по адресам и исполняйте распоряжения моих корреспондентов. Соберите всевозможные сведения об этом деле и уведомьте меня.

-- Нет, не вмешивайтесь в общественные дела о спасении чести всего общества и коммерческой деятельности, прибавил Думфи громко, возвышая голос, заметив, что в конторе находились некоторые из значительных его клиентов.

Его речь убедила бы присутствующих в его строгой, римской добродетели, напоминавшей Брута, еслиб он, уходя в кабинет, не прибавил слов, повредивших общему эффекту:

-- Вот как надо вести дела!