Габриель Конрой.
XXIII. Домашняя жизнь мистера и миссис Конрой

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Габриель Конрой. XXIII. Домашняя жизнь мистера и миссис Конрой (старая орфография)

XXIII.
Домашняя жизнь мистера и миссис Конрой.

Принятие обитателями Одноконного Стана известия о браке Гэбриеля Конроя вполне характеризовало эту откровенную и чистосердечную общину. Не касаясь вопроса об его предъидущем безстыдном ухаживании за миссис Маркль (до чего оно дошло, не было вообще известно в стане), они ограничили свои возражения против этой женитьбы тем, что невеста была чужестранка, следовательно подозрительная личность, и что полезная филантропическая деятельность Гэбриеля от этого сильно пострадает. Кратковременность его ухаживания не удивила никого в местности, где, благодаря климату, жатва быстро следует за посевом, а узнанный всеми факт спасения им своей невесты в Черном Ущелье был признан достаточной причиной для объяснения его успеха. Быть-может, некоторые завидовали Габриелю; завидовали его преимуществу если не в храбрости, ловкости и силе, то в счастье, которое навело его на такой удачный случай.

-- Подумайте только, - говорил Джо Бригс, - я должен был в это самое время итти в Черное Ущелье охотиться за дичью и не пошел по глупости или право, не знаю почему, а Гэб, которому там и делать было нечего, подвернулся и поймал хорошенькую девочку и славную жену.

-- Все - случай, - отвечал Баркер, - вот, например, Дудлей, - у него денег куча, и ему так хочется жениться, что он завтра едет в Сакраменто для приискания жены; сколько раз он ходил взад и вперед по этому ущелью и никогда плотина не прорывалась. Да вот и со мной было: на прошлой неделе, фидльтаунский дилижанс опрокинулся на дороге, я первый подскочил и помог выйти пассажирам. Кто же они оказались? Шесть китайцев, чорт возьми! и толстый мясник. Уж такая удача!

Для свадьбы не требовалось почти никаких приготовлений. Согласие Олли не трудно было получить. Она была очень рада, что миссис Маркль можно так скоро отомстить. Преимущество над нею приличной чужестранки и поспешность сватовства казались Олли достойной карой за легкомыслие миссис Маркль. Что же касается до нея самой, то она не могла дать себе точного ответа, нравится ли ей будущая невестка: конечно, это была добрая, тихая женщина и, повидимому, любила Гэбриеля, но Олли по временам смутно сознавала, что миссис Маркль была бы лучшей женой для Гэбриеля, и с чисто женской непоследовательностью она тем сильнее ее ненавидела. Может-быть, она еще безсознательнее чувствовала разочарование от неудавшагося сватовства.

По всей вероятности, миссис Деварж никому не открыла, кроме своего стряпчого, тайны принятия ею имени Грэс Конрой.

Но насколько она ему в этом отношении доверилась, знал только он один: сохраняя эту тайну, он выслушал известие об её предполагавшемся браке с Гэбриелем с снисходительной улыбкой человека, который считает прекрасный пол способным на все.

-- Теперь, вступая в фактическое пользование землею, - сказал мистер Максвель, - я полагаю, вы больше не будете нуждаться в моих услугах.

-- Надеюсь, что нет, - отвечала миссис Деварж, слегка покраснев и с искренностью, удивившей даже адвоката.

Насколько её благоверный супруг разделял это доверие к будущему, я не могу сказать. В краткую эпоху своего ухаживания он с гордостью говорил, что его невеста была вдова знаменитого доктора Деваржа, и его знакомство с первым её мужем объясняло отчасти в глазах общества поспешность его брака.

-- Подумать только, какой это хитрый человек, - говорила Салли конфиденциально миссис Маркль, - он возбуждал во всех сочувствие к своим страданиям в Голодном Лагере, а в то же время вел интрижку со вдовой одного из погибших там. Неудивительно, что он такой странный. То, что все принимали в невинности своей души за застенчивость, были укоры совести. Я вам никогда не говорила, миссис Маркль, но всегда замечала, что Гэб не мог смотреть мне прямо в глаза.

Злые языки могли бы заметить, что так как у мисс Сары глаза всегда болят, то физически было трудно меняться с нею взглядами, но злые языки никогда не пользовались доверием этой здоровенной молодой особы.

Однажды, через месяц после свадьбы Гэбриеля, миссис Маркль сидела одна в своей гостиной после ужина, как вдруг дверь отворилась и вошла Салли. Было воскресенье, и Салли пользовалась праздником для болтовни с соседками или кокетничанья с молодежью Одноконного Стана, как сказали бы злые языки.

-- Ну, Салли, как поживает молодая чета?

Салли слишком хорошо знала всю цену принесенных ею известий, чтобы их сразу поведать, и потому прикинулась, что не понимает своей хозяйки. Только, когда та повторила свой вопрос, она ответила с саркастическим смехом:

-- Я не знаю, о какой молодой чете вы говорите; ведь ей-то лет за сорок.

-- Нет, Салли, вы ошибаетесь, - заметила миссис Маркль с упреком, не лишенным, однако, некоторой доли самодовольства.

-- Ну, если белила, чужие волосы и другия хитрости, - продолжала Салли, - могут обмануть людей, то я не из их числа. Я, слава Богу, давно живу у женщины, которая открыто говорит, что ей тридцать три года несмотря на то, что её плечи и руки не уступят шестнадцатилетней девушке, и мне ли не узнать, когда сорокалетняя старуха выдает себя за двадцатилетнюю красавицу.

Миссис Маркль слегка покраснела от комплимента Салли и заметила:

-- Она многим нравится.

-- Как они живут? - спросила миссис Маркль после минутного молчания, принимаясь снова за вязанье.

-- Ну, не лучше того, что я ожидала. Большой любви в них не заметно. По моему мнению, она ему уже надоела. Она управляет всем домом и, например, заставила бедного Гэба разрывать весь горный скат. Он, дурак, бросил свою работу и принялся за это нелепое дело из угождения жене, которая все же недовольна. Поверьте мне, Сюзанна Маркль, у них что-то не ладно. Вот и Олли...

Миссис Маркль поспешно подняла глаза и оставила работу.

-- Олли! - повторила она с одушевлением, - бедная маленькая Олли! Что вы узнали о ней?

-- Я, право, никогда не видела ничего хорошого в этой дерзкой девчонке, - отвечала Салли, нетерпеливо качая головой, - особенно для женщины, у которой есть собственный ребенок. Вы не поверите, что за день до свадьбы она подошла ко мне и сказала: "Салли, скажите миссис Маркль, что мой брат Гэб женится на настоящей лэди; в нашем доме нет места для дряни". А этой девчонке только восемь лет!

К чести женского пола надо сказать, что миссис Маркль не разсердили эти слова ребенка, и она спокойно спросила:

-- Что же вы узнали об Олли?

-- Ей нет места в доме, и Гэб, по своему крайнему слабоволию, позволяет жене делать, что она хочет. Неудивительно, что девочка плакала, когда я ее встретила в лесу.

Миссис Маркль сильно покраснела и глаза её блеснули гневом.

-- Мне бы хотелось иметь ее... - Она запнулась и вопросительно взглянула на Салли. - Мне непременно нужно видеть Олли, - сказала она торопливо.

-- Что-о?

Это слово имело множество значений в лексиконе Салли; миссис Маркль знала это и потому ответила сухо:

-- Олли!.. Мне нужно сейчас же видеть Олли!

-- Что-о? - повторила Салли.

-- Да! я должно видеть ее, хоть здесь, хоть в другом месте... Если можно, то приведи ее сюда.

-- Но она не согласится притти.

-- Тогда я сама к ней пойду, - ответила миссис Маркль решительно, вследствие чего Салли сочла нужным замолчать и отправиться в кухню к немытой посуде.

В один прекрасный вечер, несколько дней спустя после вышеприведенного разговора, Гэбриель Конрой сидел один у камина своего нового дома, выстроенного по инициативе госпожи Конрой. Дом этот был гораздо больше, гораздо дороже первого, но, кажется, менее уютен. Кроме спален он имел еще порядочную гостиную, особенно украшавшуюся в данную минуту присутствием в ней миссис Конрой, весело болтавшей с некоторыми мужчинами, которые, под влиянием её чар, почти постоянно просиживали у нея далеко заполночь.

Когда гости, наконец, удалились, миссис Конрой удостоила войти в жилую комнату.

-- Ну! Ты здесь, Габриель? - спросила она весело

-- Здесь, - ответил он серьезно.

терпеть не могла.

Она быстро отдернула свою руку.

-- Отчего ты не пришел в гостиную? - спросила она с любопытством.

-- Я сегодня не был расположен занимать гостей, да к тому же я был уверен, что ты справишься с ними одна, - сказал он просто.

В его голосе не было ни малейшого следа желчи или раздражительности, но все-таки миссис Конрой взглянула на него очень пристально: ей показалось, будто в его словах звучит ревность, хотя она тотчас же должна была убедиться, что этот спокойный, серьезный мужчина совершенно не способен ревновать.

Он тоже взглянул на нее, и ему показалось, будто она чем-то недовольна; он схватил ее и привлек к себе. Ей это опять не понравилось; она резко оттолкнула его от себя и села по другую сторону камина, чему он, по своей кротости и терпению, не стал противодействовать.

Она улыбалась как-то жестоко, при чем узкий, прямой нос её казался птичьим.

-- Тебе, кажется, нездоровится? - спросила она.

-- Да, я что-то нехорошо себя чувствую.

Наступило молчание; оба смотрели на пылавший в камине огонь.

-- Неужели ты не можешь добыть хоть что-нибудь из своей горы? - спросила она с досадою.

-- Не могу.

-- Ты хорошо изследовал ее?

-- Хорошо, насколько возможно.

-- И ничего не нашел?

-- Ничего, положительно ниче... т. е. - добавил он осторожно-ничего, стоющого особенного внимания. Если там есть золото, то оно дальше внизу, около того места, где я обыкновенно искал его.... Но ведь я начал изследовать гору по твоему желанию, - добавил он тоном извинения.

Страшная мысль блеснула в ней внезапно: не ошибся ли доктор Деварж? Не в бреду ли он писал об этом золоте? Или секретарь, быть-может, ошибся в его местонахождении?...

Да, мысль, что она ничего не приобрела, следуя своему плану, кроме мужа, который к тому еще не любил ее так, как она того ожидала, была для нея ужасна. Она теперь старалась уверить себя, что вышла за него не по расчету, а по любви, и поэтому постаралась взглянуть на него, как можно ласковее и даже с оттенком покорности.

-- Это был только каприз с моей стороны, милый Гэбриель... глупый каприз, но он теперь прошел... Забудь его!

-- Нет, не забуду.

Юлия вздрогнула.

-- Почему ты вдруг принял такой смущенный вид? - спросила она, немного спустя.

Покорность женщин тоже имеет свои границы.

-- Конечно! - воскликнула она желчно. - Конечно, ты только и думаешь, о ней... одна Олли у тебя на уме; мне следует помнить это.

-- Ну да, - ответил Гэбриель спокойно. - Я сейчас думал о том, что ты с нею и она с тобою никогда не уживетесь и что вам поэтому необходимо жить врозь. Ведь так нельзя продолжать... Главное, Олли совсем испортится от всех этих дрязг и неприятностей... Я всегда настаивал отдать ее в закрытое учебное заведение, но она об этом и слышать не хочет: она настолько глупа, что не может разстаться со мною... Да, кажется, и я настолько глуп, что не могу отпустить ее от себя... Остается одно средство, чтобы уладить все...

Миссис Конрой молча вперила в него свои серые глаза.

-- Тебе следовало бы оставить нас на время, - договорил Гэбриель спокойно. - Мне известно, что приличие требует, чтобы новобрачная съездила к своей матери... У тебя нет матери? а? - сказал Гэбриель задумчиво. - Это плохо... Но ты, кажется, упоминала, что у тебя есть дела в Сан-Франциско... Не лучше ли было бы, если бы ты уехала туда на два или на три месяца, пока я пристрою куда-нибудь сестру?

Кажется, что Гэбриель был единственный мужчина, который мог сделать миссис Конрой подобное предложение, не будучи прерываем с негодованием.

Она только истерично засмеялась.

-- Зачем ограничивать мое отсутствие двумя-тремя месяцами?

-- Можешь пробыть там и четыре; это будет еще удобнее для нас, - ответил он просто.

Миссис Конрой встала и быстро подошла к мужу.

-- Что будет, если я откажусь ехать? - спросила она хриплым голосом.

По лицу Гэбриеля было видно, что он ожидал этого; но он молчал.

-- Что ты скажешь, если я попрошу тебя самого убраться, да, конечно, вместе с этою мерзкою девчонкою? - продолжала она еще более хрипло.

Гэбриель все молчал.

-- Что ты скажешь, - голос её сделался визгливым, - если я вздумаю выгнать вас обоих из этого моего дома, если я сгоню вас с моей земли, а? а?

Она положила свои руки на его плечо и делала невероятные усилия, чтобы потрясти этого гиганта.

-- Тут кто-то стоит за дверью, Юлия, - произнес он хладнокровно, вставая и медленно выходя в сени.

Он отпер дверь, и на пороге показалась Олли, в сопровождении Салли.

Разумеется, Салли прежде всего воспользовалась даром слова.

-- Содрогаясь и едва дыша, провели мы пять минут за дверью, - пять минут, показавшияся мне часами, - начала она. И все эти пять минут мы провели в том, что неистово стучали в дверь... "Ты делаешь скверно, Салли, безпокоя молодых в такое позднее время", сказала я себе; "ты не имеешь права мешать их дружеским излияниям; но ведь ты идешь по делу, Сара Кларк", сказала я; "а если бы у тебя не было этого дела, то ты не имела бы права притти сюда." Но я захотела проводить к вам вашу сестру, миссис Конрой, - продолжала Салли, направляя свои шаги к камину, - и...

Она остановилась; миссис Конрой в комнате не оказывалось.

-- Мне показалось... Я слышала, - начала Салли опять, совсем потерявшись от этой неожиданности.

-- Да это Гэб тут шумел от нечего делать, - солгала Олли без малейшого зазрения совести. - Ведь, я говорила тебе, Салли, что он иногда замечательно шалит... Ему, вероятно, захотелось развить голос... Спасибо тебе, Салли, что довела меня до дому!... Спокойной ночи, Саллинька! С этими словами она ловко подвела Салли к двери, слегка вытолкнула ее из комнаты и заперла ее, прежде чем Салли могла опомниться. Потом она спокойно сняла шаль, шляпку, подошла к брату, стоявшему в немом удивлении, схватила его за руку и подвела к камину; затем она притащила скамейку и уселась попрежнему у его ног.

Улыбка, озарившая при этом Гэбриеля, показалась бы миссис Конрой еще обиднее его давешних слов.

-- Что такое случилось, Гэб? О чем она тут кричала?

Он обдумывал слова жены с самой минуты появления Олли, но никак не мог понять их смысла.

-- Я уж забыл, Олли... Она разсердилась на что-то... Право, не понимаю.

-- Муж и жена иногда шутят между собою очень странно, - сказал он небрежным тоном старого практика. - Так как ты не замужем еще, то, конечно, не можешь этого понять... "Я отдаю в твое владение все, что имею", - вот что она хотела сказать, Олли... Весело тебе было сегодня?

-- Весело.

-- Тебе скоро и здесь будет хорошо, Олли.

Она недоверчиво взглянула на дверь миссис Конрой.

же она дама светская и непременно хочет следовать моде... Она уедет месяца на три, на четыре... Непременно уедет, Олли!

Девочка подозрительно взглянула на брата.

-- Уж не из-за меня ли она уезжает, Гэб?

-- Вот выдумала! Что ты?!... Откуда это у тебя явилась подобная нелепая мысль? Она, действительно, что-то сердилась на тебя, но сегодня она даже безпокоилась, что ты долго не идешь, - ответил он с притворною веселостью.

Как будто в подтверждение его слов, в это мгновение вошла миссис Конрой с очень благосклонною улыбкою и ясным взглядом; она прямо подошла к Олли и поцеловала ее в щечку.

-- Я услышала твой голосок и не могла удержаться, чтобы не взглянуть на тебя, хотя я уж готовилась лечь в постель, - добавила она, указывая на свой белый вышитый капот. - Разскажи же, пожалуйста, где ты была сегодня... Уж не у миссис ли Маркль? Нужно сказать тебе, что я серьезно начинаю ревновать тебя к ней. Ты должна мне рассказать все, что делала у нея... Пойдем ко мне.; ты эту ночь будешь спать у меня... Идем же, чтобы брат твой ничего не узнал из наших секретов.

Прежде чем Гэбриель мог оправиться от своего изумления, она уж увела полу-обрадованную, полу-испуганную девочку, а он опять остался один.

Им овладел какой-то необъяснимый страх, который исчез только тогда, когда Олли просунула свою кудрявую головку в дверь и шаловливо воскликнула: "Прощай, милый Гэб, до самого утра", после чего она захлопнула дверь и заперла ее на ключ.

Габриель простоял несколько минут, как окаменелый.

На все эти вопросы был только один ответ: что женщины - существа странные, непонятные.

-- Где ж мне понять женщин?! - докончил Гэбриель, входя в свою одинокую спальню. - Это дело умных людей, а я за ними не могу угнаться.