Габриель Конрой.
XXXVI. Продолжение отдыха м-ра Гамлина

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Габриель Конрой. XXXVI. Продолжение отдыха м-ра Гамлина (старая орфография)

XXXVI.
Продолжение отдыха м-ра Гамлина.

Когда донья Долорес не заметила больше Джека Гамлина под своим окном, после отъезда сеньоры Сепульвида, она предположила, что он отправился ее провожать. Она весьма удивилась бы, если б кто сообщил ей, что он в эту минуту преспокойно сидит в одном из её покоев и потягивает виски, в сообществе её дяди - дона Хуана Сальватиерра. С свойственною ему смелостью, Джек пробрался в дом, добился гостеприимства дона Хуана, - не объявляя даже этому церемонному господину своего имени и звания - великолепно провел с ним два часа и, наконец, покинул его пьяным до-нельзя и в совершенном неведении относительно своей собственной личности. Почему Джек не простер свою смелость далее и не постарался увидеться с таинственною доньей, очаровавшей его, - того мы не можем сказать, да едва ли может объяснить и он сам. Можно предположить, что это случилось вследствие вдруг овладевшого им сознания, что он дерзостью ничего не достигнет у этой госпожи.

Донья Долорес ничего не знала о пребывании этого гостя под её кровлею, раньше истечения трех дней, потому что во все это время была нездорова и не выходила из комнаты; но странно было то, что когда ей доложили об этом, то впала в такую ярость, что дон Хуан сильно струсил, а прислуга страшно перепугалась.

-- Отчего меня не уведомили о том, что он здесь? - кричала она гневно, топая ножкою: - неужели меня считают за неразумное дитя и не дают мне исполнять мои обязанности, как хозяйке усадьбы св. Троицы?... Или вы, дон Хуан, приняли на себя роль моей дуэньи?... Принять, как лакея какого-нибудь, храброго кабаллеро, который - я угадываю, что это он самый - спас меня от обиды в прошлое воскресенье!... О, Боже!.. где же у вас голова была?.. в отсутствии, что ли?.. И вы даже не знаете, как его звать?

Напрасно дон Хуан клялся, чем только мог, что незнакомец вовсе не выказывал желания видеть ее, и что ей нельзя же было притти к нему, помимо его воли, что она, повидимому, готова была сделать, если б ей доложили о нем.

-- Лучше было бы, если б я оказалась дерзкою - чего не случилось бы, дядя, потому что американцы не имеют наших глупых предразсудков - чем допустила обезчестить усадьбу св. Троицы таким приемом благородного человека, - ответила она запальчиво.

Как бы то ни было, но мистер Гамлин нашел, что в Сан-Антонио он не может пользоваться таким спокойствием, какой ему прописал доктор, почему и уехал оттуда на другой же день после посещения св. Троицы.

Три дня из самых жарких он провел в Сакраменто, а на четвертый поспешил в горы и очутился на пятый день - когда жара спала - в Виндгаме.

-- Нет ли тут кого-нибудь из знакомых мне? - спросил он своего верного Пита, когда тот принес ему утром заново вычищенное платье.

-- Нет, масса, никого нет

-- Да мне никого и не нужно, как ты думаешь, а? - сказал Джек, вставая.

Пит задумался, потом сообщил.

-- Внизу, в гостиной сидят двое путешественников, то-есть мужчина с женщиною; они пришли из лесу. Я предполагаю, что они принадлежат к той компании, которую собрал около себя Питер Думфи; они кажутся страшно неопытными..

-- Хорошо, я буду завтракать внизу вместе с ними, - сказал Джек.

Эти путешественники были никто иные, как мистер Рейнор с супругою, только-что любовавшиеся великанами-деревьями, под руководством одного любезного сан-францискского газетного издателя, приставленного к ним мистером Думфи.

Они очень удивились, увидя входившого в гостиную - или, вернее, просто в общую залу - молодого, красивого бледного господина, в сопровождении слуги; он преспокойно занял место напротив их. Видя, как изящно он одет, мистрис Рейнор тотчас же вспомнила, что она еще не закончила своего туалета и торопливо удалилась, пробормотав извинение. Мистер Рейнор, изумленный видом элегантного незнакомца, выразил редактору-издателю свое любопытство относительно этой особы, толкнув его под локоть; но редактор не счел нужным удовлетворить этому любопытству по известным ему одному причинам. Быть-может, он узнал в чернооком незнакомце знаменитого Джека Гамлина и поэтому остерегался сообщать кому-либо, в его присутствии, ходившие о нем слухи; а может-быть, он промолчал просто по разсеянности.

Мистер Гамлин, дождавшись ухода мистрис Рейнор, преспокойно вынул из кармана револьвер и кинжал, положил эти предметы небрежно по сторонам тарелки, так же небрежно взглянул на своих соседей и позвал Пита.

-- Скажи, кому следует, чтобы мне подали более крупного картофеля, чем вот этот, стоящий пред моим носом... Да пусть поторопятся... Заряжена твоя винтовка?

-- Да, масса! - быстро ответил Пит, не шевельнув ни одним мускулом своего черного лица.

-- Непременно же. возьми ее с собою.

Но тут изумление и любопытство мистера Рейнора - только-что удивлявшагося огромному картофелю, который показался Гамлину малым - положительно взяли верх над приличием; не получая на свои толчки ответа от спутника, углубившагося между тем в чтение газет, он прямо обратился к незнакомцу.

-- Это в первый еще раз мне предлагают такой крошечный картофель, - ответил Джек серьезно. - Возможно, что в здешней местности овощи в этом году задержаны в своем росте какою-нибудь метеорологической причиной; впрочем, не знаю этого наверное, так как я здесь чужой, подобно вам, если только я не ошибаюсь относительно вас.

-- Так! - произнес заинтригованный Рейнор. - Смею ли предложить вам еще вопрос: - вы простите, если я покажусь дерзким - я слышал, что вы приказали вашему слуге взять с собою в кухню винтовку; позвольте же узнать, что побудило вас отдать подобное приказание?

-- Пит! - ответил Гамлин вяло. - Пит очень хороший слуга, и я не желал бы его лишиться. Быть-может; и я слишком уж осторожен; но мне кажется, что поневоле будешь осторожным, когда приходится видеть убитыми двух своих слуг в течение каких-нибудь трех месяцев.

Полнейшее равнодушие Гамлина, молчание редактора, а главное, сообщенные ему факты переполнили меру удивления мистера Рейнора.

-- Боже праведный, какие ужасы! Я слышу подобную вещь в первый раз! - воскликнул он, обращаясь к своему спутнику.

Мистер Гамлин тоже взглянул на редактора.

-- Ваш друг - калифорнец и знает, как мы ненавидим ложь и избегаем малейшого повода к сомнению в правдивости наших слов, - сказал он для чего-то.

Редактор поспешил подтвердить замечание Гамлина и, немного спустя, ушел, оставив с ним своего протеже одного. Как Джек воспользовался этим, чтобы помистифицировать несчастного туриста, все более и более рассказывая ему самым серьезным тоном басни о растительности Нижней Калифорнии, о богатстве страны и о полном пренебрежении калифорицев к жизни и имуществу - считаем лишним подробно передавать читателю: скажем только, что он в конце-концов то того очаровал туриста, что получил настоятельное приглашение разделить с ним компанию, чем и воспользовался бы, если бы не помешал один замечательный случай.

Во время разговора, любопытство Гамлина было возбуждено появлением незнакомца, скромно и нерешительно занявшого место у двери. Эта скромность и недостаток самоуверенности до того показались Джеку несогласными с громадным ростом и замечательной силой, проявлявшейся в каждом мускуле незнакомца, что ему хотелось подойти к нему и спросить, что ему нужно, и не находится ли он в опасности быть пойманным полицией за какую-нибудь проделку. Однако он этого не сделал, но зато безцеремонно намекал туристу и вновь появившемуся редактору, что считает робость незнакомца только маскою, пригодною ввести одних дураков в заблуждение, что он удивляется его способности играть роль и что мужчина подобного телосложения не должен бы быть таким скромным, если б не имел на то особенных причин.

Предмет всей этой критики был одет, как одеваются южные рудокопы, быть-может - немного почище; у него была густая темно-русая борода, длинные пепельные кудри, ниспадавшие по сторонам низкого, но широкого лба; лицо его было весьма бледно - от болезни или от большого горя; это предположение подтверждалось тем, что он ел очень мало. Глаза его большею частью были потуплены, а если он и подымал их, то так робко, что даже не решался повнимательнее оглядеть присутствующих. Несмотря на все это, в его наружности было столько небудничного - если можно так выразиться - что он не только обратил на себя внимание Гамлина, но и возбудил некоторый энтузиазм в мистере Райноре, а редактора заставил указать на него, как на тип рудокопа. Совершенно смутившись, наконец, от безцеремонных взглядов и замечаний, которые градом сыпались на него, он встал и вышел на веранду, на которой оставил, пред входом в залу, свой мешок и свои орудия. Мистер Гамлин, почувствовав, что ему следует уважать скромность незнакомца, ушел вслед за его уходом сам в биллиардную. Как только дверь за ним затворилась, редактор счел нужным рассказать мистеру Райнору, что ему было известно о Джеке - которого он, действительно, узнал - и затем постарался возстановить репутацию Калифорнии, пострадавшую от его басен.

-- Что касается здешней безопасности, - говорил редактор с негодованием: - то здесь так же безопасно, как в Нью-Иорке или Бостоне... Я не отрицаю, что было время, когда страна терпела очень много от подобных авантюристов, каков, например, этот же самый Гамлин, но позвольте мне указать вам на этого рудокопа, которым вы только-что восхищались, как на лучшее опровержение клеветы. Это, сэр, тип наших рудокопов: мужественный, сильный, честный, скромный, безпритязательный. Мы гордимся подобными людьми, сэр, и признаемся в этом... А?.. О, это ничего особенного; приехал, вероятно, почтовый дилижанс.

Редактор ошибался: случилось кое-что важнее. На веранде мигом собралась целая толпа взволнованных людей и с каким-то необъяснимом страхом глядела один через плечи другого на среднюю группу, в которой возвышалась над всеми геркулесовская фигура интересного рудокопа. Вот Билль, почтальон, продрался сквозь толпу и вошел в ближайший шинок.

-- Что тут произошло, Билль? - спросили несколько голосов...

-- Ничего особенного, - ответил Билль угрюмо, с трудом снимая свои огромные рукавицы. - Случилось только то, что калаверасский шериф, ехавший с нами, нашел того кого ему было нужно.

-- Когда, Билль?

-- Вот здесь, на веранде гостиницы. Это был первый человек, на которого взгляд его упал при выходе из кареты.

-- Почему?.. Кого взяли?.. За что? Кто он такой?.. Что он сделал? - кричали все хором.

-- Убил прошлою ночью в Одноконном Стане одного человека, - сказал Билль, хватаясь за бутылку, которую половой подал ему без требования с его стороны.

-- Кого же именно он убил, Билль?

-- Маленького мексиканца из Сан-Франциско, по фамилии Рамиреца.

-- Как зовут того человека, который его убил? - вдруг спросил чей-то голос.

здоровье, незабвенный друг... рад вас видеть!

Толпа глядела на этих двух людей, затаив дыхание, с уважением и страхом. Джек Гамлин и Юба Билль были для них божествами, и никто не осмеливался, в виду их, даже пошевелиться на месте.

Наступила пауза, которая была прервана Гамлином.

-- Ну, - сказал он небрежно, хотя с немного раскрасневшимся лицом, - как же зовут того молодца, который отправил на тот свет мексиканца?