Габриель Конрой.
XLI. У Думфи является стремление к недвижимой собственности

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Габриель Конрой. XLI. У Думфи является стремление к недвижимой собственности (старая орфография)

XLI.
У Думфи является стремление к недвижимой собственности.

Самоуверенность мистера Думфи возросла до того, что он принял участие во множестве проектов, задуманных его знакомыми, которые просили его дать свое имя этим проектам, чтобы они имели больше успеха.

Он только-что подписался под уставом общества покровительства эмигрантам и выдал ей чек; решился провести воду из Тангоского озера в Сан-Франциско; учредил два банка, омнибусную линию и баню с минеральными водами и еще проектировал маленькую колонию, которая должна была носить его имя.

Он вернулся домой в хорошем расположении духа и начал разбирать присланные ему газеты, телеграммы и письма.

Тут же было письмо от сеньоры Сепульвида, сообщавшей ему о падеже рогатого скота - за недостатком воды, так как все источники изсякли на юге. Она осведомлялась о состоянии Конроева рудника и кончала словами: "я, вероятно, посещу вас на-днях в Сан-Франциско. Кончо говорит, что вода в заливе поднимается так высоко, как никто и не помнит. Скверно! пресная убывает с каждою минутою, а соленая прибывает. Чувствую себя не в безопасности здесь и хочу на будущий год переселиться".

Думфи засмеялся. Он вспомнил, что завидовал Пойнсету, но что теперь ему не в чем завидовать; невеста его находилась, по своей легкомысленной беззаботности, на краю гибели.

Вот если Пойнсет попадет впросак, то он будет принужден обратиться к нему - Думфи - за советом и помощью!... Думфи злорадно потирал свои руки.

Когда же, несколько минут спустя, ему доложили о полковнике Старботле, радость его усилилась; галантный полковник пришел за ответом; Артур, очевидно, не виделся с ним и ничего не знал об его клиэнтке. Настал удобный случай победить этого человека без помощи и без ведома Пойнсета.

Чтобы лучше подготовиться к встрече и кстати наказать немного полковника, он заставил его ждать слишком пять минут.

Он сидел у бюро, как будто в раздумьи, когда приказал впустить к себе полковника. Он поднял голову только тогда, когда полковник приблизился к нему и важно положил на бюро свою шляпу. Лицо его было страшно красное; он тяжело дышал.

-- Прошу вас посвятить мне, милостивый государь, одну только минуту, сказал он сухо, но вежливо: - позвольте, прежде всего, объясниться относительно одного обстоятельства: лежащая пред вами визитная карточка моя вручена вашему лакею десять минут назад - передана ли она была вам тотчас же?

-- Да, - ответил Думфи нетерпеливо.

Полковник хладнокровно дернул сонетку. Лакей мистера Думфи тотчас же явился.

-- Я позвал вас, - сказал он слуге, чтобы взять обратно мои выражения и угрозы относительно вас; я узнал, что виновен только ваш господин, который, я надеюсь, извинится предо мною. Тем не менее я готов дать вам удовлетворение, - конечно, получив сперва свое от вашего господина.

Думфи было неловко, он знаком отослал смущенного лакея.

-- Сожалею, полковник; но я был очень занят, так же, как и теперь. Я не имел намерения вас оскорбить. У каждого делового человек свои деловые часы.

Он откинулся на спинку кресла и засмеялся гадким, неблагозвучным смехом.

-- Рад слышать ваше извинение! - сказал полковник весело. - Чорт меня возьми, если я не угадал, что у вас было такое же дело, как у меня с старым Майе Толливером. Я приехал к нему в Вашингтон, во время заседания конгресса в 1848 году. Отдал мальчику карточку, жду десять минут - нет ответа! Я послал своего друга, бедного Джеффа Бомеранга, с вызовом. "Чорт меня возьми! - крикнул Майе, лежа с пулею в легких и отчаянно глотая воздух: - все произошло от недоразумения, Старботль. Лакей не приносил мне карточки; высеки его хорошенько, я сам не успею этого сделать, - и после этих слов он умер, ей-Богу!"

-- О чем вы хотели со мною говорить?

-- Насколько мне помнится, то вы в первой нашей беседе не давали мне большой веры относительно одного факта; ну, я считаю себя ответственным за ошибку, если таковая существует, - ответил он гордо.

-- Вы светский человек, Старботль, я тоже... Поняли? Вы человек чести, я тоже, - проговорил он быстро. - Но я тоже и опытный делец, а вы нет... Поняли? Объяснимтесь же откровенно: женщина, выдающая себя за мою жену, - обманщица; я это узнал из верных источников. Я вас не обвиняю... Но я говорю вам, как человек светский, благородный и деловой: все кончено! Чорт возьми, все! Вот прочтите это! - он швырнул ему телеграмму, полученную накануне. Муж уже повешен, а жена исчезла!

Полковник прочел телеграмму без изумления.

-- Конрой? Гм! Не знаю его. Знал одного Конроя из Сент-Джо, но он едва ли способен на подобную выходку... Нет, милостивый государь, это на него не похоже!

-- И миссис Конрой вам не знакома? - спросил мистер Думфи, пристально глядя на полковника.

-- Миссис Конрой? Жена управляющого? Как же ее не знать! Это одна из самых хорошеньких женщин! Жаль мне ее. Но какое это имеет отношение к нашему делу? О, понял! - Полковник захохотал, вынул платок и грациозно замахал им по воздуху. - Вздор, сударь. Это сплетни! Прекраснейшая женщина! Чорт возьми, если Старботль не был готов поприударить за нею!... Она сделала то, что и всякая женщина. Вы понимаете, Думфи?.. История оглашается. Муж ревнует, убивает невиновного; люди думают, что она бежала с полковником Старботлем? Ха-ха-ха! Нет, милостивый государь, - сказал он вдруг с достоинством, - история безсовестно оклеветала полковника Старботля. Как бы ни было велико мужское хвастовство, я защищу честь женщины ценою своей жизни!

Думфи понял из этого, что не миссис Конрой клиэнтка полковника, что искусственная теория его рухнула, а с нею вместе и его надежда; что он все еще во власти этого хвастуна и опасной таинственной силы.

Он не был суеверен, однако чувствовал необъяснимый страх пред своим преследователем и решился, во что бы то ни стало, узнать его. Уж не серьезно ли это его жена? Не перехитрили ли надменного Пойнсета, или он, быть-может, захотел перехитрить Думфи? Нельзя ли подкупить Старботля, чтобы он сказал фамилию своей клиэнтки?

-- Я давеча сказал, - начал он, - что вы ошиблись в вашей клиэнтке; теперь я нахожу, что сам ошибся в той особе, которая, по моему предположению, обманывала вас. Моя жена, может-быть, и вправду еще жива; готов признать это. Привезите ее завтра ко мне, и я приму это за fait accompli.

-- Вы забываете, что она не желает видеться с вами, пока не утвердит своих прав судом, - ответил полковник.

-- Так, мы понимаем друг друга. Ну, а положим, что мы, дельцы, предпочитаем вести дело с главными личностями, а все-таки не отказываемся благородно вознаградить агента за труды... Понимаете? Дадим даже экстренную награду... Вы ведь хорошо понимаете это? Ну, вот я и прошу вас: приведите мне свою клиэнтку, а все дело я устрою с вами. Я знаю, вы скажете, что дали слово и прочее. Я понимаю это и уважаю - и вас не выдам. Скажите мне, по крайней мере, где я могу найти ее. Я не скажу никому ни слова: я даже отвечаю за то, что вы получите следуемый вам куртаж от вашей клиэнтки, и с своей стороны готов выдать вам чек на 5000 долларов, в виде залога, что ли, чтобы успокоить вас.

Полковник в сильном волнении пожал руку Думфи.

-- Позвольте мне, - сказал он, - поздравить себя с счастием, что я имею дело с честнейшим из людей. Ваши чувства... я горжусь знакомством с вами! Но, к величайшему сожалению, я все-таки не могу дать вам требуемого сведения; я сам не знаю ни имени, ни места жительства моей клиэнтки.

Взгляд презрительного довольства, озарявший лицо Думфи в начале слов полковника, стал вдруг пытлив и злобен.

-- Это замечательная неосторожность, с вашей стороны! - крикнул он грубо.

Полковник, очевидно, не заметил этой грубости, потому что доверчиво положил руку на плечо Думфи.

-- Ваша доверчивость вызывает меня на откровенность, мистер Думфи, - сказал он. - Чорт меня побери, если я способен хитрить пред вами! Если я говорю, что не знаю ни имени, ни жительства моей клиэнтки, то едва ли кто потребует от меня повторения сказанного. Я вынужден назвать ту особу, которая сообщила мне факты. Даю честное слово, она вам неизвестна - занимает неважное положение в свете, но весьма уважаемая - и только поверенная моей клиэнтки. Когда мне передали дело, то вместе с тем вручили и запечатанный конверт, в котором обозначено имя клиэнтки и главного свидетеля, требуя, чтобы я не распечатывал его, пока не окажется необходимым прибегнуть к помощи законов. Потрудитесь взглянуть: я не вскрывал конверта.

-- Пока еще я не считаю необходимым раскрыть письмо; процесс, еще, может-быть, и не состоится. Но если бы я нечаянно обронил у вас письмо и получил его на следующий день в целости, то я ведь не изменил бы своему слову.

-- Простите мне, если я попрошу вас исполнить одну формальность и написать несколько слов под мою диктовку.

Думфи взял перо. Полковник тихо начал расхаживать по комнате, обдумывая что-то.

-- Начинайте! - ответил Думфи нетерпеливо.

-- "Сим обязуюсь, в случае если я употреблю доверие полковника Старботля во зло, дать ему известного рода удовлетворение, предоставляя оному полковнику выбор места, времени и оружия, при чем не буду ждать формального вызова. Если же я не исполню этого обязательства, то готов публично назвать себя лгуном, трусом, безчестным подлецом", продиктовал полковник.

Он не заметил презрительной улыбки, игравшей на губах писавшого бумагу.

-- Чек вы потрудитесь выдать уже совсем оформленный, - сказал он, взяв бумагу.

-- Попрошу вас еще передать этот чек одному из ваших клерков; он получит по нем следуемую сумму, с передачею мне, - добавил полковник.

Думфи позвонил, устремив нетерпеливый взгляд на конверт, и передал вексель явившемуся клерку.

Полковник сожалел всю жизнь, что не взял прямо чек, потому что в это же мгновение пол начал колебаться, при чем его отбросило с страшною силою к камину; он обернулся к Думфи, который тоже судорожно уцепился за качавшееся бюро, между тем как лицо его сделалось бледнее смерти. В следующее мгновение рухнула с страшным треском этажерка с книгами и раздались отчаянные крики клерков и прислуги; дом страшно затрещал, и оба мужчины бросились к дверям. Оне открылись на два вершка, не более. С ревом дикого зверя, Думфи кинулся к окну и выскочил на улицу. В то же мгновение и полковник очутился на тротуаре, потом волнующаяся толпа разделила их; общее дело, общие интересы, связывавшие их за минуту перед тем, были забыты, погружены во мрак. Остался лишь инстинкт, побуждавший их бежать, спастись от смерти.

Вся улица была наполнена толпою испуганных, смертельно бледных лиц. Тут были истерично хохотавшие мужчины, тут были и люди онемевшие и остолбеневшие от ужаса, преспокойно стоящие под дождем сыпавшихся на них кирпичей и бревен. Другие, позабыв вовсе чувство приличия, выбежали из бани, не заботясь даже о своей наготе. Были люди, из боязни смерти, прямо бросавшиеся ей в объятия; один прыгнул на улицу из пятого этажа. Тут были люди, известные своею неустрашимостью, и теперь трусливо дрожавшие; один, проводивший всю свою жизнь среди опасностей, бегал, как сумасшедший. Иные уверяли, что опасность миновала; другие же говорили, что настал день Страшного Суда. Жители домов на отдаленных улицах стояли поодаль, боясь выстроенных собственными руками зданий, боясь даже как бы небо тоже не обрушилось на них.

Думфи был первым, возвратившим себе присутствие духа. Люди становились смелее, видя что этот великий человек строго приказал своим служащим приняться за дела и сам вернулся домой.

Первый шаг его был направлен к письменному столу. Конверта уже не было! Он торопливо обшарил все бумаги, пол, подоконник - но все было напрасно.

Мистер Думфи дал звонок; явился клерк.

-- Вы выдали деньги по чеку?

-- Довольно, принесите мне чек обратно!

Чек принесли.

Клерк вернулся через несколько минут.

-- В Сан-Антонио?

-- Да, сэр; говорят, что он получил оттуда весьма дурные вести.