Габриель Конрой.
XLIV. Гектор появляется из рва

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Габриель Конрой. XLIV. Гектор появляется из рва (старая орфография)

XLIV.
Гектор появляется из рва.

Несколько мгновений Гэбриель стоял, как окаменелый, потом медленно и задумчиво начал обыскивать пещеру шаг за шагом. Не прошел он и ста шагов, как наткнулся на сидящого в одном углу Гамлина. Он находился в страшно возбужденном лихорадочном состоянии, и его уверение, что он не трогался с места, на котором оставил его Гэбриель, было принято последним за бред больного.

-- Пора итти, - сказал Гэбриель.

-- Да... Все мои... отношения с... с убийцею... Рамиреца... теперь покончены... и я готов... готов... вступить... в дом... умалишенных, - ответил он дико.

Гэбриель торопливо взял его на руки и сейчас же вынес из пещеры. На свежем воздухе силы обоих мужчин, казалось, увеличились; в могучих руках Гэбриеля Джек был не тяжелее перышка; он даже забыл протестовать против того, что с ним обращаются, как с безпомощным ребенком, между тем как покровитель его смело шел вдоль знакомых рвов, пока не дошел до рощи, на скате горы, где тотчас же устроил для Гамлина мягкую постель из травы и листьев. Но тут, как он и ожидал, началась лихорадка: дыхание раненого участилось, и он безсвязно начал бредить об Олли, Рамиреце, прекрасной незнакомке из Сан-Антонио, о Гэбриеле и о каком-то неизвестном.

Раз или два он громко крикнул и затем начал петь какую-то народную балладу. Река, протекавшая неподалеку от них, аккомпанировала своим журчанием ему; качавшаяся от ветра ель стонала и кряхтела, терпеливые звезды безмолвно глядели на него с вышины. Потом Гэбриель услышал повторение песни с подошвы горы. На мгновение он задержал дыхание и прислушивался с смешанным чувством страха и радости.

Уж не бредит ли и он? Или это, действительно, голосок Олли? Гамлин запел другую строфу; ему снова отвечали. Сомнений не было больше никаких. Гэбриель с лихорадочною поспешностью набрал кучу еловых шишек и зажег их. В одно мгновение оне ярко запылали; в кустах что-то зашевелилось, и из них вышли две фигуры: одна - маленькая женская, а другая - высокая мужская; не успел Гэбриель разинуть рта, как ему на шею бросилась Олли, между тем как спутник её, верный Пит, запыхавшись, кинулся к своему господину.

Олли первая заговорила.

-- Почему ты нам не дал знать, где находишься? - спросила она брата. - И зачем ты пел?

Но Гэбриель только мог выговорить, держа свою любимицу в объятиях: - Это моя миленькая сестренка пришла ко мне, к своему старому Гэбу! Да хранит ее Господь!

Мистер Гамлин снова затянул песню.

-- Он не в своем разуме, Олли! У него рана на ноге, он получил ее, пытаясь меня спасти, а теперь появилась и лихорадка; это он давеча пел, а не я... О! нам нужно о нем позаботиться! - добавил он как бы в извинение.

Олли подбежала к Гамлину.

-- О, он ранен, Гэб! Умрет он, Гэб?

Пит, доверявший единственно только своей методе лечения, сомнительно покачал головою.

-- Ему очень худо, мисс Олли, это верно; но так как он теперь - благодаря Бога - находится в моих руках и есть кому ухаживать за ним, то будем ждать лучшого. Ваш брат, мисс, очень добрый и довольно опытный брат милосердия, но он не имеет необходимых познаний...

С этими словами Пит вынул из своей дорожной сумки маленький ящик с медикаментами и начал рыться в нем с важным видом доктора, которого позвали слишком поздно.

-- Как ты попала сюда, Олли? - спросил Гэбриель, покорно уступая Питу своего пациента. - Что побудило тебя предположить, что я нахожусь здесь? Каким образом принялась ты искать меня?

-- Когда я проснулась в Виндгаме, где меня оставил Джек, то увидела возле своей кровати Максвелла, который осыпал меня вопросами. Я ведь думала, что ты опять дуришь, Гэб, и поэтому заставила его рассказать мне все, что он знал о тебе, прежде чем я решилась сказать слово. И что же он рассказал за ужасы! - Будто тебя арестовали за убийство, между тем, как я хорошо знаю, что ты не можешь убить и мухи, а тем менее - этого противного мексиканца, которого я терпеть не могла... И если б ты лучше занялся мною в то время, чем лечить его, то такой истории никогда и не вышло бы... И Максвелл все спрашивал о том, как с тобою обходилась Юлия и не враг ли она тебе... А я скажу тебе, Гэб, что если ты когда-нибудь был любим женщиною, то только Юлиею. Да, вот какие глупости придумал Максвелл! И когда он увидел, что от меня ничего не добьешься, то он милостиво разрешил Питу вести меня к тебе, так как шел слух, что тебя хотели взять мстители по закону Линча, и он думал, что они не решатся тронуть, если я буду с тобою; между тем он хотел похлопать перед властями, чтобы тебя перевели из этого округа в другой. Посмотрела б я, как бы это мстители тебя тронули! Итак, он поручил Питу вести меня к тебе. И Пит - лучше его нет негра на всем свете! - сказал, что разыщет сперва Джека, которого сперва пришлось бы убить, чем взять тебя... и вот, мы и пришли сюда. И когда мы пришли в здание суда, то не нашли ни тебя, ни шерифа, ни мстителей, из которых старший убит землетрясением. А мы дорогой и не замечали землетрясения, а то я перепугалась бы, - землетрясение, это так страшно! - Ну, а потом один китаец передал нам твою записку...

-- Мою записку? - перебил Гэбриель. - Я не посылал никакой записки.

-- Ну, так это его, - сказала Олли нетерпеливо, указывая на Гамлина. - Там было написано, что мы найдем своих друзей на Конроевой горе... Как же ты этого не понимаешь, Гэб! - продолжала она, топнув ножкою, в сердцах на брата за его медленное соображение. - И когда мы стали подходить сюда, то услышали пение Джека... С его стороны было очень глупо петь... Ну, а теперь мы вот все здесь!

-- Но он не посылал никакой записки, Олли!

-- Ах, Гэб, какой ты несносный! Не все ли равно, кто послал ее? Мы ее получили и вас нашли. А вот и записка.

Она подала брату узенькую полоску бумаги с написанными карандашом следующими словами: "Ваши друзья ждут вас вечером на Конроевой горе".

Почерк был незнаком Гэбриелю... Как мог Джэк написать и отослать записку без его ведома? Он, ведь, не отходил от него во все время бегства, исключая одной какой-нибудь минуты.

Гэбриель совсем растерялся и в отчаянии ударил себя рукою по лбу.

что о землетрясении... Говорят даже, Гэб, - я забыла сообщить тебе это - наш участок земли пострадал от землетрясения и что рудник теперь ничего не стоит... Но это можно оставить до другого раза... Завтра по утру сядем в карету, которую Пит заказал для нас... А там мы можем, - говорит Пит ехать в Стоктон, в Сан-Франциско и даже в одно место, которое называется Сан-Антонио; там и сам чорт не найдет нас, и мы - Джэк, ты и я - можем остаться до тех пор, пока не забудется вся история, не поправится Джек и не вернется Юлия!

Гэбриель все еще держал ее за руку и хотел было сказать ей, что Максвелл подозревает Юлию в убийстве, а Джек - в неверности, но не сказал, а зато произнес, после небольшой паузы, с таинственным видом:

-- Ну, а если Юлия не вернется?

-- Слушай, Гэбриель, если ты опять начнешь болтать глупости, то я уйду от тебя!.. Как будто она может тебя покинуть?! (Гэбриель глубоко вздохнул). Если она узнает, в какой опасности ты находишься, то ее ничем и не отгонишь от тебя... Не будь же ослом, Гэб!

Гэбриель замолчал.

Между тем Гамлин успокоился, под влиянием болеутоляющого лекарства, которое Пит насильно влил ему в рот. Гэбриель, на железную натуру которого не могло действовать никакое волнение, клевал носом уже во время разговора, но теперь совсем заснул и громко захрапел. Вскоре и Олли уснула на его широкой груди, укутавшись плэдом мистера Гамлина. Только один Пит бодрствовал над своим господином, не поддаваясь ни слабости, ни усталости.

Около полуночи Олли приснился тревожный сон: ей снилось, что она едет верхом, в сопровождении Гамлина, чтобы разыскать брата, и вдруг они наезжают на толпу людей, которые тащат Гэбриеля к виселице; она обернулась к Гамлину, отчаянно прося его спасти брата, но в это мгновение Гамлин превратился в совершенно чужого человека, - старого, морщинистого, исхудалого, с пестрыми от слинявшей краски волосами, в старомодном, оборванном костюме, сидевшем на нем как мешок, с криво повязанным смешным галстуком. Она в ужасе проснулась. Но сон её продолжался и наяву; ей ясно виделось, что этот скверный старик нагнулся над нею, с серьезным и любопытным видом; она громко вскрикнула.

Пит явился не сейчас, но тем не менее он уверял, протирая себе глаза, что не спал во все это время и заметил бы, если б кто подходил к Олли, вследствие чего она и убедилась, что бредила наяву.

Но она больше не могла спать; она следила взглядом за месяцем, как он тихонько скрывался за большими Конроевскими соснами; она прислушивалась к шагам зайцев и белок, к отдаленному стуку экипажа на Виндгамском шоссе. Но вот на востоке заалело, роща огласилась пением и чириканием птичек, а пары, подымавшиеся над рекою, бледнели все более и более, вместе с исчезавшею луною. Олли разбудила своих товарищей. Те простились каждый по-своему: Гэбриель - медленно и извиняясь, что долго спал; Гамлин - злобно, как будто кто смеялся над его слабостью.

Он увидал Пита и вовсе не обрадовался, а скорее - напротив.

-- А тебе, чернобурому дураку, таки нужно было притащиться сюда и разыскивать меня?! - крикнул он, привстав немного и опираясь на локти. - И как раз в то время, когда я в Виндгаме привел все в порядок и решился стать другим человеком?.. Как здоровье Олли? Извинись пред нею, что я не могу встать!.. Подойди ко мне, Олли!.. Если мой негр не угождал тебе, то скажи мне, и я прогоню его к... Ну, хорошо! Чорт побери все! Ну, чего выпучил глаза, старый дуралей? Пора в путь... карета дожидается за оврагом... Идемте же, деточки, пикник кончился!

Гэбриель нежно взял Гамлина на руки и пошел во главе комичного шествия; Гамлин, верояно, заметил всю комичность своего положения, а потому и не насмехался над добряком, который его нес. Олли и Пит следовали за ними.

Они шли бодро, полные надежд; Гэбриель, несмотря на опасность, избегал даже наступать на кой-где еще попадавшиеся цветочки. Птички весело пели, благоухание от трав наполняло воздух. К ним часто долетали отдаленные полоса. Становилось все светлее, так что уж можно было различать все предметы.

Олли отошла немного от тропинки, чтобы нарвать ягод шиповника - и вдруг вскрикнула: в нескольких саженях от нея двигалось что-то, чего она не могла разсмотреть.

-- Не бойся, Олли, это наша карета! - крикнул ей Гэбриель.

Она радостно побежала вперед.

Но человек предполагает, а Бог располагает. Не прошли они и двадцати шагов, как чей-то голос, словно выходивший из земли, приказал Гэбриелю остановиться. Гэбриель исполнил это безсознательно, прижимая к себе Гамлина одною рукою, и другою обхватив сестру. Изо рва медленно поднялась какая-то темная фигура и преградила им путь.

Это был маленький испачканный с головы до ног грязью и оборванный мужчина; человек измученный, усталый, трясшийся от волнения, как в лихорадке, но тем не менее стоявший прямо и с угрожающим видом. В этом человеке Гамлин и Гэбриель тотчас же узнали, несмотря на его лохмотья, Джо Голла. В правой руке он держал револьвер, а левою старался обхватить дерево, стоявшее пред ним. Беглецы инстинктивно заметили, что дуло револьвера было направлено на них.

-- Гэбриель Конрой, я вас не пропущу! - произнес он.

-- Оставь меня, кинь меня... беги, спасайся! - шепнул Гамлин.

Но Гэбриель быстро и с ловкостью, непохожей на его обычную неповоротливость, взял Гамлина на другую руку и подставил свое свободное плечо пуле.

-- Гэбриель Конрой, я вас арестую, - сказал Голл.

Гэбриель даже не пошевелился; но из-за его плеча выставился длинный блестящий ствол любимого пистолета Джека, а над ним виднелись горящие, как уголья, глаза раненого.

Стояла гробовая тишина.

-- Что ж ты медлишь? - произнес, наконец, Джек спокойно: - Одно тебе скажу, Джо: если ты промахнешься в него, то ты погиб, а если и попадешь, то все равно не избегнешь моих рук!

Пистолет задрожал в руках владельца, но не от трусости, а от слабости: этот человек не робел даже перед видом смерти.

ночь и готов теперь умереть ради исполнения своего долга... Вы не войдете в карету иначе, как через мой труп.

было ему не сочувствовать.

Мистер Гамлин засмеялся; но тут он вдруг почувствовал, что державшия его руки теперь осторожно спускают его на землю.

После этого Гэбриель спокойно подошел к шерифу.

-- Я готов следовать за вами, мистер Голл, - сказал он кротко, поворачивая спокойно револьвер в другую сторону. - Но я имею к вам просьбу: этого бедного молодого человека - он указал на Гамлина, катавшагося по траве и в безсильной злобе скрежетавшого зубами - не следует арестовывать: он ведь нечаянно попал в эту историю... А я готов итти с вами и чрезвычайно сожалею, что причинил столько неприятностей!