Белинда.
Период IV.
Глава V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Белинда. Период IV. Глава V. (старая орфография)

V.

Вечер. Зябкость профессора Форта победила его скупость, и на его чердачке огонь горит в камельке. Но он один сидит у огня и греет свои застывшия руки. Жены его нет дома. Она стоит на деревенском мостике, который ведет в лес и к водопаду... и не одна.

Отныне она всегда будет опираться на эту руку, и что за дело, какою ценой она купила это счастие.

- Неужели ты должен уехать?-- спрашивает она, вздыхая:-- неужели это неизбежно и ты непременно должен ехать?

- Непременно!-- отвечает он также уныло:-- иначе поступить невозможно; надо многое устроить и я должен сделать это лично; мне нужно также съездить в Мильн-торп, заглянуть на завод.

Она поднимает голову.

- А... это... не повредит тебе?-- быстро и тревожно спрашивает она.-- Это не отразится на твоем будущем?

- Конечно нет! конечно нет!-- поспешно успокоиваеи он ее:-- с какой стати? Какое может быть отношение между частной жизнью человека и его общественными занятиями? Какое кому дело, что я...

- Увез чужую жену,-- доканчивает она тихим, жестик тоном.-- Почему ты не договариваешь? Раз мы не боимся поступка, нечего бояться слов.

И хотя на дворе уже темно, но он угадывает мучительный румянец, сопровождающий эти слова. И снова острая боль, отравившая первые моменты его победоносного счастия, сжимает его сердце.

- Ты не долго пробудешь в отсутствии? ты не на долго оставишь меня одну? ты вернешься так скоро, как только можно.

- Неужели в этом может быть сомнение?-- В его тоне слышится почти ирония. Он крепче прижал ее к себе полу-успокоительно, полу-робко гладить её волосы.

- Постарайся не очень презирать меня!-- шепчет она с рыданием, и несмотря на темноту прячет голову на его груди.-- Конечно, ты не можешь не презирать меня, но постарайся хорошенько скрыть это, чтобы я не заметила.

Не бредит ли он? неужели это его богиня высказывает такую жалкую мольбу? неужели это он святотатственно внимает ей?

- Как проживу я эти дни без тебя,-- стонет она:-- о, возвращайся скорее, скорее, скорее! Какими глазами я буду смотреть на него, зная то, что я замышляю против него? Если он скажет мне хоть одно доброе слово, я пропала! к счастью, он никогда не говорит мне таких слов.

Вместо ответа, он крепче прижимает ее в себе. Какими словами можно утешить ее? Без сомнения, эта молчаливая ласка, говорящая о его любви и сострадании, лучше всяких слов.

- Мне постоянно будет казаться, что я надоела тебе,-- шепчет она и шопот её прерывается рыданиями:-- обещай, что ты не разлюбишь меня, обещай! Помни, что кроме тебя у меня в целом свете не будет никого и ничего; и что если ты изменишь мне, я потеряю все, все! Но какая польза в обещаниях,-- с отчаянием доканчивает она:-- ведь это не зависит от человека. Если я надоем тебе, ты разлюбишь меня и делу конец!

Она вырвалась от него и отстранила его от себя, как бы вперед отрекаясь от него. Он охватывает голову руками, точно боится за свой разсудок.

- Когда ты говоришь такия вещи,-- кричит он прерывающимся голосом,-- мне кажется, что я съума схожу. Я Я! Я! О! моя любовь, моя богиня, моя королева!-- и падает на колени, целует подол её платья,-- еслибы ты знала, как я мучусь мыслью, что ты разлюбишь меня, что ты найдешь, что я не стою той жертвы, какую ты мне приносишь! что моя личность и моя любовь покажутся тебе недостаточной заменой всего того, чего ты лишишься!

Он умолкает, прислоняя голову в её дрожащим коленам и его слезы смачивают её платье.

Сила его волнения немного успокоивает ее. Как бы то ни было, а теперь пока она ему еще не надоела. Она почти покровительственно кладет руку на его голову.

- Да!-- говорит она,-- ты один заменишь мне все и кроме тебя мне ничего не нужно.

На следующее утро он уезжает, она остается коротать дни без него, как только умеет.

"Как я проживу без него?" спрашивает она себя, стоя у окна в комнате мужа и разсеянно глядя в окно, сквозь запыленное стекло, через которое трудно что-нибудь видеть, и дожидаясь, пока муж приступит к обычной работе.

Он входит неслышно и она не знает, слышал он её восклицания или нет.

- На что вы смотрите?-- спрашивает он.

Она вздрагивает.

- Я... я гляжу на дождь.

- Я надеюсь,-- возражает он сухо,-- что вы удовольствуетесь этим; я положительно требую, чтобы вы не выходили во время дождя на улицу, так как можете снова заболеть, как это уже чуть было вчера не случилось.

- Хорошо,-- покорно отвечает она.

Она одна сходит сегодня за табльдот. Профессор, страдающий мнимым или действительным нездоровьем, остался в своей комнате (он, конечно, заранее предупредил содержания гостинницы, что не будет обедать) и довольствуется чашкой бульона, сидя у камина.

Белинда сидит за столом рядом с одной дамой и её мужем, с которыми довольно коротко сошлась за это время. Но сегодня она вежливо отклоняет все их попытки к дружеской беседе. Пусть впоследствии не говорят, что она навязывала им свое общество, злоупотребляя их неведением.

И вот наконец кончен один день и наступает ночь. О! эти ужасные ночи, когда безсонница сменяется кошмаром и обратно, и не знаешь, что хуже! Порою ей хочется признаться во всем кому-нибудь, посоветоваться. Быть может, это не так худо, как кажется! Ведь эти вещи случаются каждый день!

Отъезд её не будет горестью для мужа, а скорее желанной экономией!

Она горько смеется. Он будет рад, что отделался от нея. До сих пор все, с кем она ни жила, бывали ради отделаться от нея! Ведь бабушка едва могла скрыть свою радость, что она ее оставляет. Профессор Форт тоже будет рад. А придет время, когда и он, быть может, будет тяготиться ею! О! какая страшная мука скрыта в этой мысли! Она будет видеть, как мало-по-малу она надоест ему! Как честный человек, он будет стараться скрывать это; но разве это может от нея укрыться? Она будет ревновать к воздуху, который будет касаться его лица; каждый день она будет вопрошать себя: - он, как был? Не переменился ли? Так же ли любит меня? И каково это будет видеть, как его любовь будет постепенно угасать. Что может привязать его к ней? Не честь, потому что она порвала с честью; не истинная любовь, потому что истинная любовь опирается на уважении, а она должна проститься с уважением; отныне она обречена на вечный стыд. Холодный пот выступает у ней на лбу. Ждет или нет нас ад в будущей жизни,-- а она уже в здешней попала в ад.

Наконец наступает последний день:-- последний из тех, которые отделяют ее от утра, когда она встретит его на Кесвикской станции, отрекшись ради него и на веки от мужа, друзей и доброго имени.

Безсонные, мучительные ночи; дни, исполненные безысходной тоски, до того разстроили её нервы, что она накануне того, чтобы заболеть нервной горячкой. При малейшем шуме, она готова кричать. Она по обыкновению за работой в комнате мужа и села так, чтобы не видеть его лица, в то время как пишет. Слишком горькое чувство раскаяния внушает ей вид его сморщенного лица и сгорбленной фигуры. Бедный старик! чем он виноват перед нею, что она собирается нанести ему смертельный удар,-- смертельный, если не для его сердца, то для его чести. По какому праву она готовится сразить его из-за угла? Потому что он стар, болен и раздражителен? Но разве он не был таким, когда она выходила за него замуж? Как далек он от мысли подозревать ее? Он, может быть, требователен и не ласков, но как сильно его доверие в ней!

- У вас как будто лихорадка!-- говорит он.

- Чорт бы вас побрал - сердито кричит он.

Как он ни раздражителен, а такое выражение и ему в редкость и доказывает, что мера терпения его переполнилась.

- Вы закапали чернилами Григория Назианзина!

С минуту она стоит на коленях, оглушенная. Затем медленно приходя в себя и вполне исцеленная от желания принести повинную, она лепечет:

Часы протекают. Ей кажется, что они бегут и вместе с тем, что время не двигается. Ни с кем, кроме мужа, Белинда больше не разговаривает. Она сухо и холодно относится ко всякой попытке заговорить с нею добрых людей, привлеченных её красотой и видимым одиночеством (профессор продолжает сидеть в своей комнатке и питаться одним бульоном). Она довольно грубо отогнала от себя маленького ребенка, с которым прежде часто играла. Никто из них не должен впоследствии жаловаться на то, что она навязывала им свое общество, которое они будут считать для себя позорным.

Наступает час обеда и Белинда стоит у дверей отеля и дышет свежим воздухом. На улице ей немного легче, чем в четырех стенах. Сегодня опять выпал дождливый денег; солнца не было видно целый день, но теперь перед самым закатом оно появилось на небе и вся природа кругом засияла в обновленной красе. Белинда глядит на окружающее ее великолепие сухими, тоскливыми глазами и с пересохшимся от внутренних слез горлом. О! какой жестокий, страшный, красивый мир! Ей было бы легче жить, еслибы ее окружала мерзость запустения; слишком велик контраст между внешней красотой, окружающей ее, и безобразным хаосом, царствующим внутри её. Краса солнечного заката такова, что привлекла к окнам многих зрителей. Небольшая группа людей последовала примеру миссис Форт и вышла на дорогу. Леди, с которой она познакомилась в начале своего пребывания в Лоуде, стоит возле нея.

- Отчего вы не хотите больше с нами разговаривать?-- обращается она к ней с удивлением в голосе:-- я боюсь,-- добавляет она, смеясь,-- что вы думаете, что мы не совсем порядочные люди, что, быть может, даже не обвенчаны! Мама встретила таких господ в Спа в прошлом году, и его было ужасно, так как она чуть было не подружилась с ними!

Она вдруг умолкает, потому что слушательница её побледнела, как смерть, и с трудом глотает слезы. О! жестокий, насмешливый свет! когда перестанет он смеяться над её тоской!

Она находит его у камина; пустая чашка от бульона стоит возле него и он греет свои безкровные руки над погасающим огнем.

- Я пришла проститься с вами.

- Прощайте.

Церемония окончена и он ждет, чтобы она удалилась, но она не уходит, удерживаемая желанием броситься к его ногам и рассказать ему все. Бедный старик! Как он стар и слаб, и одинок!

- О, нет,-- с раскаянием заявляет она.-- Я верю, что вы часто, часто бываете нездоровы. Не могу ли я быть вам полезна?

- Вы можете затворить дверь,-- отвечает он с иронией,-- вещь, которой с самого начала моего знакомства с вами я не мог добиться от вас; а так как мне пора ложиться спал, то я попрошу вас затворить ее снаружи!..