Раздвоенное копыто.
Часть III.
Глава VI. Жена Кергариу.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Раздвоенное копыто. Часть III. Глава VI. Жена Кергариу. (старая орфография)

Глава VI.-- Жена Кергариу.

- Отец le Mescam,-- сказал Джон Тревертон,-- помните ли вы девушку, которая покинула этот город простой прачкой, а впоследствии стала парижской знаменитостью, в качестве балетной танцовщицы?

- Я должен ее помнить,-- отвечал священник, повидимому несколько удивленный вопросом: так-как я крестил ее, я приготовлял ее, бедняжку, к её первой исповеди и к причащению, я же и венчал ее.

Джон Тревертон вскочил со стула, а затем снова сел глубоко взволнованный. Сампсон прав. Да, она прежде была замужем. Но, может быть, еще рано ликовать. Первый муж мог умереть до прибытия Шико в Париж.

- Об одной и той-ли же женщине говорим мы?-- спросил он;-- о девушке, известной под именем m-lle Chicot?

- Да,-- отвечал отец le Mescam,-- она единственная женщина, покинувшая Орэ, чтоб сделаться танцовщицей. Наша почва не такая, чтобы на ней в изобилии росли подобного рода цветы. Я имею основание помнить эту девушку, так-как меня очень заинтересовала её редкая красота, и я заботился о спасении души её среди сетей и соблазнов, в которые впадает, которым подвергается такая замечательная красота. Я, как мог, учил ее,-- старался закалить ее в виду всех будущих опасностей; но она была также пуста внутри, как прекрасна извне. Я право не знаю, должно ли почитать подобное существо ответственным за все её заблуждения. Невежество её было непреодолимо. Церкви приходится иметь дело со многими подобными характерами,-- с сердцами твердыми, как камень, и с совершенно бездеятельными умами.

- О чем он тараторит?-- сказал Том Сампсон, обращаясь к своему клиенту.-- У вас такое лицо, точно вы что-нибудь открыли.

- Подождите, любезный друг. Я на пути к открытию. Вы были правы в своих догадках, Сампсон; первый муж существовал.

- Разумеется,-- торжествующим тоном воскликнул Сампсон.-- Меня только удивляет, что у подобной женщины был всего один муж до вас, я думал услыхать о шестерых.

- Молчите,-- повелительно проговорил Джон Тревертон; а затем наполнил до краев стакан отца le Mescam, прежде чем стал продолжать свое исследование.-- Вы говорите, что вы венчали Шико?

- Когда я венчал ее, она не называлась la Chicot, а была просто Мари Помлек, старшей дочерью старого пьяницы-рыбака, жившого на набережной. Пьянство было наследственным в её семействе. Дед и прадед, все были пьяницами из поколения в поколение. Дети должны были заботиться о себе с той минуты, как начинали бегать. Мне думается, что это могло ожесточить их, хотя иные избранные душа воспитывают себя для царства небесного среди такой же суровой жизни. Когда Мари выросла и превратилась в славную, высокую, тоненькую девушку, её красивое лицо привлекло общее внимание. Она поняла, что она - самая хорошенькая женщина в Орэ, и сознание это скоро испортило все, что в ней было хорошого. Я видел всю опасность её положения:-- развращенные родители, полное отсутствие внешняго руководства, ум слишком легкомысленный, чтоб он мог служить ей руководителем. По моим понятиям, единственное спасение заключалось для нея в том, чтобы раньше выйти замуж, и хотя ей было всего семнадцать лет, когда Жан Кергариу просил ее быть его женою, я, не колеблясь, советовал ей идти за него.

- Кто такой был Кергариу?

- Матрос, и такой славный малый, какой когда-либо плавал по морям. Они с Мари играли вместе, ходили в одну и ту же школу. Жан был умен, Мари - тупа. Жан был откровенен и добродушен, Мари сдержанна и своевольна. Но бедняк был ослеплен красотой девушки, и она была дорога ему по старым воспоминаниям. Он говорил мне, что она единственная женщина, которую он когда-либо любил, единственная женщина, которую когда-либо любить будет. Он скопил немного деньжонок, и мог меблировать один из домиков в той улице, близ набережной. Ему, конечно, придется идти в море, а Мари останется дома, на своем хозяйстве, и может быть будет заработивать немного денег стиркою белья, блого река под рукой. Я бы лучше желал видеть ее женой мужа-домоседа, но Жан был отличнейший малый, и я думал, что такой муж должен удержать ее на прямом пути. Он не такой был человек, чтоб какая-нибудь женщина могла пытаться посмеяться над ним.

- И он женился на ней?

- Да, они обвенчались вон в той церкви, в понедельник на святой.

- Не можете ли вы сказать мне число?

- Я могу найти его вам в книге, куда вносятся подобные события. В эту минуту я не могу сказать, сколько лет тому назад это было. Я могу назвать вам год смерти бедного Кергариу.

- О, так он умер?-- спросил Тревертон, сердце которого упало.

- Да, бедняжка. Позвольте: прошлым летом должно быть минуло три года, как бедного Кергариу постигла печальная смерть.

- Печальная смерть,-- повторил Тревертон.-- Почему печальная?

- Он бил убит, раздавлен телегой на бульваре St. Denis, в Париже.

- Раздавлен телегой, три года тому назад, на бульваре,-- повторял Джон Тревертон.-- Да, я помню.

- Нет, но я был в Париже во время катастрофы.

Джону Тревертону припомнилась сцена в la Morgue, и страшное лицо жены, умолявшей его увести ее. Да, эта страница, резко выделявшаяся среди прочих в книге его памяти, и освещенная мрачным светом, была точно страница многознаменательная.

- Разскажите мне все, что знаете о Жане Кергариу и жене его,-- сказал он священнику.-- Для меня крайне важно это знать. Вы оказываете мне услугу, за которую я всю жизнь буду вам благодарен.

- Надеюсь, что не так долго,-- с лукавой улыбкой возразил священник.-- Человек был бы недолговечен, еслиб жизнь его измерялась продолжительностью его благодарности. Это дивная добродетель, но недолговечная.

- Испытайте меня!-- воскликнул Джон Тревертон.-- Дайте мне юридическия доказательства в том, что Мари Помлек и танцовщица, именуемая Шико, одно и то же лицо и что человек, убитый три года тому назад на бульваре, был мужем Мари Помлев, и вы можете подвергнуть меня самому строгому испытанию, какому только пожелаете, но никогда не найдете меня неблагодарным.

- Благородные исключения несомненно существуют,-- заметил священник, пожимая плечами,-- точно также, как от времени до времени рождается ребенок о двух головах. Что же касается до истории Мари Помлек и её замужества, она проста, обыденна; доказательства могут быть найдены в книгах мэрии, тогда как самый факт известен всем обитателям набережной, где жила и жена Жана. Что человек, убитый в Париже, был Жан Кергариу, также достоверно; его признал товарищ-матрос, пока он лежал в la Morgue, и отчет об этом происшествии появился в нескольких парижских газетах в рубрике Faits divers. Одно, что могло бы быть подвержено сомнению, это тождество танцовщицы m-lle Шибо с хеною Кергариу, но оно хорошо известно многим в Орэ, видавшим ее танцующей в Париже и привезшим сюда вести о её успехах, не говоря уже о её фотографических карточках, сходство которых несомненно.

- Как вздумала Мари Кергариу покинуть Орэ?

- Кто знает? Не я во всяком случае. Какой мужчина съумеет объяснить каприз женщины? Она жила довольно скромно в течение первого года после своего замужества. Кергариу большую часть времени был в отлучке; он находился на китоловном судне в Гренландии. Когда он возвращался домой, он и его хорошенькая жена, казалось, страстно любила друг друга. Но на второй год дела пошли уж не так хорошо. Кергариу жаловался мне на характер своей жены. Мара избегала посещать исповедальню, и стада небрежно посещать церковные службы. Соседи говорили мне, что бывали ссоры; вы знаете конечно, что соседи охотно говорят друг о друге, и священник не всегда должен затыкать себе уши, так как чем больше он знает о своих прихожанах, тем скорей может помочь им. Я имел с Мари серьаный разговор, но нашел ее совершенно безчувственной. Она жаловалась на свою суровую жизнь. Ей приходилось работать также упорно, как самой некрасивой женщине в Орэ. Я напомнил ей, что Пресвятая Дева, изображаемая во всех наших церквах в виде высшого идеала человеческой красоты, вела на земле смиренную и трудовую жизнь, прежде, чем вознеслась и стала Царицей Небесной. Неужели красота избавляет от труда и лишений? Будь она слаба и уродлива, толковал я, она могла бы оправдывать свою леность немощью; но Господь даровал ей здоровье и силу, и она должна гордиться мыслью, что с помощью её труда поддерживается приличный домашний уголок для её мужа, деятельность которого сопряжена с постоянной опасностью. Я бы мог с таким же успехом расточать свое красноречие перед камнем. Мари сообщила мне, что очень сожалеет, что вышла за матроса. Подожди она немного, она несомненно могла бы иметь своим мужем богатого молодого фермера,-- человека, который сидел бы дома, был бы для нея приятным обществом и дарил ей красивые платья. По истечении полугода, я услыхал, что между Кергариу и женой его, накануне его отплытия в Гренландию, произошла отчаянная ссора; со дня его отъезда не прошло и недели, как Мари исчезла. Сначала все думали, что она покончила с собой, и несколько добродушных рыбаков, знавших ее с детства, принялись искать ее на дне реки. Но когда соседи пришли осматривать её хижину, они убедились, что она взяла с собой все свои платья и немногочисленные золотые безделушки, подаренные ей Жаном во дни его ухаживания; вскоре после того, извощик рассказал, что повстречал ее на дороге в Ренн, тогда всем стало ясно, что жена Кергариу бежала просто потому, что ей наскучила её трудовая, честная жизнь в Орэ. У нея, повидимому, вырвался не один намек в этом смысле, когда она стирала белье на реке, среди своих товарок; им было совершенно ясно, что она отправилась в Париж с целью составить себе карьеру, и что если ей не достигнуть своей цели добрыми путями, она достигнет её дурными. Ей было только девятнадцать лет, но по своей испорченности она была так стара, как еслибы ей было пятьдесят.

- Когда возвратился её муж?

- Не ранее конца следующого года. Он испытал всякого рода превратности в северных морях, и возвратился тенью красивого молодца, которого я венчал за два года перед тем. Узнав о случившемся, он хотел отправиться в Париж розысвивать жену свою, но заболел перемежающейся лихорадкой, пролежал несколько месяцев, между жизнью и смертью, в доме одного своего приятеля. Как только он подучил способность двигаться, он отправился в Париж, истратил остаток своих сбережений на поиски за женою, но без всякого успеха. Она, надо вам сказать, еще не обратила на себя общого внимания как танцовщица, фотографическия карточки её еще не были выставлены в магазинах. Кергариу возвратился в Орэ в отчаянии, и затем, снова отправился в северные моря, очень равнодушный к тому, суждено ли ему когда воротиться на родину или нет. Он, однако ж, вернулся, пробыв в отсутствии более трех лет. За это время Мари Помлек прославилась в Париже под именем Заиры Шико, и парижский фотограф, путешествовавший по Бретани, оставил в Орэ с пол-дюжины её фотографических карточек. Оне были выставлены в окне книжного магазина, когда Жан Кергариу воротился домой из своего последняго путешествия; как только случившееся стало ему ясно, он снова отправился в Париж, на этот раз пешком, так как бедняк истратил все свои деньги во время прежних поисков за женой. Он покинул Орэ в половине июня, а в начале июля я прочел известие о его смерти в Moniteur Universel, который мне каждую неделю присылает один приятель из Орлеана. Нашел-ли он свою жену или нет, мне неизвестно. Никто никогда ничего более о судьбе его не слыхал, кроме того, что он добрался до Парижа и там нашел свою смерть.

- Печальный конец,-- сказал Джон Тревертон.

- быть может, вторым мужем своим.

Сердце Джона Тревертона сжалось. Все, даже этот вдали от света живущий старик священник, считают виновность мужа делом решенным. А если ему когда придется доказывать свою невинность, как докажет он ее? Он, конечно, сделал важный шаг, разузнав все, касательно первой жены своей, я удостоверившись в том, что второй брак его был действителен. Он владел поместьем Джаспера Тревертона без тени обмана. Хотя виновный по намерению, он был фактически невинен. Но затем все еще оставалась другая, злейшая опасность, возможность сесть на скамью подсудимых по обвинению в убийстве Шико. Оба священника помогли выпить вторую бутылку помара, а затем удалились после того, как отец le Mescam обещал познакомить мистера Тревертона с почтенным нотариусом, который доставит ему юридическия доказательства касательно брака Мари Помлек. Пока он будет над этим работать в Орэ, Джон Тревертон и спутник его, не теряя времени, отправятся в Париж и там соберут все подробности касательно смерти и погребения Жана Кергариу.

Свидание с нотариусом было назначено на следующее утро в девять часов,-- так горячо желал Джон Тревертон подвинуть это дело.

- Ну,-- разразился Сампсон по уходе священников,-- если когда человек изображал из себя статую терпения в течение длинного зимняго вечера, то я полагаю, что этот человек - я. Теперь, когда они ушли, вы, может быть, разскажете мне, что вам говорил этот смешной старикашка. От роду не видывал старика, который бы так размахивал руками, точно съумасшедший. Еслиб меня не одолевало любопытство, я бы право наслаждался представлением, как отличной пантоминой.

Джон Тревертон сообщил своему советнику сущность всего им слышанного от священника.

чтобы я был совершенно в этом убежден, когда впервые выразил это мнение. Но это все-таки лучше, чем отказаться от поместья, что вы имели бы глупость сделать, не будь вашим советником проницательный человек. Любая из высших лондонских фирм прямо бы обратилась за советом и указанием к опытным юристам, и прежде, чем вы бы успели опомниться, эти советники лишили бы вас вашей собственности.

Сампсон был в полнейшем восторге от результата, который всецело приписывал собственной проницательности. Он расхаживал по комнате, посмеиваясь про себя, в порыве самодовольства. Его взволнованные чувства, наконец, побудили его искать облегчения в каком-нибудь напитке. Он попросил Джона Тревертона заказать ему стакан горячого джина с водой и пришел в совершенное негодование, когда ему сообщили, что Pavillon d'en haut не может снабдить его этим английским угощением.

- Полагаю, что если я закажу вам грог, вы получите нечто в роде горячей водки с примесью воды,-- сказал Тревертон.

- Пожалуйста, не делайте этого. Попросите ту черноглазую девушку принести кувшин. О, да вот и она.

Мистер Сампсон обернулся в хорошенькой горничной, громко кашлянул и обратился к ней с следующей речью:

кипятку, но самого горячого, пол-кружки водки, сахарницу и ложку.}. Тут он остановился, заметив исполненный недоумения взгляд девушки и понявши, что ни единый луч британского света не проницал её истинно-гальского ума.-- Пойдите сюда, Тревертон,-- нетерпеливо крикнул он.-- Растолкуйте ей. Она глупа.

Как только на следующее утро открыли телеграфное бюро, Джон Тревертон отправил следующую депешу жене:

"Добрые вести для тебя. Все подробности в сегодняшнем письме".

В одиннадцать часов мистер Тревертон и его поверенный были на пути в Ренн, направляясь в Париж.