Раздвоенное копыто.
Часть III.
Глава IX. По подозрению.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Раздвоенное копыто. Часть III. Глава IX. По подозрению. (старая орфография)

Глава IX. По подозрению.

Охотничья лошадь мистера Тревертона была отведена в свое стойло, где исполнила энергический pas seul задними ногами, в избытке благодарных чувств за освобождение её от имевшейся в виду работы. Сам мистер Тревертон заперся с женою в книжной комнате, но не с глазу на глаз. Полицейский из Скотланд-ярда присутствовал при их свидании, тогда как его подчиненный, молодой человек, приличной наружности, одетый в статское платье, спокойно расхаживал взад и вперед по корридору за дверью книжной комнаты.

Лора перенесла этот последний, подавляющий удар, как перенесла первый - геройски. Она не плакала, не дрожала, но стояла рядом с мужем, бледная и безстрашная, готовая поддержать, успокоить его, а не прибавлять к его ноше тяжести собственного горя.

- Я не боюсь, Джон,-- говорила она.-- Я почти рада, что ты пойдешь на встречу этому безобразному обвинению. Лучше предстать пред судом и доказать свою невинность, а я знаю, что ты ее доказать можешь, чем прожить всю жизнь в тени ни на чем не основанного подозрения.

Она говорила смело, но сердце её сжималось при мысли, что, быть может, мужу её не только будет нелегко, а пожалуй даже невозможно доказать свою невинность. Она помнила все, что говорилось вскоре по совершении убийства и как все обстоятельства, повидимому, указывали на него как на убийцу.

- Дорогая, я стану отвечать на это обвинение,-- возразил Джон Тревертон.-- Этого я не боюсь. Я сделал несчастную ошибку, не встретив опасности лицом к лицу в первую минуту. Дело, может быть, несколько сложнее теперь, чем было бы тогда; но я не боюсь. Я бы не просил тебя ехать со мною в Лондон, голубка, еслиб опасался последствий своей поездки.

- Неужели ты думаешь, что в каком бы ни было случае я отпустила тебя одного?-- спросила Лора.,

Она размышляла о том, что если этой беде суждено кончиться на эшафоте, то она до последней минуты останется при нем, прижмется к нему, не изменит ему до конца, подобно тому, как другия отважные женщины не изменяли любимым ими людям, перед лицом самой смерти. Но нет, до этого не дойдет. Она в душе так была убеждена в его невинности, что не в силах была предположить, чтобы желание доказать это пред судом могло встретить большие трудности в исполнении.

- Ты, разумеется, возьмешь с собою горничную?-- сказал Тревертон.

- Да, я желала бы взять Мэри.

- Где я буду находиться во время этого следствия?-- спросил Тревертон, обращаясь к сыщику.

- В доме предварительного заключения, в Клеркенуэле.

- Не особенно приятное соседство, но могло бы быть хуже,-- заметил Тревертон.

- Ведь не засадят же они тебя в тюрьму, Джон, прежде, чем не докажут чего-нибудь против тебя?-- воскликнула жена его, с выражением ужаса в глазах.

- Это не более как формальность, дорогая. Нам не к чему называть это тюрьмой; но особенной свободой я не буду пользоваться. Мне кажется, самое лучшее для тебя было бы нанять квартиру в Ислингтоне. Это местность вполне приличная. Ты предпочла бы жить там, чем в гостиннице, не правда-ли?

- Без сомнения, предпочла бы.

- Прекрасно. Сегодня вечером тебе бы следовало остановиться в Midland-Hôtel, а завтра утром вы с Мэри можете покататься в кэбе, пока не найдете хорошенькой квартиры. Я напишу словечко Сампсону, попрошу его последовать за нами в возможно скорейшем времени. Он может быть нам полезен в Лондоне.

Все было устроено так спокойно, как еслибы они собирались совершить увеселительную поездку. Карета подъехала к дверям как раз во-время, чтобы везти их на станцию. Селия, совсем одетая, чтоб ехать на охоту, одна казалась взволнованной и растерянной.

- Что это все значит, Лора?-- спрашивала она.-- Неужели вы с мистером Тревертоном внезапно сошли с ума? В восемь часов ты присылаешь сказать мне, что повезешь меня на охоту; а в девять я застаю вас уже на походе, вы отправляетесь в Лондон, в сопровождении двух незнакомых людей. Что все это может значить?

- Со временем,-- с досадой повторила Селия.-- Ты, вероятно, хочешь сказать, когда я попаду в царство небесное и взгляну оттуда на вас новыми глазами? Я хочу знать теперь. Со временем меня нисколько не утешает. Я помню, когда я была ребенком, то если мне говорили, что я что-нибудь получу со временем, я никогда этого не получала.

- Прощай, милая Селия. Джон напишет твоему отцу.

- Да, и отец ни с кем не поделится содержанием письма. Когда вы вернетесь?

- Скоро, надеюсь; но когда именно, не знаю.

- Сударыня,-- сказал полицейский офицер,-- пора ехать.

Лора обняла приятельницу и села в экипаж. Муж последовал за нею, за ним вошел сыщик и, наконец, верная Мэри, с трудом успевшая уложить по чемодану для барина и барыни и наскоро собрать в мешок несколько необходимых вещей для себя. Она понятия не имела ни о том, куда они едут, ни о причинах этой внезапной поездки. Триммеру было на-скоро сказано несколько слов, касательно заведывания домом, и только.

На станции мистеру Пальби, сыщику, удалось получить отдельный купэ для мистера и мистрисс Тревертон и для себя. Подчиненный его должен был ехать с Мэри во втором классе.

- Вам нечего бояться его болтовни,-- сказал мистер Пальби своему пленнику.-- Грумельс - само молчание.

- Для меня не составит особой разницы, будет-ли он говорить или нет,-- равнодушно отвечал Тревертон.-- Все все узнают через день или два. Газеты протрубят мою историю во всеобщее сведение.

С невыразимой горечью думал он о том, насколько бы ему было легче пойти на встречу этому обвинению в качестве Джэка Шико, чем в качестве Джона Тревертона, alias Шико; насколько бы газетам меньше пришлось о нем распространяться, еслибы он смело выступил вперед на следствии и безбоязненно встретил представлявшияся ему затруднения. Джэк Шико, литературный богема, не возбудил бы в свете особенного любопытства. Несравненно больше был скандал теперь, когда обвиняемый оказывался человеком состоятельным, деревенским сквайром, носящим известную, древнюю фамилию.

В пять часов по-полудни двери дома предварительного заключения затворились за Джоном Тревертоном. Даже здесь было выказано некоторое уважение к обвиняемому и полное почтение в прекрасной молодой жене, спокойно остававшейся при муже до последней минуты и не испускавшей никаких стенаний, обыкновенно нарушавших чинное молчание этих каменных зал. Лора ознакомилась со всеми правилами и постановлениями, которым отныне должен был подчиняться её муж - узнала, в какие часы ей будет дозволено видать его, и затем простилась с ним, не выронив слезинки. Только когда оне с Мэри остались с глазу на глаз в экипаже, на пути в Midland-Hôtel, твердость ей изменила, и она разразилась судорожными рыданиями.

- Полноте, полноте,-- кричала Мэри, дружески обнимая свою госпожу,-- Вы не должны поддаваться, право не должны. Это для вас так страшно вредно. Все обойдется, сударыня. Посмотрите на барина, как он весел, каким мужественным и красивым он был в этом ужасном месте.

- Да, Мэри, он ради меня притворялся веселым и спокойным, точно также, как и я старалась выказывать спокойствие, чтобы поддержать его. Но с обеих сторон это не более, как комедия. Я буду несчастной женщиной, пока следствие это не кончится.

- Чтож, сударыня, разумеется, время тревожное.

- У нас едва-ли есть друг, который бы мог помочь нам. Что мистер Сампсон смыслит в уголовных законах? Разве муж мой знает, что он должен предпринять, для своей защиты, в настоящем положении? Мы похожи на детей, заблудившихся в темном лесу - в лесу, где есть дикие звери, которые могут растерзать их.

- Мистер Сампсон смотрит таким умным, сударыня; поверьте, он будет знать, что следует делать. Господи, какой этот Лондон-то некрасивый,-- восклицала Мэри, глядя удивленными глазами на архитектурные красоты зданий, мимо которых оне проезжали,-- везде так темно, так дымно. Бичамптон несравненно лучше.

ôtel, достойный дворца, предстал в нежданном великолепии пред изумленными взорами ЭДэри.

- Ах,-- воскликнула она,-- это, наверное, Бёкингэмский дворец!

Удивление её превратилось в полнейшее изумление, когда кэб въехал под итальянско-готический портик, и паж в ливрее кинулся отворять дверцу и поспешил освободить растерявшуюся девушку от дорожного мешка госпожи её. Удивление и восторг её продолжали возрастать в геометрической прогрессии, когда она, следуя за госпожей своей, проходила по зале с колоннами, поднималась по мраморной лестнице, входила в длинный корридор, бесконечная перспектива которого вдали кончалась блестящей точкой газового рожка.

- Господи, что за дом!-- воскликнула она.-- Если все лондонския гостинницы похожи на эту, то что-же такое дворец королевы?

Вежливый немец-слуга отворил дверь гостиной, в камине которой пылал яркий огонь, как-бы приветствовавший ожидаемых гостей. Он тихо прошептал на ухо Лоре слово: гостиная, когда она проходила по зале, и она слегка наклонила голову в ответ. Больше ничего не требовалось. Он понял, что она настоящая посетительница Midland-Hôtel.

- Спальня рядом,-- сказал он, указывая на внутреннюю дверь.-- Есть также уборная. Вероятно, понадобится комната для девушки? Я сейчас пришлю горничную. Прикажете подавать кушать?

- Нет, благодарю. Можете принести чаю,-- отвечала Лора, утомленно опускаясь на стул. Она не поднимала вуаля, чтобы скрыть следы слез на щеках.-- Если джентльмен, по имени Сампсон, будет меня спрашивать в течение вечера, потрудитесь проводить его сюда.

- Слушаюсь. Фамилия?

Она содрогнулась при мысли, что через несколько дней имя это может стать общеизвестным.

Мэри распорядилась, чтобы вместе с чаем подали блюдо котлет; затем оне с горничной отеля принялись за уборку спальни мистрисс Тревертон, раскрыли чемодан, вынули из дорожного мешка обделанные в слоновую кость щетки и флаконы с серебряными крышками и придали удобный и уютный вид нежилой комнате.

Камины топились в спальной и уборной, на всем лежала та печать роскоши, благодаря которой путешественник с ограниченными средствами может вообразить, что он, в данную минуту, живет как человек, имеющий десять тысяч фунтов в год.

Вечер прошел печально и томительно для Лоры Тревертон. Теперь только начинала она сознавать постигшую ее катастрофу. Только теперь, когда она расхаживала взад и вперед по незнакомой гостиной, в полном одиночестве, вдали от другей, в этом громадном Лондоне, только теперь поняла она весь ужас своего положения.

того-же дня подробности его предполагаемой вины будут передаваться из уст в уста, составляя предмет праздных толков, вызывая нелепые замечания. Он, её сокровище, унижен настолько, насколько человек может быть унижен! Это было слишком ужасно. Она закрыла глаза руками, как будто желая не видеть представлявшейся ей страшной картины - скамьи подсудимых, судей, палача, эшафота.

- И мужа моего подозревают в подобном преступлении,-- говорила она себе.-- Моего мужа, чьи самые сокровенные мысли мне известны,-- человека, неспособного быть жестоким к самому низшему из Божьих творений.

Порою, в течение этих невыносимо тянувшихся часов, ею овладевало внезапное волнение. Она все забывала, кроме положения мужа.

- Пойдем к нему, Мэри,-- кричала она.-- Подай мне шляпу, кофточку, пойдем к нему сейчас.

- Право же, сударыня, нас не впустят,-- убеждала Мэри.-- Разве вы не помните, что нам говорили о приемных часах. Вы можете видеть его только в назначенное время. Да они уже, бедные, я уверена, теперь все в постели.

- Если вы будете продолжать так себя мучить, сударыня, вы захвораете. Вы ничего не кушали с тех пор, как выехали из дому, хотя котлеты были прекрасно приготовлены. Не заказать-ли мне вам в ужину аррорута? или тарелку супу? Это еще питательнее.

- Нет, Мэри, не зачем. Я ничего не могу есть. Как-бы я желала, чтобы приехал мистер Сампсон.

- Теперь уже слишком поздно, чтобы его ожидать, сударыня. Не думаю, чтобы он выехал из Газльгёрста. Может быть, он сегодня не мог выбраться.

- Не мог выбраться!-- повторила Лора.-- Пустяки. Он ни за что не покинет моего мужа в тяжелую минуту.

- Очень поздно являюсь я к вам, мистрисс Тревертон,-- сказал маленький человечек, быстро входя в комнату,-- но мне думалось, что вы пожелаете меня видеть, а потому я и зашел. Я занял комнату в отеле, и пробуду здесь до тех пор, пока во мне будет надобность, даже еслиб вся моя Газльгёрстская практика от этого пропала.

- Какой вы добрый! Вы только-что приехали в Лондон?

- Только-что приехал. Нет, вы не угадали. Я приехал с первым поездом после вас. Я был в Лондоне в семь часов. Я посетил мистера Леопольда, знаменитого адвоката - это великий знаток по уголовным делам - и залучил его на нашу сторону. Мы с ним побывали в улице Сиббер, собрали все сведения, какие только могли. Хозяйка лежит в лихорадке, а потому мы от нея немногого добились, но мы видели мистера Джерарда, и приблизительно знаем, что он может показать против нас; мне кажется, он свидетель не из ярых. Жаль, что мистера Дерроля здесь нет. Он мог бы быть нам полезен.-- Лора обратила на него испуганный взгляд. Дерроль! Под этим именем отец её был известен её мужу. Он, которому, повидимому, так легко было менять свое имя, был известен на своей лондонской квартире под именем мистера Дерроля. Он находился в доме во время совершения убийства!

- Вы не опасаетесь конечных последствий, не правда ли?-- с сильнейшей тревогой допрашивала Лора Сампсона.-- Будет-же мой муж иметь возможность доказать, что он неповинен в этом страшном преступлении?

- Но он может всю жизнь остаться заклейменным этим безобразным подозрением? Свет будет считать его виновным, хотя преступность его останется недоказанной? Вы это хотите сказать?

- Дорогая моя мистрисс Тревертон, я недостаточно искусен и недостаточно опытен, чтобы высказывать свое мнение относительно подобного дела. Мы только еще начинаем действовать. Кроме того, я не специалист по уголовным делам.

- Что говорит мистер Леопольд?-- спросила Лора, пристально глядя на него.

- Я не имею права говорить вам этого. Это было бы нарушением доверия,-- отвечал Сампсон.

- Мистер Леопольд в настоящее время ничего не думает. Он не имеет никаких данных для своих заключений.

- Он должен помнить отчет о следствии и все, что говорилось в газетах.

- Мистер Леопольд вот что думает о газетах,-- воскликнул Сампсон, прищелкнув пальцами.-- Мистер Леопольд не позволяет газетам водить себя за нос. Он бы не достиг своего настоящого положения, еслиб был такого рода человеком.

- Чтож, нам остается ждать и надеяться,-- со вздохом проговорила Лора.-- Это - тяжелое испытание, но приходится его выносить. Завтра будет что-нибудь сделано?

- Мистер Леопольд будет присутствовать?

- Разумеется. Он будет следить за ходом дела, как кошка следит за мышью.

- Скажите ему, что я бы сочла половину своего состояния недостаточной для него наградой, еслиб он доказал - ясно и очевидно доказал - невинность моего мужа.

- Мистер Леопольд не потребует вашего состояния. Он богат, как - одним словом, он утопает в деньгах. Он исполнит свой долг, можете быть в том уверены, без всяких подталкиваний с моей стороны.