Раздвоенное копыто.
Часть III.
Глава XIII. Дневник старушки.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Раздвоенное копыто. Часть III. Глава XIII. Дневник старушки. (старая орфография)

Глава XIII.-- Дневник старушки.

На следующий же день Лора прямо проехала из дома предварительного заключения в Россель-сквер. Свидание её с мужем было самое отрадное. Мистер Леопольд посетил своего клиента, и мистер Леопольд находился в отличнейшем расположении духа. Он нимало не сомневался в благоприятном исходе своего дела даже и без Дерроля; а сыщики почти не сомневались в том, что розыщут Дерроля.

- Человек этих лет и с такими привычками далеко не уйдет,-- сказал стряпчий, говоря об этой человеческой личности с такой же уверенностью, как еслиб изрекал математическую истину.

Лора вышла из кэба у одного из скучнейших на вид домов обширного, красивого, старого сквэра, у дома, не блиставшого никакими современными украшениями в виде решетчатых ставней или росписанных вощаными красками ящиков для цветов, но содержимого с величайшим тщанием. На оконных стеклах не видно было ни пылинки, на белоснежных ступеньках ни пятнышка, лак на двери был так свеж, точно его вчера навели.

Дверь отворил старик слуга в простом, не-ливрейном платье. Лора, при виде его, ощутила в сердце надежду. Он смотрел человеком, прожившим пятьдесят лет на одном месте, таким человеком, который начинает с того, что мальчишкой чистит ножи на кухне, а затем или бежит в Америку с серебром, чем портит незапятнанную карьеру, или доживает свой век благочестивым пенсионером, истым святошей.

- Мистрисс Малькольм все еще здесь живет?-- спросила Лора.

- Да, сударыня.

- Дома она?

- Я сейчас узнаю, сударыня, если выбудете так добры дать мне свою карточку,-- отвечал слуга, как-бы желая сказать, что госпожа его дома, но что досуг её не может быть непочтительно нарушаем. Она будет дома или не дома, как ей заблагоразсудится и смотря по общественному положению и правам посетительницы.

Лора написала на одной из своих карточек: "Дочь Стефена Малькольма, Лора", пока старик дворецкий доставал солидный серебряный поднос времен Георга II-го, на котором намеревался с подобающей почтительностью доставить карточку своей госпоже.

Адрес на карточке смотрел внушительно, также как и сама Лора, и на основании этих признаков дворецкий рискнул ввести незнакомку в столовую, меблированную в старинном стиле. Здесь Лора ждала, пока мистрисс Малькольм вызывала тени прошлого, и, наконец, пришла к заключению, что переговорит с этой молодой особой, заявляющей притязание на родство с нею.

Дворецкий воротился и повел мистрисс Тревертон по широкой, неприветной с виду лестнице, с обтянутыми сукном стенами и ковром кирпичного цвета, в большую, почти пустую гостиную, составлявшую одно из самых неприветных воспоминаний её детства.

Это была длинная и высокая комната, меблированная массивной мебелью из розового дерева. Шифоньерки напоминали надгробные памятники, диван - алтарь, стол, красовавшийся посреди комнаты, смотрел таким же массивным, как те друидические камни, которые то там, то сям мелькают среди пустошей Дартмора или песчаных равнин Бретани. Часы с выцветшим циферблатом торжественно стучали на белом мраморном камине, три высоких окна пропускали узкия полоски бледного дневного света, насколько то позволяли широкия суконные занавеси.

В этой комнате, напоминавшей мавзолей, у печально и скупо-горевшого в камине огня, сидела старушка в черном атласном платье - та-же самая фигура, в том же самом атласном платье, как Лора ее помнила много лет тому назад, или в платье, до того схожем с прежним, что оно казалось одним и тем же.

- Тётушка,-- сказала Лора, робко приближаясь и как-бы снова чувствуя себя маленьким ребенком, обреченным на одиночное заключение в этой страшной комнате: - забыли вы меня?

Старушка в черном атласном платье протянула ей руку, исхудалую белую руку, одетую в черную митенку и украшенную старомодными кольцами.

- Нет, милая моя,-- отвечала она без малейших признаков удивления:-- я никогда не забываю никого и ничего. Память у меня хорошая, зрение и слух также хороши. Провидение было очень милостиво во мне. Ваша карточка начала привела меня в недоумение, но, пообдумав, я скоро поняла, кто вы такая. Садитесь, милая моя. Джонам принесет вам рюмку хересу.

Старушка встала и позвонила в колокольчик.

- Не безпокойтесь, тётушка,-- сказала Лора.-- Я никогда не пью хересу. Мне ничего не надо, как только поговорить с вами немного о моем бедном отце.

были обращены в дворецкому.-- Насколько я помню, вас усыновил старый друг вашего отца. Я ездила в Чизвик на другой же день после смерти бедного Стефена и там узнала, что вас увезли. Мне очень было приятно слышать, что вы обезпечены; хотя я, разумеется, сделала бы для вас, что могла, постаравшись поместить вас в какое-нибудь заведение или устроив что-нибудь в этом роде. Мне невозможно было бы держать ребенка в этом доме. Дети все опрокидывают. Надеюсь, что друг вашего отца добросовестно выполнил принятую им на себя обязанность?

- Он был воплощенная доброта,-- отвечала Лора.-- Он был для меня больше, чем отцом. Но я лишилась его два года тому назад.

- Надеюсь, что он обезпечил вас?

- Он обезпечил меня посредством дарственной записи, когда я только-что поселилась у него. Он записал на мое имя шесть тысяч фунтов.

- Прекрасно. А скажите, за кого вы вышли замуж?

- За двоюродного брата моего благодетеля и наследника поместья его.

- Вы были пресчастливой девушкой, Лора, и должны питать благодарность в Богу.

- Надеюсь, что я благодарна.

- Я часто замечала, что дети беззаботных отцов лучше устроиваются в жизни, чем те, чьи родители трудились, чтобы сделать их независимыми. Оне подобны птицам небесным - Провидение печется о них. Ну, милая моя, поздравляю вас.

- Господь был очень милостив во мне, дорогая тётушка, но я испытала много горя. Я бы желала, чтобы вы порассказали мне об отце. Часто-ли вы видали его в последние годы его жизни?

- Не очень часто. Он изредка навещал меня, и иногда привозил мать вашу провести со мной денёк. Она была прелестная женщина - вы похожи на нее лицом и фигурой - и мы с ней отлично ладили. Она не считала для себя унизительным принять добрый совет.

- У отца моего, в то время, было много друзей и знакомых?-- спросила Лора.

- Много друзей! Голубушка, он был беден.

- Неизвестно ли вам, имел-ли он одного особенно близкого друга? Не мог же он жить на свете совершенно особняком. Мне помнится, что был джентльмен, очень часто посещавший наш коттедж в Чизвике. Его наружности я припомнить не могу. Я редко бывала в комнате, когда он там был. Я помню только, что отец мой и он часто бывали вместе. Я имею серьёзные причины желать узнать все, что можно, об этом человеке.

- Мне кажется, что я знаю, о ком вы говорите. Я много раз слыхала о нем от вашей бедной матери. Она, бывало, делилась со мной всеми своими горестями, а я давала ей добрые советы. Вы говорите, что для вас очень важно узнать все до этой личности касающееся.

- Очень, очень важно, дорогая тётушка,-- горячо проговорила Лора.

- В таком случае, дорогая, дневник мой скажет вам гораздо больше, чем скажу я. Я - женщина аккуратная и со смерти моего мужа, чему в минувшем августе исполнилось двадцать-три года, поставила себе за правило записывать все мною пережитое в течение каждого дня моей жизни. Книга эта, вероятно, показалась бы очень скучной посторонним. Надеюсь, что никто не вздумает издавать ее после моей смерти. Но мне доставляло большое удовольствие, от времени до времени, перелистывать эти страницы и вспоминать былое. Это почти то же, что съизнова жить. Потрудитесь взять мои ключи, Лора, и отворить правую дверку этой шифоньерки.

Лора повиновалась. Внутренность шифоньерки была разделена на полки, и на верхней из этих полов в порядке было разставлено двадцать-три небольших томика в сафьянных переплетах, с оттиснутым на корешках словом: Дневник, и годом. Парламентские отчеты сберегаются не с большим тщанием, чем жизнеописание мистрисс Малькольм.

Лора передала книгу старушке, которая слегка вздохнула, раскрывая ее.

- Господи, как хорошо я писала в 56-м году,-- воскликнула она.-- Почерк мой страшно испортился с тех пор. Мы стареемся, дорогая, мы стареемся, сами того не замечая.

Лора подумала, что в этой обширной гостиной старость точно может подкрасться незаметно. Жизнь здесь - одно длинное прозябание.

- Позвольте. Мае надо найти некоторые из наших разговоров с вашей матерью. "Июня 2-го" молилась. Завтракала. Ломтик сада на тартинке был слишком толст и поджарен не с обычным искусством моей кухарки. NB.: сказать о том кухарке. Прочла передовую статью о косвенных налогах в "Times" и почувствовала, что запас моих знаний увеличился. Говорила с кухаркой. Остановились на бараньей котлетке в завтраку, на ломтике семги и на жареном цыпленке к обеду. Послала за кухаркой пять минут спустя и заказала камбалу вместо семги. Семга у меня была третьяго дня". Не вижу имени вашей бедной матери в течение первой недели июня,-- сказала старушка переворачивая листы.-- Вот оно, несколько позже, 15-го. Теперь вы услышите собственные слова матери, тщательно записанные в тот самый день, как оне были произнесены. А еще существуют люди, готовые поднять на смех одинокую старуху, ведущую дневник,-- прибавила мистрисс Малькольм с кротким самодовольством.

- Я вам очень благодарна за то, что вы вели его,-- сказала Лора.

"Июня 15-го. Стефен привез жену завтракать во мне по приглашению. Я заказала хорошенький завтрак: была камбала, котлеты, молодая утка, горошек, молодой картофель и сладкий пирог с вишнями. Бедной женщине не часто приходится хорошо обедать, думалось мне, и, конечно, завтрак мой будет её обедом. Но вся моя заботливость ни к чему не послужила. Бедняжка смотрела бледной, истомленной и почти ничего не ела. Даже молодая утка не соблазнила ее, хотя она созналась, что это первая, виденная ею в нынешнем году. После завтрака, Стефен отправился в Сити на назначенное ему свидание, как он нам сказал, а мы с его женою провели спокойный часок в моей гостиной. У нас был длинный разговор, вращавшийся, по обыкновению, на её семейных заботах. Она называет этого капитана Десмонда злым гением своего мужа и говорит, что он - отрава её жизни. Он вовсе не старый друг Стефена, так что увлечение этого простака ничем оправдано быть не может. Впервые они с ним встретились в Булони, в прошлом году; и с тех пор по сие время они со Стефеном были неразлучны. Бедная Лора уверяет, что этот Десмонд принадлежит к ужасной шайке игроков и пьяниц, и что он причина гибели Стефена.-- Мы были бедны, когда приехали в Булонь,-- говорила она со слезами на глазах,-- но мы все же могли жить порядочно, и в течение первого года были очень счастливы. Но с того дня, как мой муж познакомился с капитаном Десмондом, дела приняли дурной оборот. Стефен снова взялся за старое, начал играть на бильярде, в карты, стал поздно возвращаться домой. Он полюбил-было свой домашний уголок, примирился с тихой семейной жизнью. Милые выходки голубки Лоры, её прелестный лепет забавляли и занимали его. Но после появления капитана Десмонда, Стефен редко проводил вечер дома. Я знаю, что дурно ненавидеть людей,-- говорила бедняжка своим простодушным тоном,-- но я не могу не ненавидеть этого дурного человека".

- Бедная мама!-- вздохнула Лора, растроганная до глубины души этой картиной семейного горя.

"Я спросила ее, известно ли ей, кто и что такое капитан Десмонд. Она могла только сообщить мне, что когда Стефен познакомился с ним, он жил в одном из булонских пансионов для путешественников, и жил там уже несколько месяцев. Он провел большую часть своей жизни за-границей. Близких у него никого не было, хотя он часто, в неопределенных выражениях, хвастал своей знатной родней. По мнению бедной Лоры, он ни более, ни менее, как искатель приключений.-- Он льстит моему мужу,-- говорила она,-- и пытается льстить мне. Он очень часто бывает в Чизвике, и всякий раз, как приедет, увозит моего мужа с собой в Лондон; тогда я уже не вижу Стефена до следующого дня; а случается, что он возвращается не ранее как через два или три дня. Он имеет pied-à-terre в квартире капитана Десмонда, May's Buildings, S. Martin's Lane.

- Тётушка,-- горячо воскликнула Лора,-- не позволите ли вы мне списать этот адрес? Он может мне пригодиться, в случае, еслиб мне пришлось проследить всю прошлую жизнь этого человека.

Она вписала адрес в маленькую памятную книжку, заключавшуюся в её портмоне.

- Дорогая моя, из-за чего вы безпокоитесь о капитане Десмонде?-- сказала старушка.-- Сколько бы зла он ни причинил вашему бедному отцу, это дело прошлое. Ничем этого теперь не изменить и не исправниь.

- Нет, тетушка, но пока человек этот жив, он будет продолжать делать зло. От мелких преступлений он перейдет к крупным. Такова его природа. Потрудитесь продолжать чтение дневника, дорогая тётушка. Вы не можете себе представить, как драгоценны для меня эти сведения.

- Я всегда чувствовала, что делаю полезное дело, ведя дневник, дорогая моя. Меня вовсе не удивляет, что это смиренное повествование оказывается неоцененным,-- свавала старушка, задыхавшаяся от удовлетворенного тщеславия.-- Что сталось бы с историей, еслиб люди достаточные, имеющие много свободного времени, не вели дневников. Не думаю, чтобы тут было еще что-нибудь о капитане Десмонде... Нет, ваша мат говорит мне о своем здоровье... Она очень слаба и больна. Она боится, что ей жить недолго, и что тогда будет с бедной маленькой Лорой?

- Никогда, до смерти вашего бедного отца. Я была на его похоронах.

- Капитан Десмонд присутствовал на них?

- Нет; но он оставался при отце вашем до последняго часа его жизни. Я это слышала от домовой хозяйки. Он помогал ухаживать за ним.

- Благодарю вас, тётушка, от всего сердца, за все, что вы мне сообщили. Я приеду снова навестить вас через несколько дней, если позволите.

со мной. Кухарка, жарившая молодую утку для вашей бедной матери, до сих пор у меня.

- Я с удовольствием приеду, тётушка. Мы в Лондоне по очень серьёзному делу, но я надеюсь, что оно скоро кончится, а когда мы с ним управимся, я вам все разскажу.

- Пожалуйста, дорогая. Я очень рада снова видеть вас. Я уверена, что вы помните неделю, проведенную у меня после смерти матери. Мне кажется, вам было весело. Этот дом должен был вам понравиться после вашего бедного уголка в Чизвике, а в этой комнате не мало предметов, могущих занять ребенка,-- сказала мистрисс Малькольм, переводя восхищенный взгляд с громадных каминных часов на украшение из цветов, сделанных из перьев, и чучел птиц, возвышавшееся на надгробной шифоньерке.

Лора слабо улыбнулась при воспоминании о бесконечных днях, проведенных ею в этой безотрадной комнате, по сравнению с которой грязная дорога, где она могла бы делать пирожки из песку, была бы раем.

- Я уверена, что вы были чрезвычайно добры во мне, тётушка,-- кротко сказала она:-- но я была очень мала и очень робка.